Эми Ньюмарк - Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде

Джек Кэнфилд, Марк Виктор Хансен, Эми Ньюмарк

Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде

Глава 1

Рождество уже близко!

Когда поют ангелы

Ангелы могут влетать прямо в сердце всего сущего.

За два дня до школьного представления моя младшая дочь заявила:

– Я пою «Тихую ночь»!

– Прямо сейчас? – уточнила я.

– Нет, в нашей пьесе. У меня сольный номер, – гордо объявила она.

– Что такое сольный номер? – я хотела проверить, понимает ли она, о чем говорит.

Но она понимала все правильно, и я задумалась. Шарлотта любит петь. Она поет в ванной, в машине – повсюду. Но, увы, у нее почти нет музыкального слуха. В тот год она пела уже лучше, чем раньше, и я надеялась, что со временем она научится слышать музыку. Однако этого прогресса вряд ли было достаточно, чтобы исполнить соло.

Мне не хотелось высказывать вслух сомнения в ее способностях. Я напомнила себе, что нет ничего невозможного, особенно в начальной школе, и перестала задавать вопросы.

Моя старшая дочь к тому времени уже жила отдельно, а в доме оставалось двое девочек-подростков. Вторая появилась у нас неожиданно: родителей лучшей подруги моей средней дочери внезапно перевели на другое место работы, им пришлось переехать, а их дочка поселилась у нас до конца учебного года.

Через два дня после заявления Шарлотты моя средняя дочь Моника и наша временная дочь Корина сообщили, что они тоже участвуют в школьной рождественской постановке. У Корины был сольный номер, а Моника играла на фортепиано. Все происходило в один и тот же вечер. Вопрос: как мне оказаться в двух местах одновременно? К счастью, выяснилось, что старшие девочки выступают на час позже младшей. Я могла успеть!

Но все пошло не так. Я оставила Шарлотту за кулисами и ушла в зрительный зал, но через пять минут дочка уже стояла передо мной. Ее глазки блестели от слез, а губы так тряслись, что она не могла говорить.

– Милая, что случилось?

К нам подошла учительница.

– Миссис Стайлз, произошла ошибка. Шарлотту не выбрали в состав хора, и она почему-то решила, что будет петь соло. Боюсь, у нас нет для нее роли. Мне ужасно неловко…

Глядя на печальное лицо своей дочери и чувствуя, что во мне нарастает материнская ярость, я подумала: «О, вы даже не представляете, как вам будет неловко, когда я с вами разберусь!».

– Мама, может, уйдем? – прошептала убитая горем Шарлотта.

– Конечно, детка, – сказала я, бросив на учительницу выразительный взгляд.

Сейчас главное было – склеить разбитое сердце моей дочери.

Подростки, может, и зациклены на себе, но они всегда замечают, кто находится рядом. Наверное, это у них от опасения, что их застукают за каким-то запретным занятием.

Девочки сразу обнаружили нас в зрительном зале. Перед этим я предложила Шарлотте съесть где-нибудь по мороженому, но ей очень хотелось увидеть, как выступают Корина и Моника.

– Что-то вы рановато.

Девочки синхронно вертели головами, как попугаи, переводя взгляд с меня на Шарлотту и обратно. Они ждали объяснений. Я в двух словах описала ситуацию, опасаясь новой волны слез. На лицах у обеих отразилось искреннее сочувствие.

– Шарлотта, пойдем с нами. Посмотришь представление из-за кулис и познакомишься с нашими друзьями.

Конечно, никакое мороженое и в сравнение не идет с приглашением пообщаться с «крутыми» ребятами!

Я забыла взять программку и понятия не имела, когда выступают мои дочки. Но после второго акта Корина вышла на сцену и взмахнула рукой. Из-за кулисы появилась Шарлотта. Увидев маленькую девочку, зрители замерли. Заиграла музыка, Шарлотта подняла глаза на Корину и, когда та кивнула, затянула «Тихую ночь». Корина присоединилась к ней, и ее мягкое сопрано скрыло все ошибки малышки. Они пели чарующе. Зрители задержали дыхание. Слезы текли по щекам не только у меня.

Пока девочки пели, в мою руку скользнула рука Моники, и мы обе ощутили всю прелесть Рождества. От моих переживаний не осталось и следа, ведь я смотрела удивительное представление, срежиссированное самим Богом.

Когда они ушли со сцены, зрители вскочили и обрушили на них целый шквал аплодисментов. Корина вернулась, чтобы спеть свое соло. Тогда я спохватилась, что мы увидели еще не все.

– Моника, почему ты не за кулисами? – прошептала я.

– Мне не надо, – улыбнулась она. – Я отказалась от своего выступления, чтобы мелкая смогла спеть.

Сколько раз я видела, как сестренки спорили и ругались! Не помню, чтобы они хоть раз искренне сказали друг другу: «Я люблю тебя». А теперь они сказали это – не словами, а делом. Рождество для меня наступило задолго до того, как мы пошли в церковь, открыли подарки и сели ужинать. У меня на глазах свершилось чудо – три ангела спели свою песню.

Рождественская печаль

Нет в мире лучше психиатра, чем щенок, лизнувший вас в лицо.

Если ваши дети уже обзавелись семьями, им приходится выбирать, к чьим родителям отправиться на Рождество. Я называю это «синдромом каждого второго праздника». В нечетные годы выигрывают родители жены, а в четные – родители мужа. Но порой случаются непредвиденные обстоятельства, и маме с папой приходится встречать Рождество в одиночестве.

В тот год мы остались без праздника. Ладно, справимся, мы же взрослые люди, твердили мы с мужем. И мы бы справились, но наша любимица, золотистый ретривер Никки, незадолго до Рождества заболела, и пришлось ее усыпить.

Мы были безутешны. Я рыдала. Мой муж Кен держался изо всех сил, но, конце концов и он сорвался. Все это было ужасно.

Неделю спустя у нашей пятнадцатилетней бордер-колли Джинджер, ослабевшей из-за артрита и одиночества после смерти Никки, отнялись ноги. Мы снова отправились к ветеринару, и это едва не стало последней каплей. Джинджер мы когда-то нашли на улице и приютили, а она ответила нам любовью и преданностью. Приближение Рождества отошло на второй план и померкло рядом с нашими потерями.

Утром в канун Рождества Кен проснулся, полный энергии и энтузиазма. Я еще не оправилась от тоски по любимым собакам и только фыркнула на его совет не вешать носа.

– Скоро вернусь, дорогая! – крикнул он, выходя из дома, и я решила, что он просто захотел погрустить в одиночестве.

В доме царила мертвая тишина, над нашей горой поднималось розоватое солнце. Я стояла у окна, пытаясь собраться с силами, и мечтала, чтобы в праздник рядом оказались все мои шумные внуки.

Около полудня Кен вернулся. Он въехал во двор, открыл дверцу пикапа – и оттуда вывалился трехцветный шерстяной комок. Что это? Я протянула руки, и ко мне по снегу помчался десятимесячный кеесхонд (голландский волчий шпиц), которого Кен взял из приюта. Мы так обрадовались друг другу, словно этот виляющий хвостом, повизгивающий пес давным-давно стал моим приятелем. Я в жизни не видела такого очаровательного щенка. Карие глаза так и молили: «Пожалуйста, возьмите меня к себе!» Неудивительно, что Кен не устоял.

Виляя кудрявым хвостом, Кеша обнюхивала все уголки нашего ранчо. Она каталась и играла в снегу, знакомясь с котятами, ослами, гусями и утками. Она даже не пыталась нападать на них, кусаться или царапаться. Она была просто чудом!

Мы взяли ее с собой в деревню на рождественский ужин, а затем отправились в зоомагазин, чтобы купить игрушки и подходящий ошейник. Но она даже не взглянула на глупые игрушки – ей хотелось лишь быть возле нас, служить нам, слушать наши разговоры и быть бесконечно любимой.

Довольная жизнью, пушистая собачка улеглась возле нашей огромной кровати и не сходила с места, пока мы смотрели по телевизору рождественскую службу. С тех пор прошло двенадцать лет, но она всегда лежит на этом месте с десяти до одиннадцати вечера, даже если нас нет рядом.

В рождественское утро нам позвонили дети, и мы радостно говорили с ними, слушая звонкие голоса внуков, доносящиеся к нам за многие мили. Вместо того чтобы бродить по дому, страдая от одиночества, мы взяли своего нового щенка и отправились в местный филиал «Армии спасения». Нас встретила капитан мисс Би, я начала накрывать на стол, а Кен отправился чистить картошку. Кеша так боялась, что ее снова оставят одну, что тихо, как мышка, сидела в коридоре, не сводя с нас глаз, пока шнауцер мисс Би скакал вокруг нас кругами.

Пришли другие волонтеры, вместе мы поставили на стол индейку и ветчину. В столовой стало многолюдно – она наполнилась бедняками и бездомными, которые пришли поужинать в тени дома Господа. В тот момент мы с Кеном забыли о своей рождественской печали и снова поверили в Бога. Рождество стало значить для нас еще больше, чем прежде.

Тем вечером мы втроем, усталые, вернулись домой и устроили поздний рождественский ужин для птиц и ослов. Наша усталость была приятной – это была усталость людей, которые в очередной раз вспомнили о христианской радости делиться и отдавать и встретили лучшее Рождество в своей жизни.