Енё Рэйтё - Три мушкетера в Африке Страница 9

– Потерпите чуток, господин капрал. Загляните на полку над вашей койкой.

– Там револьвера нет и быть не может.

– Извольте делать, что говорю! – цыкнул Хопкинс не терпящим возражений тоном. – Если оружие не найдется, вы вольны делать со мной что угодно.

Капрал ушел. Мы остались вдвоем: медиум и я.

– Совсем сдурел?! – набросился я на Хопкинса. – Мало того, что Потрэн вцепился в нас бульдожьей хваткой, так ты решил и капрала против нас настроить?

– Ты что?! – изумился Чурбан. – Я же хотел как лучше.

– Подумал бы, что с нами будет, если оружие так и не найдется.

– Не бойся, я такие вещи не теряю, – преспокойно заявил он и извлек из кармана своих широченных штанов револьвер капрала. – Подобрал со стула после того, как нас обыскали. Помнишь, я стул опрокинул вроде как ненароком? – С этими словами он направился к сваленным в углу кучей старым солдатским ремням и спрятал под ними револьвер.

– Какого черта ты погнал Альфонса на чердак?

– Пускай малость потрудится, а то горазд другим замечания делать. Я, видишь ли, отродясь нигде не работал!

Ну что с таким будешь делать?

Вернулся капрал, а за ним два стражника, запыхавшись. Наконец появился и Альфонс Ничейный, весь в клочьях паутины. Хопкинс всех заставил трудиться до седьмого пота, но… безрезультатно.

– Все, больше терпения моего нету! – вне себя от ярости заорал капрал. – За это ты у меня…

– Тихо! – прошипел Хопкинс пропитым голосом. – Сейчас на меня снизойдет… этот… как его?… – Закрыв глаза, он тяжело отдувался – сказывалось выпитое вино.

– Нет ли здесь где-нибудь старых ремней?

– В углу целая куча. Но я туда даже не подходил…

– Молчать! – гаркнул Хопкинс. – Чую, в том углу что-то есть… – Он направился в угол, расшвырял груду отслуживших свой век ремней…

– Мой револьвер! – не своим голосом взвыл капрал.

Все взоры были устремлены на медиума. Кто смотрел на него с удивлением, а некоторые – например, капрал – с подозрением.

– Выходит, ты у нас чудодей… Так, что ли?

– Так. У меня получалось и на трапеции, и на цирковой лошадке…

– А подвешенным на солнцепеке и без глотка воды не пробовал?

Хопкинс скромно потупился.

Однако капрал, у которого теперь гора свалилась с плеч, не способен был сердиться.

– Держи свое письмо, заклинатель духов! Ответь мне только, зачем ты отправил солдат шарить во дворе и в огороде?

– Видите ли, господин капрал… Мне померещилось, будто бы…

– Чтоб тебе провалиться на этом месте! – зашелся было в ярости капрал, но тут рука его коснулась револьвера, и он мигом помягчел. – Ну, ладно… Главное, что оружие нашлось!.. И последний вопрос: почему для поисков понадобилось красное вино?

– Да потому, что я неисправимый пьянчуга! – искренне ответил Хопкинс, и тут мы все трое поспешили унести ноги.

4

Я обещал рассказать, каким образом Чурбан Хопкинс превратился в американского гражданина Германа Тора. Совершенно невероятная история!

Хопкинс оказался замешанным в одном нашумевшем деле, но – в порядке исключения – не в качестве обвиняемого, а помощника правосудию. И все же, пока все не выяснилось, Хопкинса и некоего разжалованного капитана, сбившись с ног, искала вся колониальная полиция. Оран был окружен плотным полицейским кордоном, и казалось немыслимым, чтобы беглецы выскользнули из окружения. И тогда Хопкинс вместе с капитаном подались в «почетные легионеры». Воспользовавшись учетными карточками двух новобранцев, проникли на территорию форта святой Терезы и затесались среди солдат. Напялили бесхозные мундиры и выдавали себя за легионеров. Прибьются то к одной части, то к другой, и появление их в огромном муравейнике крепости осталось незамеченным. Полицейским и в голову не приходило поискать беглецов в форте. К тому времени мы с Альфонсом Ничейным уже несколько недель тянули лямку в Легионе, и, когда выяснилось, что весь наш батальон переводят в Сенегал, Хопкинс тоже увязался за нами – в военной форме, но без официального статуса легионера. В пути он также действовал «короткими перебежками»: то к саперам приткнется, то в повара подастся (эта деятельность Хопкинса до сих пор вспоминается с ужасом всеми, кто имел несчастье хоть раз отведать его стряпню!), служил санитаром и даже водил танк.

При этом Хопкинс никакого отношения не имел к армии, только к полиции, да и то как субъект, объявленный в розыск. Но затем опасность миновала, и в результате успешного завершения дела все мы разбогатели. Однако даже неожиданно привалившее богатство от воинской службы не освобождает, поэтому вместе со всем полком мы отправились к новому месту назначения, в Мансон. Чурбан Хопкинс в тот момент самозванцем щеголял в униформе рядового легионера номер семьдесят один, которая, как выяснилось во время переклички, принадлежала некоему Герману Тору, числящемуся в нашей роте. Но дорогой он то ли сбежал, то ли и вовсе перекинулся, и, поскольку на нем была рабочая роба, стражники доставили только его форму, которую и позаимствовал Хопкинс с интендантской повозки.

Итак, дело благополучно завершилось, Хопкинсу больше не было нужды скрываться от полиции, и он решил распрощаться со своим «почетным» легионерством, о чем со смешочками сообщил Потрэну: он, мол, хоть и носит униформу номер семьдесят один, но на самом деле вовсе не легионер. Потрэн тоже посмеялся, а потом заявил на полном серьезе:

– Нечего дурным прикидываться, не то мигом в железа закую.

– Да я же нормальный! – взвился Хопкинс.

– Я и не говорю, что дурной. Скорее дурень, если сказочку поскладнее придумать не смог.

– Не записывался я в Легион и присягу не давал! Форму украл…

– Кончай арапа заправлять! – снова развеселился сержант. – Думаешь, я не помню твою бульдожью морду? Эй, ребята, кто из вас знает этого субчика?

Хопкинса знали многие, но из солидарности помалкивали. А вот младшие чины приняли сторону сержанта: подтвердили, что легионера этого знают как облупленного. Не дай Бог, кто вспомнит, что наш приятель подвизался на кухне – тогда его запросто могут линчевать!

– Как же, как же, помним! И нечего тут комедию разыгрывать!

– Ведите меня к правительственному советнику! – потребовал Хопкинс.

– И тогда его высокопревосходительство спросит: «Милейший Потрэн, если я буду разбираться в делах рядовых солдат, чего ради республика должна растить дармоедов из младших офицеров?»

– Я требую! – не унимался Хопкинс.

– Ну, с этого бы и начинал. Связать его, бросить в повозку и доставить на службу в наилучшем виде. У нас эти фокусы не пройдут!

В Легионе сложные дела решаются очень просто. Чурбан Хопкинс стал Германом Тором. Стоило ему заикнуться, что он вовсе не тот, за кого его принимают, ответом были побои и заключение в карцер. Так что со временем бедняга качать права перестал.