Дмитрий Лихачев - Раздумья Страница 16

Взглянем на карту Европы. Сколько народов перебывало в прошлом на открытой равнине России и Украины? И каждый народ что-то оставлял свое. Что-то затем сливалось в культуре восточных славян и с помощью географического и языкового единства этого восточнославянского народа разносилось дальше и дальше, сливаясь в единую и великую культуру, захватывавшую и те территории, куда восточные славяне сами по себе не проникали. Культура идет впереди народа. Ее разносят торговцы, ремесленники, просто переселенцы, но она может проникать все дальше путем заимствований и влияний без людей — носителей этой культуры, отдельных знаний, приемов, обычаев и т. д.

Яркий пример самобытности культуры — Сицилия, — самобытности, созданной множеством перебывавших здесь народов. Финикийцы, греки, римляне, норманны, сарацины, испанцы и т. д. — все эти народы оставили здесь следы своих высочайших культур, следы, слившиеся в единое целое. Даже отдельные народы принесли сюда разные периоды своей культуры: греки, например, принесли и античность, и Византию. Чтобы ощутить единство трех тысячелетий, надо побывать в Сиракузах, в Палермо: увидеть храмы в Монреале и Чефалу.

Культура развивается не путем перехода на новые, «передовые» рубежи, а путем накопления. В самом деле, мы говорим, что те или иные народы оставляли следы своей культуры, влияли на другие народы и т. д. Но сама по себе культура растет, а не передвигается. Она накапливает в себе ценности и становится выше не путем перемещения, а путем приобретения ценностей. Само по себе любое культурное явление не остается безразличным к человеку: оно его перестраивает, и человек, обогащенный, становится способен создавать еще более высокие ценности. Возьмите романы Достоевского. Разве они остались в нашем сознании, ничего не изменив в нас? Разве не повлияли они на мировую литературу? Это не означает, конечно, что сразу все писатели стали не ниже или даже выше Достоевского. Во многом мы не можем даже превзойти античную литературу! Увеличился лишь предел возможностей в литературе. А слабые писатели всегда останутся.

Мы сейчас имеем в запасе нашей культуры все большие и большие возможности, потенции для творчества. Я думаю, что прогресс в культуре состоит не столько в реализации этих возможностей, сколько в их появлении благодаря удивительному, поражающему богатству человеческой культуры. Мы часто удивляемся и восхищаемся богатством природы, но почему мы не стоим в таком же изумлении перед богатством того, что создал человек? Возобновлять в памяти, хранить в памяти все то, что сделано человеком за все тысячелетия его существования, — это уже одно является феноменом человеческой культуры и его надеждой.

Красота спасет человечество. Сложность и переплетенность вопроса об ответственности за культуру одновременно и тормоз в ее осознании, и дверь для различных способов осознания человечеством своего единства.

В самом деле, если бы общая ответственность за отдельные памятники культуры, за культуру в целом сводилась бы к ясным юридическим нормам, тогда отстаивание культуры от ее исчезновения, недооценки, злоупотребления ею и пр. в такой же мере объединяло бы страны и отдельных людей, как и разъединяло их, возбуждало бы споры или даже что-то вроде судебных процессов. Однако именно потому, что ответственность за культуру проблема нравственная, — при всех неясностях, которые могут возникать в нравственной сфере, — сама по себе нравственность только объединяет. Конечно, могут в нравственной области возникнуть вопросы — ценно или не ценно то или иное произведение (так могут возникнуть обвинения произведения в порнографии или милитаризме, в «чуждой» тому или иному обществу идеологии и т. д.), но в целом общность ответственности может только повысить эту ответственность и только в исключительных случаях привести к уничтожению памятника. Так было при сменах религий, когда памятники, связанные со старой религией, уничтожались новой. Однако в настоящее время даже и в религиозной области человечество достигло известного уровня терпимости, при котором о такого рода уничтожениях уже не может идти речь. Необходимо только достигнуть еще и эстетической терпимости, которая будет помогать художникам одного направления сосуществовать с художниками другого направления. Осознание многоликости красоты облегчит осознание человечеством своего единства. Наука уже объединяет человечество. Необходимо, чтобы красота объединила человечество не менее крепко.

Итак, если культура принадлежит всему человечеству, имеет общие истоки, постоянно была связана между собой по странам и континентам, то и цель, которая стоит перед культурой, состоит в том, чтобы служить объединению. Объединению творца и воспринимающего служит произведение. Но объединяются и все воспринимающие произведение между собой, они «заражаются» общими мыслями и настроениями. Произведения искусства сильнее, чем что-либо другое, способствуют взаимопониманию между народами. Надо только осознать и пропагандировать ту мысль, что у явлений культуры нет собственников. Есть только юридические владельцы, нравственно отвечающие за них, как бы их хранители.

Всемирная общественная организация, призванная вести наблюдение за сохранностью и доступностью памятников культуры (в самых различных ее формах), служила бы делу мира и взаимопонимания.

Человеческое внимание избирательно. Человек замечает то, что ему нужно. Он не «слышит» тех звуков, которые ему не нужны, не имеют для него непосредственного значения: шум улицы, если он однообразен, шум мотора. Он «услышит» лишь прекращение шума мотора, и то, если он автомобилист: прекращение привычного шума мотора несет в себе опасность — и он его уловил.

Мой отец был специалист по типографским машинам, работал в типографии им. Евгения Соколова (когда-то это была знаменитая типография Маркса). Однажды, по рассказам А. А. Косова, отец играл в шашки в столовой типографии и услышал через наборный цех, что в печатной машине неполадка.

Внимание человека улавливает значимое и не улавливает обычное. Но особенно замечается то, что таит в себе опасность, сигнализируя об опасности.

Восприятие художественных произведений тоже избирательно, особенно на первых этапах существования искусства.

Идея прогресса сопутствует истории человечества в ее обозримом участке (не таком большом). С конца XVIII века она имеет определяющее значение в большинстве исторических учений. В своих примитивных формах она рассматривает прошлое и настоящее как жертву, приносимую во имя будущего. Но получилось так, что в реальной жизни она начала жертвовать будущим во имя короткого настоящего. Современная промышленность начинает «эксплуатировать будущее»: уничтожает природу, запасы полезных ископаемых, все ресурсы, которые нужны не только нам, но которые будут нужны будущим поколениям. Теория: «Во имя будущих поколений». Практика: «Берем от природы и то, что будет нужно будущим поколениям». Так обстоит дело уже в XIX веке по всему миру. Вот что пишет В. И. Вернадский в одном письме об американской технике: «Та новая техника — американская техника, которая так много дала человечеству, имеет и свою тяжелую сторону. Здесь мы ее видели вовсю. Красивая страна обезображена. Леса выжжены, часть — на десятки верст страны — превращена в пустыню: растительность отравлена и выжжена, и все для достижения одной цели — быстрой добычи никеля».

Волга известна каскадом гидростанций, но Волга не менее ценна (а может быть, и более) «каскадом музеев», художественные музеи Рыбинска, Ярославля, Нижнего Новгорода (Горького), Казани, Саратова, Плеса, Куйбышева, Астрахани — это целый «народный университет» по искусству для тысяч и тысяч туристов, едущих на теплоходах. Их можно было бы так организовать, что каждый из них был бы своего рода образовательным курсом со своим особым назначением. «Можно было бы», но не надо, так как история каждого из этих музеев — уже памятник культуры своего края.

Важна история создания и пополнения каждого из музеев, и перемещать их экспонаты не следует. Их можно только пополнять — из фондов центральных музеев и за счет приобретений и пожертвований.

У нас слишком мало включали историю садовых стилей в историю культуры. Сады бывают не только регулярные и пейзажные; это очень примитивное деление. В садовом искусстве отражается смена всех великих стилей.

Не только озеленение городов (скверы, бульвары), но и строительство больших прогулочных парков, в которых можно было бы гулять и наслаждаться переменами целый день, отвлекаться от повседневных забот — задача будущих паркостроителей.