Митч Элбом - Телефонный звонок с небес

Митч Элбом

Телефонный звонок с небес

© И. Иванов, перевод, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Неделя, когда это началось

В тот момент, когда в мире раздался самый первый телефонный звонок с небес, Тесс Рафферти вскрывала упаковку с чайными пакетиками.

Дззззынь!

Не обращая внимания, Тесс поддела ногтем целлофановую обертку.

Дззззынь!

Палец Тесс вдавился в картон пачки, однако целлофан не пропорол.

Дззззынь!

Наконец надорвав целлофан, Тесс содрала обертку и скомкала в ладони. Если сейчас не взять трубку, включится автоответчик.

Дзззз…

– Алло.

Слишком поздно.

– Штучка включилась, – пробормотала Тесс.

В аппарате, висевшем на стене около кухонного стола, что-то щелкнуло, и она услышала свой голос:

– «Здравствуйте, меня зовут Тесс. Оставьте ваше имя и номер телефона. Я перезвоню вам, как только освобожусь. Спасибо».

Аппарат пискнул. В динамике трубки послышалось обычное потрескивание. И…

– Это мама… Мне нужно кое-что тебе сказать…

У Тесс перехватило дыхание. Трубка выпала из ослабевших пальцев.

Ее мать умерла четыре года назад.

Дззззынь!

Второй звонок почти потонул в гуле голосов, заполнивших помещение полицейского участка. Один из сотрудников выиграл в лотерею двадцать восемь тысяч долларов и теперь обсуждал в компании троих коллег, на что потратить деньги.

– Заплати по всем своим счетам.

– И не вздумай!

– Купи катер.

– Говорю тебе, заплати по счетам.

– Не глупи!

– Катер покупай!

Дззззынь!

Джек Селлерс, начальник местной полиции, услышал звонок и направился в свой тесный кабинет, бросив на ходу:

– Оплатишь счета – мигом появятся новые.

Все согласно закивали.

– Полиция Колдуотера. Инспектор Селлерс, – привычно сказал Джек, сняв трубку.

Шум в динамике трубки сменился юношеским голосом:

– Папа, ты? Это Робби.

Джек уже не слышал голосов спорщиков.

– Что это за шутки, черт побери?

– Пап, я счастлив. Не печалься обо мне. Договорились?

У Джека свело живот. Последний раз он видел своего сына-солдата, когда тот проходил через проверочный пункт аэропорта, отправляясь к своему третьему месту службы.

Как оказалось, и последнему.

– Нет, это не ты, – прошептал Джек.

Трррррын!

Пастор Уоррен вытер слюну с подбородка. Он сладко дремал на диванчике в баптистской церкви «Жатва надежды», и звонок его разбудил.

Трррррын!

– Иду…

Кряхтя, он поднялся на ноги. Звонили у его кабинета. Раньше никакого звонка здесь не было, но в свои восемьдесят два пастор Уоррен слышал все хуже, и стук в дверь вряд ли достиг бы его ушей.

– Пастор, это я, Кэтрин Йеллин. Откройте скорее!

– Здравствуйте, Кэт… – Пастор Уоррен доковылял до двери и открыл.

Женщина влетела в кабинет – пальто полурасстегнуто, рыжеватые волосы торчат во все стороны. Казалось, неведомая сила вынесла Кэтрин из дома и погнала сюда. Но и в кабинете пастора она никак не могла успокоиться: присела на диванчик, нервозно вскочила, затем снова села.

– Пастор, мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, имейте в виду, что я не сошла с ума.

– Ни в коем случае, дорогая. А что произошло?

– Мне позвонила Дайана.

– Кто вам позвонил?

– Дайана.

– Вы хотите сказать, вам позвонила ваша умершая сестра? – У пастора вдруг заболела голова.

– Да. Утром. По мобильному телефону…

И Кэтрин заплакала, сжав в руках сумочку. В мозгу пастора всплыл вопрос: не стоит ли позвать кого-нибудь на подмогу?

– Она сказала, чтобы я не грустила, – всхлипывая, продолжала Кэтрин. – И еще она сказала, что ей… хорошо.

– Может, этот утренний звонок вам просто приснился?

– Нет, пастор! Нет. Это был не сон! Я говорила со своей сестрой.

Кэтрин не успевала вытирать слезы, струящиеся по щекам.

– Дорогая, мы с вами уже обсуждали это.

– Знаю, но…

– Вы по ней скучаете.

– Да.

– И вы до сих пор подавлены ее смертью.

– Нет, пастор. Здесь другое. Она сказала, что находится… на небесах… Неужели вы не понимаете?

Кэтрин улыбнулась. Никогда раньше пастор не видел на ее лице такой замечательной, прекрасной улыбки.

– Я больше ничего не боюсь, – прошептала она.

Трррррррррынннн!

Под сигнал сторожевого поста тяжелые створки тюремных ворот вздрогнули и поползли по рельсам, открыв проход. Наружу вышел рослый широкоплечий мужчина по имени Салливан Хардинг. Он брел нога за ногу, с опущенной головой. Его сердце бешено стучало, но не от радости освобождения, а от страха, что кто-нибудь вдруг втолкнет его обратно. Вперед. Вперед. Он шел, не отрывая взгляда от собственных ботинок. И только приближающийся звук легких шагов, шуршащих по гравию, заставил бывшего узника поднять голову.

Джулз.

Его сын.

Детские ручонки обхватили ноги Салливана. Тот запустил руки в копну курчавых мальчишечьих волос. Невдалеке стояли его родители: мать в темно-синей теплой куртке и отец в светло-коричневом костюме. Еще через мгновение они со слезами на глазах крепко обняли сына. День был хмурым и холодным, с мерзким дождем. Среди встречающих не хватало жены Салливана, что вовсе не было удивительным.

Ему хотелось сказать что-то торжественное, однако с губ сорвалось лишь тихое:

– Поехали.

Вскоре их машина уже мчалась по улице.

В тот день в мире раздался первый телефонный звонок с небес.

Как воспринимать все то, что произошло в дальнейшем, зависит от степени вашей веры.

Вторая неделя

Холодные дожди с туманами – обычная для Колдуотера сентябрьская погода. Этот городок находился всего в нескольких милях от озера Мичиган. Если двигаться дальше на север, можно попасть в Канаду.

Невзирая на ненастье, Салливан пошел пешком. Можно было взять отцовскую машину, но после десяти месяцев в тюрьме он предпочитал лишний раз пройтись. На нем была старая замшевая куртка и шерстяная спортивная шапочка. Он шагал мимо школы, где учился двадцать лет назад, мимо лесного склада, закрывшегося в прошлую зиму. Вот и магазин рыболовного и туристского снаряжения. Летом здесь обычно выдавали напрокат каноэ. Сейчас лодки торчали рядом с магазином, напоминая раковины гигантских моллюсков. Невдалеке находилась автозаправочная станция. Рабочие в голубых комбинезонах дули на озябшие руки.

Достигнув места назначения, Салливан вытер ботинки о соломенный коврик с выцветшими буквами «Дэвидсон и сыновья». Заметив над входом маленькую видеокамеру, он инстинктивно стянул шапку, поправил густые каштановые волосы и посмотрел в объектив. Переговорное устройство молчало. Дверь никто ему не открыл. Тогда Салливан сделал это сам и вошел.

Внутри похоронного бюро оказалось очень тепло, почти жарко. Стены вестибюля были обшиты темным деревом, вдоль стен стояли бежевые мягкие диванчики. Тут же находился письменный стол без стула, с раскрытой регистрационной книгой.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Вопрос исходил от Хораса Белфина, директора заведения. Ему было под семьдесят. Бледная кожа, кустистые брови и редкие волосы соломенного цвета.

– Меня зовут Салли Хардинг.

– Ах да.

«Ах да, – продолжил Салли его невысказанную мысль, – тот самый, что не был на похоронах своей жены, потому что угодил в тюрьму». Салли теперь частенько договаривал в мыслях чужие оборванные фразы. По его мнению, слова, которые люди не произносили, звучали громче, нежели высказанные вслух.

– Жизель Хардинг была моей женой.

– Примите соболезнования по поводу вашей утраты.

– Благодарю.

– Прощальная церемония получилась просто великолепная… Полагаю, семья вам рассказала.

– Семья – это я.

– Конечно.

Оба замолчали.

– Ее прах у вас? – наконец спросил Салливан.

– Да. В нашей колумбарной. Сейчас схожу за ключом.

Директор ушел в своей кабинет. Салли взял со стола буклет и раскрыл на том месте, где рассказывалось о кремации.

ПРАХ ПОКОЙНОГО МОЖНО РАЗВЕЯТЬ НАД МОРЕМ, ПОМЕСТИТЬ НА ВОЗДУШНЫЙ ШАР, НАПОЛНЕННЫЙ ГЕЛИЕМ, ИЛИ РАССЫПАТЬ С САМОЛЕТА…

Салли швырнул буклет обратно. «Рассыпать с самолета». Даже Бог не смог бы додуматься до такого.

Через двадцать минут он покинул похоронное бюро, унося прах жены в урне в виде фигурки ангела. Салли пытался нести ее в одной руке, но это показалось ему недостаточно уважительным, тогда он взял урну обеими руками. Это ему тоже не понравилось: со стороны могло показаться, что он идет совершать приношение. Наконец Салли прижал урну к груди, как дети иногда носят школьные ранцы. Шлепая по лужам, с полмили он прошел под дождем. Добравшись до здания почты, Салли опустился на скамейку, а урну осторожно поставил рядом.