Даниэла Стил - Ночь волшебства Страница 10

Но он покачал головой:

– Я могу попытаться уговорить их на первоначальный срок до трех лет, но меньше не получится. Парень, который там сейчас работает, возвращается на родину. Он провел в Пекине четыре года и открыл офис для компании.

– Тебе известно, почему он уезжает?

– Его жена не смогла там жить и уже год как перебралась в Штаты, – грустно ответил Жан Филипп, они оба рассмеялись.

– Что ж, это показывает, чего мы должны ожидать, не правда ли? – сказала Шанталь, утирая выступившие слезы. – Я думаю, уговорить Валерию будет непросто, зато в течение сравнительно небольшого периода времени можно достичь отличных результатов. Для тебя это станет огромным шагом вперед.

Но Шанталь понимала, как и он сам, что Валерия не оставит свою карьеру, чтобы вернуться в Париж через три-четыре года. К тому времени у журнала будет новый главный редактор, и это будет не она. А ведь Валерия так долго ждала этого момента…

– Я совершенно не уверен, что она поймет это, – вздохнул Жан Филипп. – Для нее их предложение будет означать одно: она должна уйти из «Вог» и перебраться с тремя детьми в какое-то ужасное место, о котором все говорят, что это самый жуткий город, в котором невозможно жить. Я не думаю, что Валерия готова пойти на это.

– Тебе следует больше доверять ей. Валерия умная женщина, и если захочет надежного экономического положения в будущем, то согласится на переезд. И в любом случае ты должен говорить убедительно, доказывать преимущества этого предложения, и постепенно вы с ней обязательно придете к разумному компромиссу.

Впрочем, ни о каком компромиссе речь идти не может. Он должен либо принять предложение, либо отвергнуть…

В таком духе они проговорили весь обед, а потом, выйдя из ресторана, Шанталь попрощалась с ним и, прежде чем свернуть в один из боковых переулков, с улыбкой попросила:

– Позвони мне, после того как поговоришь с ней. – Валерия женщина разумная, и Жана Филиппа любит. Как бы ни обернулось дело, Шанталь не сомневалась, что их взаимоотношения останутся незыблемыми. – Я буду здесь еще несколько дней, а в конце следующей недели надеюсь встретиться со своим младшим сыном в Берлине. Я не виделась с Эриком с февраля, он тогда работал над своей новой композицией и не хотел, чтобы ему мешали.

Новые концептуальные инсталляции Эрика казались ей слишком дерзкими, но все же он был одним из самых талантливых молодых художников, и его творения хорошо продавались. Шанталь гордилась сыном и всегда с удовольствием встречалась с ним. Он жил в Берлине уже три года, много и плодотворно работал и даже обзавелся новой подругой, с которой хотел ее познакомить. Эрик уделял матери гораздо больше времени и внимания, чем его брат и сестра, жившие куда дальше от нее, но она все равно видела его лишь несколько раз в году. Он был слишком занят своим искусством и приезжал в Париж только на Рождество, когда вся семья собиралась за традиционным праздничным столом.

После того обеда Шанталь не общалась с Жаном Филиппом несколько дней, что было довольно необычно, поскольку раньше он звонил ей чуть ли не ежедневно. С тех пор как ее дети разъехались, он считал ее буквально членом своей семьи. Она была полностью погружена в работу и сейчас создавала сценарий о группе женщин в концентрационном лагере в годы Второй мировой войны вплоть до их освобождения.

Шанталь подозревала, что признание Жана Филиппа о предложении ему новой работы было не очень-то хорошо воспринято его женой, и поэтому не хотела звонить ему сама и вмешиваться в происходящее. Она проработала без помех всю неделю и была довольна результатами, а в понедельник утром позвонил Жан Филипп.

– Ну и как дела? – спросила Шанталь, услышав его голос в трубке.

– Все, как ты предполагала, – ответил он усталым голосом. – Только ты говорила, что Валерия будет расстроена. Так вот, это не то слово. Она была поражена, раздосадована и зла, кричала на меня. Из хороших новостей только одна: развестись не предложила.

Шанталь ощутила комок в горле. У Жана Филиппа и Валерии вполне устроенная семейная жизнь, замечательные дети, отличное здоровье, хорошие друзья, любимая работа и чудесный дом в самом лучшем городе мира. Теперь же они должны сделать трудный выбор, в котором один из них оказывался в положении проигравшего и приносил жертву.

– Как ты считаешь, она согласится перебраться в Пекин? – спросила Шанталь.

– Вот прямо сейчас – нет, как мне кажется, но ее решение может измениться. Она думает об этом, а я получил три недели для окончательного принятия решения.

Во вторник они обедали вместе, и Жан Филипп выглядел очень напряженным. Валерия все еще не ответила ему. Для Жана Филиппа все было предельно ясно. Он считал, что им непременно нужно принимать это предложение – по тем причинам, которые весьма доходчиво обрисовал жене. С Шанталь они говорили о других вещах за обедом, и он рассказал ей то, что узнал от Валерии: новостями о близнецах Грегорио пестрели страницы всех газет. Малыши по-прежнему оставались в парижском госпитале, и их состояние пока не улучшилось, ведь роды были преждевременными.

– Бедная Бенедетта, – с сочувствием произнесла Шанталь. К этому времени им уже стало известно, что близнецы родились в ночь Белого ужина, из-за чего их отец так неожиданно и покинул празднество. – Я даже предположить не могу, чем все это обернется. Не уверена, простит ли его Бенедетта, как это делала раньше. – Она нахмурилась и, помолчав с минуту, сказала: – Вполне может быть, что не простит и дело закончится разводом, ведь Грегорио обрел сразу двоих детей от любовницы, а Бенедетта так и не смогла подарить ему ни одного.

Шанталь всегда выражала свои мысли прямо и не скрывала эмоций, хотя годами сохраняла мир со своими друзьями. История Грегорио и Бенедетты потрясла ее. Теперь у него есть дети, а у его жены нет, и оставалось только предполагать, станет ли русская девушка важным фактором в его жизни. Все предыдущие интрижки никогда глубоко не задевали Грегорио, однако этот роман все изменил. Шанталь чувствовала жалость к Бенедетте, а Жан Филипп считал, что Грегорио на этот раз повел себя как идиот и зашел слишком далеко. Жан Филипп всегда оставался верным своей жене, к чему Грегорио был просто не способен.

После обеда Шанталь направилась в продовольственный отдел одного из универсальных магазинов, чтобы купить что-нибудь вкусненькое для Эрика. Перед поездками к сыну она всегда старалась запастись французскими продуктами, по которым он скучал, поскольку ему приходилось питаться жирными немецкими колбасами и шницелями.

Шанталь положила в свою корзину паштет из гусиной печени и отборные деликатесы, печенье, кофе и вообще все то, что, как она знала, обожал Эрик. Он очень ценил материнскую заботу и радовался, когда она приезжала в Берлин с целым пакетом французских лакомств, а этот универсальный магазин был прекрасным местом, где их всегда можно было найти. Она как раз укладывала в корзинку упаковку шоколада, когда заметила мужчину, смотрящего на нее. Лицо его показалось ей смутно знакомым, но, так и не вспомнив, где его видела, она прошла мимо.

Они снова встретились в очереди к кассе. Шанталь опять попыталась вспомнить, не встречала ли его раньше. Возможно, в этом самом магазине? Это был весьма привлекательный мужчина явно за тридцать, скорее даже ближе к сорока, в джинсах и шведских мокасинах и черном свитере. Он стоял в очереди позади нее, и когда Шанталь уже забыла про него, то услышала мужской голос:

– Ну как, ваше желание уже исполнилось?

Шанталь обернулась и на этот раз узнала его. Это был тот самый незнакомец, который принес чудесные бумажные фонарики на Белый ужин, подарил один из них ей и предложил загадать желание.

– Еще нет. Возможно, прошло мало времени, – просто ответила она, и он улыбнулся ей в ответ.

– Значит, надо подождать, и оно обязательно сбудется.

Шанталь кивнула, а он бросил взгляд в ее корзину, впечатленный набором деликатесов, выбранных ею. Сверху лежали две бутылки вина, придававшие корзине праздничный вид.

– Судя по всему, вы собираетесь устраивать дома вечеринку.

– Это гостинцы для сына, он сейчас в Берлине.

– Счастливый парень. У него чудесная мать и отличный вкус, – сказал он, увидев паштет из гусиной печени.

– Он голодающий художник и просто устал от колбас и мяса, – со смехом произнесла Шанталь, и тут подошла ее очередь к кассе. Заплатив за товар, она обернулась, чтобы попрощаться с ним: – Еще раз благодарю вас за фонарики. Вы сделали тот вечер по-настоящему сказочным для всех нас.

В устремленном на нее взгляде карих глаз сквозила мощная энергия, и Шанталь показалось, будто ее пронзил разряд электрического тока. Она вспомнила, что обратила внимание на его взгляд еще во время Белого ужина, когда он велел ей загадать желание. Тогда в его тоне звучала настойчивость, а когда их фонарик пустился в полет, он смотрел ему вслед столь же пристально, как и теперь.