Проблески жизни - Артур Савицкий Страница 2

Я с сигареткой, что жизнь дала прикурить.

Страсти сыреют. Легла омраченная тишь.

Только нежность приталенную к ручью из звезд принесет.

На пустующем месте, в проталине, ей замелькают цветы.

«Да, я себя в мечтания надежно вплел…»

Да, я себя в мечтания надежно вплел.

Но от надрывов, вдоль и поперек,

И от вселенских тумаков

Ничуть не уберег.

Хотя за пазухой через контроль

Судьбы я кое-что пронес:

Вот фига из кармана —

Идет властитель грез!

«Приятель, твоя нога сачок…»

Приятель, твоя нога – сачок,

Что собирает травы полевые.

А мы сачкуем. Но устали от чего?

Давай присядем к дубу. И с вином.

В тени заботами остынем.

И примем зелье с рук богов.

Пусть бьется мир в избытке грез —

Да все равно степенным станет!

Как будто чуда дожидаясь

Ляжем. И август с нами

Подуставшим торжеством.

«О, да. Зима…»

О, да. Зима.

И новогодние предания

Нам что-то тайно пожелают.

Не в первый раз, насквозь туманный,

Выйду один на променад.

Мне не до счастья, но я знаю,

Что нахожусь в столице от Петра.

Внутри, как кстати, оживают

Творцы, стихи, – то их друзья —

Сказки с родимой мне́ сатирой.

Внезапно стужа сгустком теплым

Вышла, обдав поверхности, проемы.

Стала румянцем декабря.

Такой наряд к лицу вещам!

«Я вижу: наконечники пальцев моих…»

Я вижу: наконечники пальцев моих

Ободрали спальные башни.

А сверху в чувствах неважных сопит

Облако темное, то – уныния сверток.

И как бы ни лезли выше застройки,

Мы сами толкаемся в ничтожных высотах.

Ориентир не в погоде, хоть душа порой с ней.

Но разве сойдет обман с тех вещей?

И идешь ты за них – чуть мороза бледней.

В трескучие сумерки, буднями скрюченный,

Сквозь пространства малоизученные.

Там уже кончается день.

Но если пойдешь обратной дорогой,

Увидишь, что так же кварталы высоко

Пенятся зимнею мутью, и все.

Видимо, день к началу лишь шел.

«Смотри, как мир на память мелочами скрашен…»

Смотри, как мир на память мелочами скрашен.

Вот ночь из конфетти

Лежит на улицах вчерашних.

Моргает удивленно.

Ей подмигну приветом опьяненным.

Да все вокру́г меняет облик:

Где спальни бьются в окна,

Внизу в каналах снег махровый.

Вдруг выпала из подворотни

Бутылка, а за нею человек

Со светом на затылке.

Лежит осколком на пустом стекле.

Он ночью опьянен слабей.

А сам иду откуда? Жажду чуда.

Хотя давно ни к месту мне судьба:

Да, мажу мимо цели,

Назойливо себя ей вверив.

Так обрывается на полпути

Сплошной зигзаг.

Как пьяница забуду, где начало.

Ведь сколько возле фонарей ни вейся,

К концу выводят всех печалей.

Но разве буду одинок,

Если пущу я песню,

Как пулю Аронзон отправил вбок?

Не стану и на душу беден,

Когда сорву с нее стихотворение

И прикреплю к худой груди.

Эмблемой щелкнет горестный мотив!

«О, этот ветер за окном…»

О, этот ветер за окном.

Пусть хоть всю ночь

Перебирает боль на листьях.

Заброшен им с других времен:

Таланты там сквозили тише.

В смиренных вихрях, не в потоке,

Каждый посильно

Ловил простые проблески природы.

О, как в нас суету забросят.

Меня сюда должно быть гостем

Пригласили. Хоть сами на земле впервые.

Но даже среди них чужак.

Я слышал, что бывает лад,

В каком по ветру листья стонут,

Который приведет тебя

К изнанке переменчивой погоды.

Она ведь тут вовек

Гонит судьбу все тех же бед.

Чтоб через смерть прильнуть заботой.

Юноша попадает в старинный сад

В предчувствии чего-то необычного парень заходил все дальше.

Постепенно появлялись холмы, что поднимали всюду разбросанные артефакты ушедших веков: мраморные галереи с их переходами к потаенным уголкам сада, павильоны, стоявшие на распутьях, как указательные камни.

Юноша пробирался через сосновый лес, где ему встретился амфитеатр. Его руины давно породнились со мхом. На них покоилась вневременная тишина.

Юноша ищет принцессу

В низине за дворцом наблюдался рыжевато-огненный лес, который казался таким густым, что брали сомнения: а проходим ли он вообще?

И вот когда парень оказался возле, он убедился, что просто так в него не попасть. Об этом свидетельствовал багряный кустарник, усаженный по границе чащи.

«Интересно, а как лес перед принцессой расступился? Может, для входа нужно провести обряд?» – подумал юноша. Под действием сумрака, легшего на деревья, в его сознании возобладали фантазии, и теперь парня ничто не могло остановить. Он силой продрался через кусты, но расцарапал об их шипы руки и все-таки оставил у чащи кровь.

Юноша очутился между натыканных стволов со множеством исчезающих тропинок. Он надеялся поискать принцессу, пока совсем не стемнело. Парень ходил и звал девушку в надежде, что послышится ответ. Но ответа не последовало. Дорожки петляли, кружа голову.

К своему удивлению, юноша быстро вышел из гущи и попал на глухую аллею. Сначала он обрадовался, однако тут же понял, что находится в куда более странном месте. Другие подобные аллеи вырезали из леса лабиринт, а на их перекрестках встречались запруды с мутной водой.

Чем дольше парень бродил, тем дурнее ему становилось среди чащи. Деревья как будто стесняли дороги, блокируя обратный путь. Здешний антураж постепенно съедал приятный сумрак в душе, каким юноша еще недавно вдохновлялся. Сожалея о затее, парень решил отсюда бежать, но тщетно искал выход.

Вот он заметил очередную запруду и, обессилевший, присел возле нее. После изнурительных прогулок его одолела жажда. Первым делом он промыл царапины от кровавых следов. Затем хотел чистыми руками зачерпнуть воды, но в ее мути едва мог различить собственное отражение. Вдруг в воде юноше померещилось отражение девушки – тоже размытое. Он посмотрел назад и обнаружил, что в воздухе над ним кружат призраки из страданий. Ему казалось, что сидит он здесь не первые сутки и его здоровье уходит в землю. И действительно, снова заглянув в запруду, юноша не узнал свои черты. Они были теперь крайне истощенными. Жажда усиливалась. Парень зачерпнул воды и отхлебнул с ладоней. Поначалу наступило облегчение, но вскоре у него разболелся живот и он упал навзничь. Ему мнилась принцесса на фоне серых аллей. И в этом саду, и в девушке юноша видел злобную пустоту, тягучую тоску, всепоглощающее безразличие, какими проникся и он. В лесу становилось холоднее. Парень бледнел. Дикая пучина аллей безвозвратно поглощала его сознание.

– Ты моя спетая песенка, – успел прошептать юноша, перед тем как закрыть глаза.

Утро на поляне рядом со злобным лесом

Придворная дама. Я уже переживала, что ты не очнешься. Никто так далеко не заходил в дурной лес.

Юноша. Что это было?!

Придворная дама. Страхи нашей принцессы. А еще запруды из ее слез и мрачные аллеи души.

(Юноша стряхивает вчерашний кошмар).

Придворная дама. Посмотри, лес за ночь совсем загустел! Потревожил ты ее сердце. Стражи еле тебя вытащили.

Юноша. Значит, я по нервам принцессы прогулялся?

Придворная дама. Тебя даже кусты не остановили, которые осенью краснеют и предупреждают, что боязни крепче делаются.

Юноша. Ох. Голова болит!

Придворная дама. Что-то уже не вытравишь из сознания, но некоторые симптомы снять можно. Пойдем к моим помощницам на пикник – ромашку пить.

Юноша. Звучит заманчиво… А что за ромашка у вас?

Придворная дама. Особенная – с целительными силами. Мы вот ее пьем и никаких плохих мыслей. А в сад вкладываем изящество души.

Юноша. Мне подходит!

(С придворной дамой юноша идет к фрейлинам, отдыхающим под кленом. В компании нарядных девушек да под