Владимир Полудняков - Эссе председателя городского суда Санкт-Петербурга Страница 16

Я не раз пытался подсчитать, сколько человек принял: от сорока до семидесяти за один прием. В среднем – около пятидесяти пяти. Правда, были посетители, которые приходили неоднократно, но и те, кто приходил один раз, обычно были вдвоем, втроем. Так что цифра близка к истине. А это означает, что мне удалось увидеть, услышать, поговорить с сотней тысяч граждан. Напрямую, без посредников, не через судейский стол и, хотя и в кабинете, но в достаточно неофициальной обстановке.

Конечно, я понимаю, что человек в кабинете чиновника находится в необычной ситуации, а председатель суда для него – чиновник, начальник. И хотя посетитель пришел к нему с надеждой, но и с негативным предубеждением.

О приемах граждан я написал две книги и мог бы на эту тему написать еще не одну. Не все мои коллеги верят, что я испытываю удовольствие и большое удовлетворение от этой части своей работы. Но я не лукавлю. Мне неизвестно ни одной жалобы по поводу приема посетителей. Я принимал людей при любой возможности, вне расписания. Думаю, что притворяться, играть роль любителя приема в течение сорока лет невозможно.

Десятки лет я принимал всех, кто пришел, и без записи и без соблюдения часов приема. И лишь последние полтора года вынужден был перейти на предварительную запись, так как чрезмерное количество посетителей (до ста за один день) влияло на качество и глубину общения, а в результате – неудовлетворенность обеих сторон. Многочасовые очереди выматывали граждан, а ожидающие психологически давили на вошедших в кабинет посетителей и на меня.

Все это я говорю для того, чтобы подчеркнуть, что и количество людей и многолетнее желание общения с ними дает мне возможность и даже право утверждать, что я знаю их. Поэтому не могу согласиться с теми, кто считает людей электоратом, ибо вижу в этом намек на запрограммированность, безответную управляемость, неосознанность поведения людей.

Люди, разумеется, разные, но они все и все знают, все и все понимают. Все хотят хорошего, лучшего, все понимают, что такое порядочность и справедливость, добро и зло, достоинство и унижение, порядок и беспредел – одним словом, всех их объединяют национальные, культурные и исторические традиции.

«Электорально-киваловые» оценки людей не только ошибочны, но и вредны. Они вводят в заблуждение, ведут к ошибочным решениям, поступкам, принижают роль людей в общественной и государственной жизни.

Не случайно в последние десять лет отмечается падение нравов, пассивность, безразличие к происходящему, протестное поведение многих. Разобщенность, отсутствие объединяющей идеологии, перекосы нравственных ценностей, разрыв между поколениями, несоразмерная разница доходов, – все это находится в неестественном противоречии с еще пока не утраченной исторической народной мудростью, многовековым опытом познания хорошего и плохого, полезного и вредного, стремлением к самосохранению и всеобщему развитию.

Человек противоречив. Он может доверять слухам, сплетням, но при этом не верить никому и ничему; он может ненавидеть близкого родственника, но быть безгранично добрым к совершенно постороннему, незнакомому человеку; он может соблюдать непонятную осторожность в безобидной ситуации и проявить безумную отвагу в явно рискованном положении; он может проявить обескураживающую скупость, алчность, жадность, но и абсолютное бескорыстие, отдав последнее другому; он может проявить явное отвращение к кому-либо, но тут же поддержать его.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

С фр. – выбирающий, избиратель.