Анатоль Имерманис - Товарищ маузер Страница 9

Хотя Шампион не понял отданного по-русски приказания, однако ясно расслышал в его тоне скрытую угрозу.

– Вы не смеете его снова пытать! Боже мой, ведь этот человек уже наполовину мертв! – закричал Шампион на немецком языке. – Я закачу такую статью, что у моих читателей волосы на голове станут дыбом! Вас привлекут к ответственности!

Регус повернулся и взглянул на журналиста, как слон на муху:

– А этот откуда еще выискался? Видать, впервые у нас!

– Я специальный корреспондент парижской газеты «Тан» Жорж Шампион.

– Ах, товарищ иностранец? – соизволил пошутить Регус. – В какой гостинице, сударь, остановились?

Шампион уже хотел было назвать «Лондон-сити», но вовремя прикусил язык. А если произведут обыск и обнаружат спрятанные в чемодане револьверы?…

– Не помню названия, – ответил он. – Я только что приехал в Ригу.

– Наверное, из тех, что пошикарнее, – продолжал насмехаться Регус. – «Отель де Ром» или «Санкт-Петербург»?… Тоже нет? Улицу вы, разумеется, тоже позабыли?

– Да, забыл. Но дорогу все же найду. Если вы мне не верите, обратитесь к французскому консулу. Представитель фирмы «Пэжо» господин Дубле также сможет удостоверить мою личность…

– Я сам французский консул! – Сдержанный тон Регуса внезапно превратился в рев. – Я сам царь! Я сам Федеративный комитет! Я сам бог! Понял?! Я тебя тут сгною, бунтовщик проклятый! Я… – он подыскал самую сильную угрозу, – я твой нос в пятачок расплющу! – И Регус вышел из камеры.

Дверь захлопнулась.

Шампион пожал плечами. В подобных угрозах для него не было ничего нового – готтентотский король обещал его нос зажарить на вертеле. Но поди знай, здесь ведь не Готтентотское королевство, а царская Россия. Во всяком случае, там посчитались с тем, что он иностранец, здесь же его принимают за революционера. Это, конечно, честь, но все же довольно опасная при данных обстоятельствах. Постепенно Шампионом стало овладевать волнение. Один за другим бледнели в его воображении предвкушаемые сенсационные заголовки репортажей, зато все ярче представлялся оставленный им в номере гостиницы желтый кожаный чемодан с двойным дном, где лежали револьверы, Узнают, где он живет, и обнаружат нелегальное оружие. Шампион, разумеется, станет клясться, что все пять маузеров привез для собственной самозащиты, но кто в это поверит, если не поверили даже его паспорту с печатью французского министерства иностранных дел и визой русского консульства? А самое нелепое то, что за такую штуку его могут выслать, О последствиях провала даже думать не хотелось – упустить настоящую революцию! Нет, этого ему не пережить!

Однако профессиональное любопытство одержало верх. Если уж приходится здесь сидеть, то нечего терять даром время. Прежде всего Шампион занес в записную книжку свои впечатления:

«Моим читателям даже трудно себе представить, в каких обстоятельствах я сейчас нахожусь. В камере всего два крошечных оконца, да и те под самым потолком. Одно выходит в коридор, второе – во двор. Оба они с решетками. Здесь так темно, что я с трудом пишу эти строки. Одного за другим приводят арестованных революционеров. Те, что посажены несколько часов назад, разместились на голом полу и лежат, как сардины в банке – в прямом смысле слова. Если одному из лежащих надо повернуться на другой бок, то остальным волей-неволей приходится поворачиваться тоже, иначе не хватает места. Только что познакомился с начальником тайной полиции. Выглядит он настоящим разбойником с большой дороги. От студента, любезно предоставившего мне свою спину в качестве письменного стола, я сию минуту узнал, что по правилам политические дела должна рассматривать жандармерия, но местные немецкие бароны при сведении счетов с революционерами предпочитают пользоваться услугами своего соплеменника Регуса. Помимо того, существует так называемая «охранка», в чьем ведении находятся главным образом шпики. Наименее опасными являются полицейские с совершенно непроизносимыми названиями: городовые, околоточные, урядники… Но вернемся в камеру. Здесь люди страдают, но не падают духом. То в одном, то в другом углу раздается революционная песня. Чувствуется, что эти люди уверены в своей победе. Ее не в силах отвратить самый беспощадный террор… Да простит меня читатель за то, что я прерываю свои заметки, но в данный момент солдат вызывает меня на допрос. Надеюсь, смогу дополнить корреспонденцию занимательным материалом».

Удовлетворенный представлением, которое он устроил в камере, Регус возвратился в свой кабинет. Посреди комнаты двое полицейских, вооруженных дубинками, связывали Грому руки, придерживая его, чтобы он не упал со стула. Лихеев, развалившись на диване, наигрывал на гармонике. На правой руке у него висела плетка. Шеф закурил сигару и тоже прилег с газетой на диван. При пытках особо опасных революционеров Регус и Лихеев имели обыкновение наблюдать за этим процессом лежа.

Полицейский внес поднос с напитками. Во время допросов Лихеев обычно подкреплялся тминной водкой. Шеф неторопливо опорожнил две кружки пильзенского пива. Они не спешили, так как отлично знали – ничто так не терзает арестованного, как ожидание.

– Александр Александрович, – обратился Регус к своему помощнику, – что новенького? Брачку еще не поймали?

Лихеев с сожалением отложил гармошку и ответил.

– Ничего, никуда не денется! Наш приятель Гром сделает нам любезность и даст адресочек.

– А Жених? Что-то я его нигде не вижу. Не в тюрьму ли его перевели?

– По дороге сюда его освободили боевики, Иван Эмерикович.

– И кто бы подумал?… – усмехнулся Регус. – Жаль, очень жаль!

Они перемигнулись.

– Эти разбойники становятся все нахальнее, – продолжал начальник с довольной ухмылкой. – Один только что прикинулся каким-то французским корреспондентом. Ничего правдоподобнее, наверное, не смог придумать…

– Постойте, постойте, Иван Эмерикович, может, он и настоящий, – предположил Лихеев и потянулся за рюмкой. – От нашего парижского агента получена телеграмма о том, что сюда выехал корреспондент газеты «Тан». Знаменитый журналист, известный своими чудачествами. Видать, один из тех бумагомарателей, у которых не все дома. За этой сегодняшней суматохой я еще не успел вам рассказать.

– Вот потеха! – И Регус отпил глоток прямо из бутылки. – Проверь, Александр Александрович! Как бы конфуз не вышел.

Так Шампиону и не пришлось познакомиться ни с плеткой Лихеева, ни с дубинками полицейских.

Когда его привели к Регусу, тот встретил Шампиона сияющей улыбкой:

– Хе-хе-хе, господин Шампион, недурно получилось, не так ли? Признайтесь, вы же действительно поверили, что я принял вас за одного из этой банды. Я-то вас еще в Верманском узнал, да подумал – доставим господину Шампиону такое удовольствие, пусть подберет материальчик для корреспонденции. Хе-хе-хе! – рассыпался мелким смешком Регус. – А зато как ловко я разыграл из себя перед вами этакое чудовище!