Александр Смородин - Жизнь. Срез для диагноза Страница 17

Белорусский отпал сразу же. Торговля там была приватизирована десятком ежедневных постоянных продавцов и любой варяг, появляющийся в их рядах, немедленно изгонялся людьми в милицейской форме. То есть, количество мест ограничено, залетным и случайным не заходить, в ногах не путаться.

На Ленинградском вокзале дела проще, здесь в шеренге, а иногда и в двух, стояли торговцы местные и залетные. Три вокзала выбрасывали на Комсомольскую площадь достаточное количество пассажиров и торгового люда. Милиция и вокзальная обслуга, конечно, продавцов гоняли, но оставляли им шанс продолжать начатое дело, после очередного рейда. Поэтому продавцы должны быть мобильными, не перегруженными товаром. На руках одна – две, ну максимум три тележки. Стоять надо в середине шеренги, тогда больше возможности для маневра и времени на его проведение. В результате маркетинга было установлено, что наиболее ходовым товаром, являются подмосковные дубненские тележки, но возможность их приобрести на заводе, для посторонних, нулевая. Второе место занимают выборгские, это Ленинград, но непонятно насколько сложное приобретение. Свой товар он оценил, как средней паршивости, но он мог при невысокой цене быть конкурентным, принося при этом чистый тридцати процентный навар. Второй вывод, торговать лучше на Ленинградском вокзале, используя для хранения тележек, автоматические камеры хранения. Третий вывод, избавиться от рабочих тележек, для чего добыть две пары рабочих колес на новых тележках и продавать их в конце торговли на новых колесах. Сумка должна вмещать не более шести тележек, что гораздо легче, маневреннее и удобнее. Число сумок две, число рабочих телег две. Получился человек с двумя прицепами. У машин тоже такое бывает.

Глава 27

Ну а дальше, как говорил наш последний генсек правящей партии, процесс пошел.

Спать Борис научился везде и в любом положении, при этом, не теряя бдительности и с включенным часовым механизмом. Месяц его распределялся примерно так. Восемь – десять ночей между поездками он был дома. Десять – пятнадцать ночей в поездах. А ужасные семь – восемь ночей в залах ожидания вокзала – это, конечно, что-то с чем-то. Основной их контингент ночью: пьяные, бездомные, воры, бродяги, умственно неполноценные то ли генетические, то ли от этой жизни, бомжи. Самые чистые и не мешающие – это воры. Они ходят по залу, высматривают настоящих спящих пассажиров, подсаживаются к ним и поймав момент полного отключения, что-нибудь крадут из карманов или вещей. Остальное все, бубнит, ворчит, орет, ищется, гоняя всякую нательную живность, издает жуткий смрад. Все это всех полов и возрастов.

Поэтому удачно приземлиться на ночь в зале ожидания непросто. Надо, чтобы в твоем окружении были нормальные люди и отсутствовали свободные места, не только с боков, но и спереди и сзади. В случае освобождения боковых мест, их надо отстаивать от занятия зловонной несчастной публикой, но тут можно подпустить воров. К этому надо добавить пару рейдов за ночь милиции и ночную уборку. И то, и другое конечно необходимо, иначе грязь стала бы непролазной в прямом и переносном смысле. Правда, изгнанная милицией публика, тут же возвращается и начинает шумно обустраиваться. В общем, к концу ночевки начинаешь чувствовать, что по тебе тоже что-то ползает и возникает желание его изловить и уничтожить.

В четыре часа начинают прибывать первые поезда и к тому времени надо быть уже готовым. Поезда подходят один за другим, вокзалы оживают. Если все тихо, милиция и вокзальные службы дремлют. До открытия метро полтора часа спокойной торговли. Конечно, значительная часть ранних людей, просто ждет открытия метро, торгуется от нечего делать, но и доля покупателей очень высока. Основной контингент ранних поездов торговый люд, за день они должны купить товар, а вечером уезжать обратно. Многие из них продают дома и товар, и тележку. За счет этого они ездят все время налегке, на новых тележках и ничего не теряют, Торговля в это время идет спокойно и бойко. Как правило, все, всё знают, дело идет без торга и лишних вопросов. Только вот попасть к этому времени на вокзал, можно только после ночевки в зале ожидания. Материальная компенсация в торговле, за моральный ущерб в ночевке налицо.

Настало время рассказать о правоохранителях. Начнем с безобидных, пятнистых. Так за камуфляжную одежду называли ведомственную вокзальную охрану. Они в меру нахальны, но очень назойливы, пока свою небольшую долю не возьмут, не отстанут. После этого добреют и как бы начинают заниматься крышеванием, защищать от ментов. Предупреждать о рейде или наезде ОМОНа. Ментов тоже две категории вокзальные и метровские. Вокзальные обирали регулярно, Метровские в зависимости от настроения или от злости за недобор доходов по другим статьям пьяные, кавказцы и азиаты без регистрации, фальшивые удостоверения, музыканты, нищие и так далее. А так, они не лезут в сферу друг друга, места и объекты добычи строго поделены.

Однажды ночью, зимой в половине пятого утра к Борису подошел одетый в один мундир невысокий метровский милиционер. Непонятно почему он вытащил с пояса наручники и хотел их одеть Борису на руки. То ли для пущей важности, то ли от несоответствия габаритов, потому что Борис в доспехах был похож на большого медведя-шатуна.

– Не стоит этого делать, – миролюбиво сказал Борис, – люди подумают, серийного убийцу ведут, а я не был, не участвовал, не привлекался. Я и сам до отделения дойду, тем более что тележка у меня одна и та своя.

После этого они отправились в отделение, но на половине этого короткого маршрута, милиционер сказал:

– Ладно, иди, но больше не попадайся.

Просто он не мог его привести, взятого у другой фирмы, его бы в отделении не поняли. Тем более, что отделение у них было общее, милиция на транспорте, а кормушки разные. К тому же у Бориса была только одна телега, на таком материале серьезного спектакля не поставишь. Скорей всего расчет был, пугнуть наручниками, взять деньги и удалиться, но вышел прокол.

Вот вокзальная милиция – это другое дело. Тут плати и точка, причем часто два раза в день. Если в ночное время ей не дают дремать в своих помещениях, ночной сбор одинаковый, а утром от семи до восьми смена и для пришедших на смену новый побор. А дальше игра по правилам, они с периодичностью раз в час проводят рейды, продавцы для вида разбегаются, но сразу после их ухода все восстанавливается. Бывало даже так, что они еще идут, где был дальний конец шеренги, а ее начало уже восстановилось и торгует. Иногда, конечно, кого– нибудь и прихватят в отделение. Но это касалось тех, кто не дал свою долю дани, их сдавали и часто брали в отделение, где сумма откупа была большей или вообще составлялся протокол и брался официальный штраф. В отделении нужны и задержания, и принятые меры. Так что платить дань было дешевле, а оптом вскладчину, еще дешевле. Тем более, что на индивидуальный контакт с каждым продавцом, милиция идти боялась, вдруг сдадут службе внутренней безопасности, а от тех легко не отвертишься.

Последнее и самое непредсказуемое ни в чем – это ОМОН. Вообще-то не совсем непонятно, почему подразделение использовалось в таких делах. Наверно им тоже давалась возможность заработать наличные. Периодичности в их наездах не было, через день, через два, каждый день или раз в неделю. Они приезжали на ПАЗике, из которого, как черти из табакерки, выскакивали пять – шесть здоровенных мужиков в камуфляже, бронежилетах, с автоматами наперевес и кидались на шеренгу продавцов, как на захват этих самых особо опасных. Что тут начиналось, переполох в курятнике, когда там появляется лиса или хорек – это детский лепет. Лиса или хорек ходят в курятник поодиночке, а тут операция по захвату. Торгаши разлетались со скоростью звука. Особо нерасторопные или зазевавшиеся становились первой добычей. Их уводили в автобус и сдавали делопроизводителю, а сами отправлялись на осмотр окрестностей с целью обнаружения новых очагов правонарушений, не бомжей и алкоголиков, которых, походя, могут огреть дубинкой, а опрометчиво выругавшихся, курящих потихоньку в здании вокзала, а еще лучше поймать в закутке человека справляющего малую нужду. Через час рейд повторяется и всех, преждевременно расслабившихся или новых ничего не подозревающих торгашей, постигает такая же участь, как и их предшественников. За это время в автобусе разбираются с первым уловом, остаются один или два человека, которые не смогли или не сумели тихо решить проблемы. Им предстоит: поездка в отделение, штраф, запись в книгу добрых дел группы по искоренению зла. Через час, полтора, смысл рейдов пропадает и они тремя, пятью задержанными уезжают. Ладно, хоть бронетехнику не применяли. Вздрюченные торговцы вновь выстраиваются в шеренгу и продолжают свое нервное дело.

Немного о камерах хранения. Они были установлены в советское время и питались пятнадцати копеечными монетами. После замены денег никто их переустраивать не стал, видно знали, что деньги будут часто меняться из-за прогрессирующей инфляции. Старым монетам была уготована участь жетонов. Выгодно это было и тем людям, в чье ведение попали эти автоматы. Старых монет по людям гуляло очень много, а значит, их можно было много и дешево купить, а затем пустить в оборот по пять рублей за штуку. Торговцы тележками использовали эту возможность только для того, чтобы можно было несколько раз в день нырнуть в камеру за тележками. Иначе будешь работать на камеру хранения, поборы и туалет.