Герои «безгеройного времени» - Туровская Майя Иосифовна Страница 2

...Кризис, вакуум, «закат Европы» или еще что-то в этом роде, о чем говорится уже много лет подряд...

Скажу сразу, речь пойдет здесь о том специфическом духовном кризисе, который связан с резкими экономическими сдвигами послевоенной поры и поставлен в порядок дня высокими жизненными стандартами современного уровня капитализма, который в западной печати принято обозначать терминами «общество процветания», «массовое общество», «потребительское общество», «индустриальное общество» и еще многими синонимами и антонимами, которые мне придется употреблять, цитируя писателей, социологов, журналистов.

Нашему читателю могут показаться неактуальными душевные переливы миллионеров, разъедаемых скукой в утомительном круговороте «сладкой жизни», или духовные драмы высокооплачиваемых служащих, тоскующих среди комфорта своих благоустроенных вилл, в то время как на земле пока еще столько людей умирает просто от голода.

Это и так и не так. В том же самом году, когда Феллини показал свою знаменитую «Сладкую жизнь» - гигантскую фреску крушения иллюзий, - один из зачинателей неореализма, Висконти, сделал фильм-роман «Рокко и его братья», где то же крушение происходит в простонародном, уголовном и в то же время обобщенно-символическом варианте. Нужды нет, что для Феллини «натурой» были шикарные модерные виллы богачей или ветшающая роскошь аристократических палаццо, а для Висконти - стандарт дешевых муниципальных квартир.

Существеннее то, что перепад материального уровня, пережитый нищей, вчера еще патриархальной сицилийской семьей, не меньше, а может быть, и больше сдвигов в образе жизни героев «Сладкой жизни». Речь идет не о благополучии самом по себе. Речь идет о стремительности, с какой обнаруживается, что «потребление» не может стать смыслом человеческого существования, хотя часто становится его целью. Речь идет об ослаблении, а то и разрыве человеческих связей, которые оно принесло с собой: ведь ничто не сплачивает так, как борьба за существование. Речь идет о духовном вакууме, разверзшемся в «обществе изобилия».

«Когда Нагорная проповедь была спроважена в мусорный ящик (равно, как и любой кодекс идей, который заставлял человека смотреть не только под ноги) - создался моральный вакуум; и либеральные гуманисты не преуспели в заполнении его. В обществе по крайней мере одного типа было разрушено сознание человеческой цели - которое включает и социальную цель», - замечает английская писательница Памела Хенсфорд-Джонсои в книге о «Болотном процессе».

Сенсация - вульгарное и шумное дитя этого духовного вакуума. Ведь когда нет «общей цели», люди жадно хватаются за все из ряда вон выходящее - просто потому, что оно, выходя из ряда их повседневного существования, привлекает к себе внимание, а может быть, таит в себе какую-то надежду.... Так возникает современный миф. «Миф присутствует всюду, где бессилен разум», - пишет журналистка Доминик Сексю. Mass media неомифологию подставляют на место идеологии.

Этим-то проблемам, которые, увы, столь же реальны, как и сама борьба за существование, хотя на первый взгляд далеко не так важны, посвящена эта книжка. Ведь еще в Евангелии сказано, что не хлебом единым жив человек...

Дело идет не об общественных движениях, которыми не оскудело наше время. Дело идет о той, тоже достаточно массовидной ситуации, когда буржуазный человек остается с обществом один на один.

Разумеется, отношение «человек - общество» имеет в описываемом социальном укладе широчайший спектр прямых и обратных связей - социальных, политических, экономических, моральных, религиозных, правовых и прочая и прочая. Из всего этого широкого спектра я постаралась выделить одни аспект, один узконаправленный луч, в свете которого и пытаюсь рассмотреть нарастающую ситуацию духовного кризиса.

Дело идет о поисках духовного содержания, когда каждый ищет его по-своему, на свой страх и риск, иногда сознательно, а иногда не отдавая себе в этом отчета, стихийно и мучительно.

Дело идет о попытке личности каким-то образом спастись от всецелого подчинения обществу.

Дело идет о личном бунте, который одних приводит На вершины Гималаев, других - в религиозные секты, третьих - на скамью подсудимых, а четвертых просто на модный фильм «про шпионов».

Пусть читатель не удивляется, если под одной обложкой он прочитает о легендарных уже путешествиях Алена Бомбара или Тура Хейердала и о культе знаменитого супершпиона Джеймса Бонда, о «боге с летающей тарелки» и о преступлениях новоявленного дюссельдорфского вампира-детоубийцы. Хотя все это сосуществует в одно и то же время, в одном и том же обществе, тут существенна некоторая периодизация.

Не случайно, к примеру, что несколько человек, собравшихся на плоту «Кон-Тики», все принадлежали и военному поколению, а трое из них знали друг друга по фронту, по антифашистской борьбе. Для людей этого поколения так же естествен героический вариант эскапизма, как для следующего поколения, богатого «едва из колыбели ошибками отцов и поздним их умом», - бесцельные и самоубийственные скорости «диких ангелов» с их ревущими мотоциклами.

Точно так же не случайно появление на экранах белозубого и безупречного агента 007 на спаде темы сердитого молодого человека, на перепутье между «левым активизмом» хипстеров и битников конца 50-х годов и движением «новых левых» конца 60-х.

Таковы крайние точки процесса, описанные в этой книжке; но не в действительности, ибо книжка кончается, а действительность продолжается.

Таким образом, хронология фактов, как и порядок статей, которые были написаны в течение десяти лет, - небезразлична к содержанию.

Читателю может показаться, будто автор чрезмерно, преувеличенно и безосновательно модернизирует проблемы, которые не с нами явились на свет божий, не с нами и канут.

Что ж, тогда автору придется признаться, что это не более как прием, как маленькая критическая хитрость, чтобы, не вдаваясь в расплывчатую риторику и оставаясь все при том же «факте», обратиться к некоторым вопросам, которые человечество недаром признало «вечными». В одной очень древней книге сказано: «...бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас».

глава 1

Герои “безгеройного времени”

Для каждого из нас Аннапурна - это достигнутый идеал... Горы были для нас природной ареной, где на границе между жизнью и смертью мы обрели свободу, которой бессознательно добивались и которая была нужна нам, как хлеб... Есть и другие Аннапурны в жизни людей...

Морис Эрцог, «Аннапурна»

«В отличие от большинства романов, в этой книге нет ни одного вымышленного образа или события... Автор стремился создать абсолютно правдивую книгу, чтобы выяснить, может ли такое правдивое изображение событий одного месяца и страны, в которой они происходили, соперничать с творческим вымыслом».

Так написал Эрнест Хемингуэй, предваряя «Зеленые холмы Африки».

Теперь выяснять это уже не приходится. Правдивое изображение событий каких-нибудь одного-двух месяцев, проведенных в Африке, Гималаях или на Тихом океане, не только может соперничать в глазах читателя с творческим вымыслом, но и одерживать над ним верх. Пожалуй, что выяснять придется скоро, может ли вымысел соперничать с дневниками и описаниями путешествий или приключений. Читателю свойственно стремление отождествлять героя с автором. Эти книги имеют неоспоримое преимущество: их авторы являются в то же время их героями. Упрек в «недостаточном знании жизни» не угрожает им. Необычайное приобретает здесь устойчивую достоверность факта. Действительность, как это часто случается в наш век, перешагивает через вымысел, и документальность наступает на .пятки искусству.

Одни ищут здесь просто занимательного чтения, не обремененного излишней философией.

Других увлекает романтика необычайного.

Третьи находят примеры человеческого мужества и героизма.