Игорь Чубайс - Как нам понимать свою страну. Русская идея и российская идентичность: прошлое, настоящее, будущее Страница 2

3. На уровне здравого смысла нацидеей часто называют общий, сплачивающий лозунг, кратко сформулированную общенародную задачу на будущее. На самом деле «цели на завтра» не есть нацидея, но есть порождение нацидеи из нее выводимое. Исходная задача состоит не в выдумывании лозунга на будущее, а в выявлении фундаментальных норм, из которых такой лозунг будет следовать.

Заканчивая анализ ключевых понятий, раскрою реальное содержание важнейшего для нас концепта. Составляющие русской идеи я выявил с помощью четырех взаимодополняющих исследований (анализ: отечественной истории – с VIII до XXI века; 1100 поговорок из сборника В. И. Даля; стихотворений XIX века, в названии которых есть слова «Русь», «Родина» или «Отечество»; высказываний отечественных мыслителей о русской идее). Желающие могут самостоятельно повторить эту работу, ее методика описана в моей монографии «Российская идея».

А мы сразу перейдем к конечному результату. Ценности, на которых многие столетия формировалось наше государство – это православие, собирание земель и общинный коллективизм. У любого народа к национальной идее относится также его язык, для нас, разумеется, русский.

Предлагаю сделать небольшое отступление и интеллектуальную разминку. Все четыре метода выявления Русской идеи я описал в других работах. Причем, четвертое исследование повторяет результаты трех предыдущих, поэтому сделанного достаточно для выявления наших главных общероссийских ценностей. Здесь же мне хочется поделиться одним частным результатом, связанным с анализом поэзии, точнее – с анализом одного стихотворения, поскольку его смысл до сих пор остается предметом дискуссии…

Вспомним строчки Федора Ивановича Тютчева:

Умом Россию не понятьАршиномАршином общим не измерить:У ней особенная стать —В Россию можно только верить

Почему «не понять» и почему «не измерить»? Что хочет этим сказать автор?

Поэт был не чужд философии, в качестве дипломата он долго работал в Германии и наверняка был знаком с сочинениями И. Канта. Кант же, в своей гносеологии показал, что познаваемо только ограниченное и конечное. Ведь познание это вписывание частного – в общее (человек – млекопитающее… Россия – одно из государств …). А вот бесконечное – безмерно, его вписывать не во что, поэтому оно становится объектом веры. «Надо ограничить место знания, писал философ, чтобы оставить место вере». Высшим объектом веры является всеохватно-безграничный Бог. И когда Ф. И. Тютчев пишет, что «в Россию можно только верить», он приближает свою Родину к Богу , он ее боготворит, объявляя ее неисчерпаемой, самой надежной и всепорождающей основой.

Обожествляя Россию, поэт, одновременно подчеркивает ее уникальность, ни с чем несравнимость. Отсюда «не измерить», отсюда «особенная стать». Но любить – значит признавать исключительность, выделять из многого , сознавать непохожесть. Строчки поэта – это высшая степень признания в любви!

Разминка закончена.

Возвращаясь к соотношению нацидеи и идентичности, поясню, что их можно сравнить со связью замысла и его воплощения, плана объекта и его реализации, гена организма и самого организма. Знание национальной идеи позволяет понять смысл и дать оценку истории страны, оценить ее настоящее, прогнозировать будущее. Справедливо и такое утверждение: если какой-то народ лишен возможности осознать свою идею, его состояние будет приближаться к хаосу. Если народу навязана искусственная, кем-то выдуманная нацидея, в обозримом будущем этот народ ждет крах идеи, крах построенного на ней государства, или крах и государства и идеи. Знание национальной идеи позволяет ответить на вопрос – сохраняется или меняется идентичность в ходе различных преобразований.

И еще одно пояснение. До 40-ых годов прошлого века категория «национальная идея» регулярно использовалась в европейской науке, особенно активно она звучала в III Рейхе. Но после краха фашистской Германии, от этого концепта европейцы отказались. Между тем, с грязной водой не стоит выплескивать отмытого ребенка. Общепринятое осуждение нацизма не является основанием для отказа от объективной научной терминологии.

Похожая ситуация сложилась и в нынешней России. Понятие «коммунистическая идеология» вызывало в советском обществе аллергию, поэтому в Конституцию 1993 года была введена норма «о запрете государственной идеологии» (статья 13, пункт 2.). Но спустя десятилетия общество все яснее сознает, что государств без идеологии, как и без нацидеи и идентичности не бывает, и что идеологии бывают очень разные – тоталитарные, либеральные, христианские и даже компьютерные…

Часть II. РОССИЯ И РОССИЙСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

Против мифов ленинско-сталинской «социальной науки»

Наши дети, внуки не будут в состоянии представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили… – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…

В СССР образ досоветского государства был сознательно деформирован, ведь для советских Россия родиной не являлась. (В 60-е – 70-ые годы Всесоюзное радио, информируя об итогах переписей и о демографической статистике, как о большом успехе сообщало – «уже 75, 80, 87 % населения нашей страны родилось после Великого Октября!») Я побывал почти в полусотне государств, но нигде не слышал, чтобы свою страну кто-то публично называл «убогой, забитой, рабской, невежественной, дремучей, отсталой и лапотной». Так говорят про Россию только в СССР и в пост-СССР. Создаваемый еще в детстве школьными программами миф о нашей «убогости» поддерживается и на других уровнях. Впрочем, в последние годы все же сформировалась группа исследователей, восстанавливающих подлинный образ исторической России. А недавно в московском Манеже прошла выставка, приуроченная к четырехсотлетию дома Романовых, которая впервые за 95 лет! правдиво и позитивно рассказала о досоветском прошлом.

Давайте и мы попробуем разобраться и ответить на вопрос – какою была «та Россия».

Первая эпоха русской истории: где быть столице. C IX по XIV века наши предки искали главное место, из которого можно начать выстраивать страну. Пробовали из Ст. Ладоги, из В. Новгорода, Киева, Вильнюса, Твери, Владимира…

Вторая эпоха — собирание земель, XIV – XIX века. Вступивший в княжение в 1325 году Иван Калита договорился с Киевским митрополитом Петром о переезде в Москву, которую они совместно стали превращать в устойчивый новый центр. Дело Калиты продолжил наш великий государствостроитель, объединитель русских княжеств, первый царь Иван III. При нем Русь стала называться Россией. (Советские историки незаслуженно приписывают его заслуги Ивану Грозному, имя которого, по понятным причинам, было раздуто в годы сталинщины.) С этого времени началась вторая эпоха – количественного роста, которая завершилась в 80-ые годы XIX века. В результате Россия, наряду с Британской империей, превратилась в самое большое государством планеты, занимавшее шестую часть суши.

В конце книги, в Приложении № 1 – представлена карта расширения границ России с ХV по ХIХ века.

Сделаем еще одно отступление. Про крепостное право и про пьянство.

Представляемый в книге образ нашего прошлого, противоречит ряду создававшихся в советское время и сохраняемых по сей день мифов. Остановлюсь на одном из них – про «проклятое крепостничество», которое еще и смешивают с рабством.

В апреле 2014 года в Москве прошла международная научная конференция «Рабство как интеллектуальное наследие и культурная память». Рассказавшая об этом «Новая газета» отмечала – «более актуальной темы для современной России придумать … нельзя». Открывая заседание, Ирина Прохорова признала – «последствия существования института рабства толком не изучены». Газета привела тезисы доклада А. Зубова «Последствия рабства в современной России».

Выходит, что неизвестный исторической России и созданный большевиками ГУЛАГ, переламывавший жизнь миллионам узников, некоторые из которых еще живут среди нас, значим куда как менее крепостного права, отмененного более полутора веков назад?!

Подчеркну сразу – рабства в России никогда не было, а если свое прошлое воспринимать как рабство, мы остаемся без тысячелетнего национального опыта, лишаемся национальной гордости и самосознания, попадаем во внеисторическую пустоту. Теряя прошлое, мы теряем основу для будущего. У нас не остается никаких ориентиров, кроме советских и западных. Добавлю, что большинство россиян, как и автор книги, не отрицает западный опыт, но Россия – это Россия!