Крайний случай - Андрей Викторович Дробот Страница 37

дверь, очень красивая, – заговорила Галя. – А он, надо сказать, сильно любил сухарики, и вот как-то поставил в духовку очередную партию да, забыв их вытащить, ушел на работу. Пришел, а его красивая железная дверь с петель срезана и стоит рядом с входом в квартиру. Он за сердце схватился, думая, что ограбили. Забегает в коридор, а там спасатели его дожидаются. Оказалось, они приехали по вызову, на дым.

– У нас в банке тоже случай был, – рассказала Алла. – Бабуля принесла пачку денег на обмен. Несколько тысяч рублей сотенными купюрами да пару стодолларовых банкнот. А на них живого места не осталось. Почти истлели. Она просит: «Доченька, помоги. Копила себе на зубные протезы. Деньги от сына-алкоголика прятала в духовку. Мы ж ею отродясь не пользовались. Да муж сдуру включил. Благо, что запах вовремя учуяла. Не все сгорело».

Говорю ей: «Мы обмениваем купюры, если у них есть пятьдесят пять процентов нетронутой площади. Подклейте их и принесите. Тогда будем оценивать». А самой бабулю жалко. Взяла я испорченные финансы и попросила зайти на следующий день. Всю ночь остатки банкнот наклеивала на бумагу. Российские купюры удалось частично восстановить и обменять, а вот доллары рассыпались в пепел. Но старушка была и этому рада. Она быстрее побежала к врачу-протезисту и заказала зубы. Примерно через месяц зашла. Я еле понимала, что она говорит. Шепелявит, челюсти едва сходятся. Но зубы белели, словно после чистки у молодой девицы. Оказалось, что все деньги старушка отдала за протезы, намучилась, пока их делали. И хоть челюсти оказались не ахти, но она все равно осталась довольна и жаловаться не хотела. Говорит: «Хорошо хоть деньги шпашла и на пользу направила. Шпашибо, доченька, шдоровья тебе».

– А мы кота в печке подпалили, – поведала баба Ира. – Я утром еду приготовила, в печь поставила и заслонкой неплотно прикрыла. Думала, что приду на обед с работы, быстро печь разожгу и разогрею поесть. Так я и сделала. Пришла на обед, по привычке прикрыла плотно заслонку, подкинула в печь дров и пошла в комнату. Чувствую, шерстью паленой потянуло. Кричу: «Дед, это ты там жжешь?». Дед: «Ничего я не жгу». Я к печке. А там кот орет да скребется. Открыла. Он стремглав выскочил, а от подпалин дымок идет. Видно, пролез в печь на запах еды. Нажрался да прилег отдохнуть в тепле. Вот проклятущий.

– А я, когда училась, так в стройотряде была в Адлере, – сказала Алла. – Наши там на винном заводе работали, на чайной фабрике, фундук собирали и даже персики. Напились и наелись там от души. А потом спросили у начальника: «Неужели выгодно студентов из Сибири приглашать? Смотрите, сколько мы скушали». «Вы же только съедите, – ответил он. – Местные же машинами будут вывозить».

– Крепчает дисциплина, – согласилась Галя. – Вот мой муж, танкист, в тюменской нефтяной компании работает. Там строго с перекурами. И за порядком эквалайзеры следят. Ездят по дорогам, где завидят, что машина возле леса простаивает, так номер ее запишут и с водителя премию срезают…

Володю трясло и через сутки после посадки в поезд. Он объяснил недоумевающим соседкам:

– Ничего страшного. На третьи сутки пройдет. Надо на вокзале отсидеться, а то бригадир увидит меня в таком состоянии и уволить может.

Бабу Иру в Пыть-Яхе встретил сын, такой высокий, что она казалась рядом с ним лилипуткой. Алла вышла в Сургуте, чтобы пересесть на другой поезд, Галя, отягощенная мыслями, как же она будет ехать одна с мужчиной, накрылась одеялом по самые глаза и уснула. А эту историю накануне зимы принесла на своем хвосте белобокая сорока. Она уже замерзала, когда опустилась на подоконник под моим окном. Я ее, околевающую, схватил и затащил в квартиру. Оказалась не сорока, а белый голубь. Но история от этого хуже не стала. А голубь отогрелся и в один из теплых дней улетел. На том и спасибо.

Напоминание

«Жизнь иногда напоминает нам, что счастье не вечно…»

Александр, упитанный, излучающий довольство мужчина, работал большим начальником в системе нефтяной компании в небольшом городке на Севере Тюменской области и ежегодно с женой направлялся отдыхать на родину в Башкирию непременно на своей автомашине. Он зарабатывал хорошие деньги, да и жена его Света, также работавшая в нефтянке, получала неплохо. Они могли себе позволить воспользоваться услугами самолета, но не хотели. Александру сильно нравилось крутить баранку своей самой обыкновенной «Газели», на которой обычно торговцы товар возят. Супруги полюбили ее большой салон, позволявший привезти с «земли» массу консервов, вещей…

На выезде из Тюмени, когда они уже ехали по направлению к Екатеринбургу, их начал перебарывать сон, что и неудивительно после оставленной позади тысячи километров. Александр заметил впереди, возле дороги, бесплатную стоянку, где уже стояло несколько большегрузных автомобилей и легковушек, и, включив правый поворот, плавно снизил скорость и затормозил.

Он вышел из машины. Шелестела листва, горел ночник звездного неба, тепло – все это рождало изумительно легкие ощущения, учитывая, что еще менее, чем сутки назад супруги были средь дохлых сосен, болот, мошки и прохлады. Покачиваясь после езды, как моряк после плавания, Александр обошел «Газель», попинал колеса, залез в салон, заблокировал все двери и уснул. Света тоже.

Примерно в полночь раздался резкий стук в окошко. Александр открыл глаза, подумал, что обманулся, и только опять собрался заснуть, как стук повторился. Александр приподнялся на сиденье и выглянул в окно, где в небытии ночной тьмы угадывался мужской силуэт, облаченный в кожаную куртку работников ГАИ. Рядом стоял еще один сотрудник. Александр немного приоткрыл окошко и, придав голосу грозные интонации, спросил:

– Что надо?

– Ваши права, – ответил тот, в кожаной куртке.

«От этих гаишников нет покоя ни днем, ни ночью», – подумал Александр и полез за документами. Перед тем, как их отдать, он сказал:

– Послушайте, мы же ничего не нарушали, скорость не превышали, стоим…

– Это обычная проверка. Выйдите, откройте заднюю дверь, мы проверим, что вы везете…

– Да у нас нет ничего. Вещи перевозим дочери…

– Откройте дверь, там разберемся.

Только Александр вылез из машины, как его схватили сзади, а в горло уперлось врезающееся в кожу, отдающееся болью и холодным потом лезвие ножа. Он инстинктивно поймал руку нападавшего и стал отжимать ее, но бок пронзила боль входящего под ребра другого ножа, в затылок уперся металл, от холода которого по телу побежали мурашки. «Пистолет», – пронеслась паническая мысль. Александр обмяк. Его