Александр Образцов - Поющие люди Страница 9

Мы создаем театр Драматурга как недостающее звено. Может быть, это самонадеянность, но разве может она быть поставлена в один ряд с предыдущими и современными воплями? Мы всего лишь возводим некий барьер вкуса, где можно отдышаться и продолжить капитальные вековые человеческие труды.

Театр Драматурга

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

Театр Драматурга – независимое объединение творческих людей, признающих литературную природу театра.

Театр Драматурга органично развивает две свои составляющие – слово и действие. Поэтому его деятельность включает в себя как камерный, литературный тип, так и площадной, публичный.

Литературный тип подразумевает работу со словом во всех ее проявлениях: издание пьес, журналов, газет и книг, участие в общественной жизни, в СМИ, организацию литературных обсуждений, поиск новых национальных литературных дарований.

Площадной, публичный тип реализуется в действиях, приближенных к сцене: авторские и актерские чтения, дискуссии по наследию культуры, создание центра вкуса в лице самого театра Драматурга, создание спектаклей любого способа жизни.

СТРУКТУРА

Театр Драматурга управляется сопредседателями, один из которых избирается сопредседателями координатором на определённый оговоренный срок.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Театр Драматурга начинает действовать с момента своего возникновения в зависимости от обстоятельств и возможностей. Акции театра Драматурга являются его главным богатством. То есть идея ведет за собой реализацию, а не наоборот. И это не противоречит тезису об обстоятельствах и возможностях, поскольку только идея способна подчинить их себе.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ

Членство в Театре Драматурга не оформляется, поскольку структура его абсолютно открыта и прозрачна. Все вопросы развития решают сопредседатели, а осуществляет единолично координатор. Творческие личности, желающие и способные трудится на благо русского искусства могут быть кооптированы в сопредседатели их единодушным решением. Оплата труда в театре Драматурга обязательна, но размер ее не всегда соответствует мировым ценам.

еатнр драматурга

(+История вопроса Домик драматурга Невск театр встречи+ 2500 лет драматургии)

Драматургии 2500 лет. И только сегодня она испытывает настоящий кризис. Театр в российских столицах решил обходиться старым запасом: ставятся пьесы прошлых веков. Это – коллективное самоубийство. Не может современная пьеса быть заменена ничем – ни инсценировкой, ни словарем русского мата. Без участия театра невозможно представить формирование гражданского общества.

Пока еще в Петербурге живы театральные драматурги прошлых лет. Молодые писатели в драматургию не идут, потому что на протяжении 15-20 лет петербургские театры практически не ставят современную русскую пьесу. Что это – неумение режиссеров или преднамеренное сворачивание всей отечественной культуры? Ведь такое же положение и в литературе, и в кино. Театральная реформа, о которой говорится не одно десятилетие, не движется. Она убивается уже на уровне замысла. А между тем театры исправно финансируются городским бюджетом. Драматургам многие годы не достается ни крошки: как в такой ситуации может быть создана национальная пьеса? И чем, спрашивается, театральный режиссер выше драматурга, если профессии драматурга 2500 лет, а профессия режиссера возникла на памяти нынешнего поколения? И это совпало, кстати, с невиданным упадком театра в наши дни.

В этой ситуации не остается ничего иного, как встать на путь спасения русского театра. Драматурги города организуют свой Театр Драматурга, который основной целью ставит координацию борьбы с произволом театральных олигархов в городе и стране. Для этого будут использоваться все средства: статьи в СМИ, выступления на ТВ, популяризация современных пьес и их постановка.

Вряд ли театральные олигархи захотят делиться зданиями и финансированием. Поэтому мы рассматриваем два сценария дальнейшего развития событий.

Первый. Театру Драматурга удается получить театральный зал и помещения для секционной работы. В этом случае Театр Драматурга без промедления начинает репетиции современных пьес и показ спектаклей в различных залах города – их у нас вполне достаточно.

Но общая ситуация в Петербурге и стране вынуждает предположить второй сценарий, по которому Театр Драматурга не получит даже комнаты, не говоря уже о строке в бюджете. Тогда мы, петербургские драматурги, вынуждены будем применить самые жесткие способы борьбы за сохранение профессии и, в конечном счете, русского театра как основного элемента национальной культуры. Наше оружие – слово. И город услышит его.

Сопредседатели Театра драматурга

Александр Образцов

Неизбежное

Я постараюсь доказать на половине странички то, о чем безуспешно трендели весь 20 век глупые силы истории. А именно: человек хочет быть баловнем. Если ему этого не предоставляют, он пьет, курит, бьет детей и соседей, воюет, сидит в тюрьме. И все равно он хочет быть баловнем! Он хочет быть один у мамы, один у школы, один у страны и один в истории. Это самое большое желание человека. Это выше Дарвина.

Когда человек беседует с Богом, он удовлетворяется. Как же! Один на один.

Но я о другом. Человек не хочет ходить в ватнике и в шапке с указанием фамилии. Он хочет, чтобы ему сшили костюм и шубу. Он хочет автомобиль ручной сборки и саудовские сапоги. Он хочет читать самое новое и смотреть самое лучшее.

Но чтобы везде была марка. Чтобы быть уверенным стопроцентно, что лучше писателя, которого он читает – нет. Самый лучший фильм сегодня – этот. А пьеса, которую он смотрит – свежее, чем устрицы у Юбэ.

Всё это – у нас. Мы единственные писатели, отмеченные коллективным выбором писателей. Мы пишем пьесы, рассказы, сценарии, стихи, очерки и черт еще знает, что мы не пишем! Но не для толпы идиотов, предпочитающих суррогат и ежедневную жвачку сериалов и блокбастеров. Мы – тоже баловни.

Вы все равно купите наши тексты, но уже по другой цене.

Спешите говорить с нами!

Это неизбежно.

Секция драматургии Союза писателей России.

[email protected]

Некоторые принципы построения новых пьес

Многословие в пьесах и остальной литературе обычно связывают с профессионализмом писателей. Надо было зарабатывать на жизнь и писать как можно больше.

В 20 веке, особенно в его конце, объем написанного вступил в жесткое противоречие с ритмом жизни. Нельзя сказать, что усиление жизненного ритма – отрицательное явление. Оно есть. И всякие проклятия новому веку бессмысленны.

Количество поглощаемой информации вначале накрыло человека с головой. Затем он начал выбираться из-под завалов.

Могут сказать, что в новое время люди вернулись к роману: их поглощают десятками, сотнями. С таким же тревожным чувством убивают время на сериалы, на спортивные новости. А ведь это не насыщение информацией. Это бегство от нее. Человек пугается лавины знаний, которые надо усвоить и укрывается от них за перинами безмыслия.

Бесполезно. Следующая стадия образованности, как сказал Мандельштам, ассоциативная. И она не имеет отношения к многословию.

Так и пьесы. Уже не может быть одной пьесы в 2, 3, а то и в 4 действиях. Пьеса все чаще играется без антракта, в полтора часа. Больше человек не унесет. Ему тяжело, скучно, оскорбительно сидеть 3-5 часов, наблюдая жвачку мыслей и действия.

Следующим шагом театра по направлению к зрителю должна стать новая пьеса, собираемая как конструктор, из разных по объему, но совершенно оригинальных одноактных пьес, объединенных в новое ассоциативным способом. И сыгранных в один вечер. И даже разножанровых. И даже разных авторов.

Немного о музыке в холодный день

Симфоническая музыка переживает тот же застой, что и театр, литература и живопись. Потребители высокомерно смотрят поверх голов современных авторов и направляют свое подобострастное внимание в позапрошлый век и глубже.

Что ж, будет с кем побороться! Всегда приятно иметь конкретного соперника – Чехова, Достоевского, Верди или Рембрандта, а не это ватное пространство запланированного ничтожества.

В конце прошлого века публика стала меньше посещать академические залы. И правильно. Потому что композиторов учили сочинять музыку для самих же композиторов. Меломаны, таким образом, оказались выброшены за борт. И это – главная беда северного полушария. Ведь музыка прошлых столетий не может нести современной нагрузки.

Два латиноамериканца – Астор Пьеццолла и Вилло Лобас – бросили перчатку нововенцам Старой Европы с их извращением, претендующим на изысканность. Они сочиняют музыку для сердца, для уха, для души.

Латинская Америка вообще молода и часто не взыскательна. Но она энергетически сильна и искренна. Она как Россия конца 19 века. Не случайно именно в России начала 21 века латиноамериканская симфоническая музыка встретила столь горячий прием.