Ева Гончар - Рассвет над океаном Страница 9

— Разве я приглашала тебя зайти?

— Увы, мисс Паркер забыли научить хорошим манерам! — ухмыльнулся он. — Но я ещё не потерял надежды исправить это упущение.

Подонок, как всегда, источал самодовольство и запах дорогого парфюма. Мне захотелось его ударить. Видимо, это отразилось в моих глазах — он ужом проскользнул в комнату и сел в кресло подальше от меня. Я опустилась в другое кресло, чтобы не стоять перед ним.

— Почему ты не предлагаешь мне выпить? Я знаю, в твоём доме всегда есть напитки для взрослых.

— Жду, когда ты уйдёшь.

— Паркер, ты опять меня огорчаешь. Хорошо, я сам о себе позабочусь. Где у тебя стаканы? Я вижу только один.

Не дождавшись ответа, Лайл ушёл на кухню. Что ему нужно? Что-то заподозрил? Обычно он у меня не задерживается! Через пятнадцать секунд он вернулся со стаканом и пакетом льда. Налил виски себе и мне.

— Знаешь, за что я собираюсь выпить, сестрёнка? За мой успех! На сегодняшнем совещании в Башне наш отец… ну-ну, не надо так кривиться, привыкай! Лично я очень рад, что моим отцом оказался мистер Рейнс. В его руках всегда была настоящая власть, и он знает, чего хочет. В отличие от мистера Паркера, растяпы, державшего в руках свитки, но не сумевшего ими воспользоваться. Да, так вот! На сегодняшнем совещании наш отец сказал, что я прекрасно справляюсь со своими обязанностями, и он собирается расширить мои функции в руководстве Центра. Думаю, что совсем скоро я получу их все.

— Твоим будущим подчинённым здорово повезло!

— Напрасно иронизируешь! Смотри: я жил в нищете и в грязи, в меня вбивали мысль о том, что я ничтожество, и только там моё место. И кто я, и где я теперь? Ты была любимая папина дочка, у тебя было всё, тебя ожидали блестящие перспективы. И что от этого осталось? Ты неудачница и алкоголичка, у тебя нет перспектив, и тебя самой скоро не будет.

Лайл помолчал, допивая виски.

— Обещаю, я скажу проникновенную речь на твоих похоронах. Но у тебя есть шанс их избежать… в ближайшие пару лет, по крайней мере. Если ты станешь вести себя так, как надлежит хорошей сестре и дочери. Тогда, может быть, я замолвлю за тебя словечко перед Триумвиратом! Тебе понятно, Паркер?

Он снова подмигнул мне, и у меня потемнело в глазах от ярости.

— Пошёл вон, ублюдок! — крикнула я и выплеснула в него своё виски.

Удовольствие смотреть на его перекошенную рожу было недолгим, но острым.

— Не думай, что я это забуду, — выплюнул он, вытряхивая из-за воротника кубик льда. — И за это ты тоже ответишь… сестрёнка.

Захлопнув за ним дверь, я прислонилась к ней спиной и стояла так несколько минут, без чувств и без мыслей. Потом взяла бутылку и хлебнула из неё. Ещё и ещё… А потом, наконец, уснула на диване в гостиной и проспала остаток дня.

Уже совсем темно, но я не зажигаю свет. В темноте не так болит голова. Чувствую себя совершенно разбитой! Организм вопит: забудь об алкоголе! Если не хочешь дать братцу возможность сказать «проникновенную речь» на твоих похоронах. С душераздирающей отчётливостью я вдруг понимаю, что не Лайл приходил ко мне днём — ко мне приходило моё будущее. И есть только одна возможность такого будущего избежать!

12. Джарод. 8 апреля, понедельник, поздний вечер

Близко к ней больше не подойду, лишь бы она вернулась! Что на меня нашло вчера? Я собирался предложить ей побег, только побег, а не самого себя в придачу. Тоже мне, герой-любовник. Даже если допустить, что я ей нравлюсь… она так охотно откликнулась на мой поцелуй, что это не выглядит столь уж невероятным… даже если я ей нравлюсь — сколько времени должно пройти, прежде чем она научится мне доверять, захочет подпустить меня ближе? Да и захочет ли когда-нибудь? Что, если ни о каком «нравлюсь» речь не идёт, и это был просто порыв, жест отчаяния и одиночества, которого она тут же устыдилась?

Я пытался избавиться от мыслей о мисс Паркер, но ничего не вышло. Я как будто всё время чувствую вкус её губ, как будто касаюсь по-прежнему её напряжённой спины, и её имя, которое я давным-давно запретил себе вспоминать, стоит у меня в ушах. Мия, Мия, прошу тебя, прими правильное решение! Дай себе шанс стать счастливой, а обо всём остальном я позабочусь.

Баррикады, которые я возводил в течение нескольких месяцев, пытаясь отгородить от неё своё сердце, рухнули окончательно.

Утром я заплатил Горелому Джо, чтобы он дал мне знать, если в марине произойдёт что-то необычное, и увёл «Надежду» в укромную бухту, подальше от Бетани Бич. Как ни тяжело было думать об этом, следовало защитить себя и яхту на случай, если мисс Паркер взбредёт в голову явиться днём в сопровождении чистильщиков. Но Джо молчал, ничего необычного не происходило. Что ж, значит, есть вероятность, что она придёт на рассвете и одна.

Половину дня я проспал — прошлую ночь, в ожидании гостей, пришлось провести без сна на верхней палубе, да ещё и под дождём. Вечером, проснувшись и подкрепившись, решил развеяться и вышел в океан — он был на редкость спокойным и сонно дышал медленными широкими волнами. Небо очистилось, стало совсем тепло, и я устроился за штурвалом на флайбридже. Я двигался вперёд, пока не погасла солнечная позолота на воде, и примерялся к идее совершить кругосветку на этой яхте. Почему бы и нет? Новый опыт, новые навыки, новые впечатления. А если я буду не один…

Если я буду не один, мы поплывём туда, куда захочет мисс Паркер.

А вот если она никуда не захочет плыть, — будь она неладна с её бессмысленным упрямством! — тогда я и отправлюсь в путешествие. И наконец-то раз и навсегда выброшу её из головы.

Причаливаю уже в темноте, на часах начало двенадцатого. Сооружаю себе нехитрый ужин, но кусок нейдёт в горло — я жду, и сегодняшнее тягостное и горькое ожидание совсем не похоже на вчерашнее почти праздничное предвкушение встречи. Вчера я чувствовал себя хозяином положения, а сегодня всё зависит от мисс Паркер. Если она не появится здесь через три-четыре часа, значит, скорее всего, не появится вовсе.

Созвездия несколько раз пересчитаны, причал несколько раз измерен шагами. Впервые в жизни я жалею, что не обзавёлся привычкой курить: сигареты помогли бы мне скоротать время. Снова и снова перебираю в уме утренние подробности, то с воодушевлением, вспоминая, как заблестели интересом её глаза, то ненавидя себя за то, что погасил этот блеск.

После полуночи время почти останавливается. Что мне делать, если она не придёт? Неужели, действительно, бросить её одну, оставив на растерзание Центру? Может быть, мой план изначально был провальным? Может быть, мне вообще не следовало спрашивать её согласия, а следовало похитить её и увезти туда, где её никто бы не нашёл? Идея похищения никогда мне не нравилась, я считал, что мисс Паркер должна научиться сама распоряжаться своей жизнью, но вдруг я недооценил грозящую ей опасность?