Даниэла Стил - Высшая милость Страница 12

– Пармани, ты не возражаешь, если я возьму твою машину на несколько часов? Я хочу проверить, можно ли прорваться на юг и позвонить оттуда. Возможно, там мой телефон заработает.

– Конечно, возьмите, – ответила няня, глядя на него с легкой растерянностью. Его вопрос показался ей странным, а Саре он показался таким еще больше. Сейчас было совсем не время пытаться попасть в Сан-Хосе. Нельзя же так зацикливаться на делах и из-за этого оставлять их одних в городе! Весьма эгоистично с его стороны. Мало ли, что еще может произойти в ближайшее время!

– Неужели ты не можешь оставить пока все как есть? Никто не ждет сегодня звонков из Сан-Франциско. Это глупо, Сет. А вдруг будет повторный толчок? Мы будем одни, а ты не сможешь вернуться.

Да и путепровод над дорогой может разрушиться и придавить машину, добавила она мысленно. Она совсем не хотела, чтобы он куда-то сейчас уходил. Но непреклонность и решительность Сета, когда он пошел к выходу, насторожили ее. Пармани сказала, что ключи в машине, машина в гараже. Это была старая помятая «Хонда Аккорд», лет двадцать служившая ей верой и правдой. Однако Сара никогда бы не позволила посадить туда их детей, и идея Сета воспользоваться этой машиной не вызывала в ней энтузиазма. Пробег у «Хонды» сто тысяч миль, и в ней нет никаких современных средств безопасности.

– Дамы, прошу вас не беспокоиться, все будет нормально, – одарил их улыбкой Сет. – Я вернусь. – И, прихватив в прихожей фонарь, он выскочил за дверь, только его и видели.

Что он затеял, ее дорогой муж? Сару накрыла волна тревоги. Улицы темные, не работают светофоры. На дороге могли оказаться завалы. Но она видела, что его не остановить никакой силой. Она не успела ему ответить ничего вразумительного, одни междометия сорвались с ее губ… Пармани, поудобнее уложив детей на диване и пристроив подушки так, чтобы малыши не упали, если завозятся, пошла за другим фонарем. Сара, обессиленная, сидела в гостиной, освещенной слабым мерцающим светом свечей, и думала о своем муже. Одно дело быть трудоголиком, и совсем другое – мчаться куда-то сломя голову сразу после землетрясения, бросая на произвол судьбы жену и детей. Ей показалось это абсурдным. Просто какой-то бред! Или на него так подействовало волнение? Да он в своем уме, если начистоту?

Сара и Пармани просидели и тихо проговорили почти до рассвета. Ей хотелось подняться наверх, в спальню, и лечь вместе с детьми, но она не могла сейчас оставаться одна, наедине со своими мыслями и растревоженной отъездом Сета душой. Пармани сказала, что наверху сорвалось с креплений и разбилось большое зеркало, а в саду упало дерево и выдавило несколько окон в задней части дома, бетонная площадка теперь вся в стекле. Кухне тоже досталось… Уточнять Пармани не стала, но хотела было пойти прибираться, только Сара остановила ее, сказав, что все приберет сама, но чуть позже. Наконец она собралась с духом и пошла на кухню. Увиденное отвлекло ее от мыслей о муже, хотя это был пустяк по сравнению с тем, какой она пережила страх за детей. Дверцы шкафов были распахнуты, и все их содержимое валялось теперь на полу. Казалось, за один день порядка тут не навести, но она, оставив Пармани караулить детей, вооружилась веником и совком. Потом они поискали, что бы поесть, хотя Сара голода не испытывала. Пармани позавтракала бананом.

И тут в дверь вошел Сет. Он был подавлен и бледен.

– Быстро ты, – кратко прокомментировала Сара его появление.

– Дороги перекрыты. Все дороги. Вообще. Въезд на сто первую закрыт – при выезде на главную дорогу обрушилась эстакада, – мертвым голосом сообщил он.

Он не стал ей говорить про то ужасное кровавое месиво, которое предстало перед его глазами. Повсюду были кареты «Скорой помощи» и полиция. Дорожный патруль развернул его и строго наказал вернуться домой и никуда не выезжать. Он попытался объяснить им про важность своей поездки, но офицер не стал слушать, а еще раз повторил, что ему придется задержаться в городе, пока дороги не будут открыты. И в ответ на вопрос, когда они будут открыты, сказал, что не через несколько дней, а, возможно, через неделю.

– Я попытался по Девятнадцатой авеню попасть на Двести восьмидесятое шоссе… Но – то же самое. Набережная вся в оползнях. Ее заблокировали. Проехать через мосты я не стал даже пытаться. Мы же слышали по радио в машине, что они закрыты. Черт, Сара, – воскликнул он нервно, – мы в ловушке!

– На время. Не пойму, почему ты так нервничаешь. Кстати, нам предстоит большая уборка. И никто в Нью-Йорке не ждет твоего звонка. Они больше нас знают о том, что здесь происходит. Поверь мне, Сет, никто не ждет от тебя звонка!

– Ты не понимаешь, – мрачно пробормотал он, взбежал по лестнице и хлопнул дверью их спальни. Сара, оставив детей с Пармани, поднялась вслед за мужем. Он метался по комнате, как лев в клетке. Очень злой лев, словно он хотел кого-нибудь сожрать. И за неимением другой жертвы, готов был наброситься на нее.

– Я все понимаю, милый, – вкрадчиво проговорила она. – Я понимаю, что сделка в самом разгаре. Но ты не можешь контролировать природные катаклизмы. Ведь так? Мы ничего не можем сделать. Сделка подождет несколько дней.

– Нет, не подождет, – прошипел он с остервенением. – Есть дела, которые не могут ждать. Это – одно из них. Все, что мне надо, – это чертов телефон.

Но оба они понимали, что телефонная связь сейчас невозможна. Она была безмерно благодарна судьбе, что их дети не пострадали, а его погруженность в работу казалась ей святотатственной, хотя она отдавала себе отчет, чем достигаются бизнес-успехи ее супруга. Сет не останавливался. Совершая сделки, он не выпускал из рук телефона ни днем ни ночью. А без него он чувствовал себя совершенно беспомощным, как зверь в капкане, или словно ему перерезали голосовые связки и связали руки. Его пригвоздили к полу в мертвом городе, где не было никакой связи с внешним миром. Сара видела, какая это для него катастрофа, и очень хотела уговорить не нервничать и успокоиться.

– Что я могу сделать для тебя, Сет? – ласково спросила она, села на кровать и похлопала по покрывалу рядом с собой, приглашая его сесть рядом. Она думала предложить ему сделать массаж, принять ванну или успокоительное, размять шею или обнять, полежать бок о бок, насладиться теплом друг друга.

– Что ты можешь для меня сделать? Да ты шутишь, дорогая моя? Это шутка такая? – Он почти кричал на нее в их красиво обставленной спальне. Солнце уже встало, и мягкие желтые и голубые тона, в каких она отделала спальню, дивно смотрелись в утреннем свете. Сет ничего не замечал, он сердито упер в нее взгляд.

– Я серьезно, – спокойно отвечала она. – Я сделаю все, что в моих силах.

И теперь не она на него, а он глядел на нее как на ненормальную.

– Сара, ты не представляешь, что происходит!

– Тогда объясни мне. Мы вместе учились бизнесу. Я не идиотка, ты знаешь.

– Это я идиот, – обреченно сказал он, не поднимая на нее глаз, сел на кровать и провел рукой по своим волосам.

– Я должен перевести шестьдесят миллионов долларов со счетов нашего фонда сегодня к полудню, – глухо выдавил он. Сара подумала, что ослышалась.

– Ты делаешь… такие крупные инвестиции? А что ты покупаешь? Жилье? Слишком рискованное дело при такой сумме.

Надо признать, покупка жилья была не только рискованным, но и прибыльным делом. Все зависело от того, сколь удачно выбран момент. Сара знала, что Сет был гением в вопросах размещения инвестиций.

– Я не покупаю сейчас, Сара, – сказал Сет, отвернув от нее лицо, – я спасаю свою задницу. Вот и все, что я делаю, и если я не смогу, то мне крышка… нам всем крышка… все, что у нас сейчас есть, будет конфисковано… Может быть, мне даже светит тюрьма.

Он говорил это монотонно, уставившись в пол, в одну точку.

– О чем ты? Не понимаю… – Сара занервничала. Он явно шутит. Но весь его вид – какой-то убитый – говорил об обратном.

– У нас были аудиторы на этой неделе. Они проверяли наш новый фонд. Это были аудиторы со стороны инвесторов. Они проверяли, действительно ли заявленные суммы лежат на наших счетах. В конце концов, конечно, недостачу мы бы покрыли, в этом нет никаких сомнений. Я проделывал такое и раньше. Салли Макхам прикрывал меня от аудиторов таким образом. Через какое-то время в итоге мы зарабатываем деньги и возвращаем на счет. Но иногда, в самом начале, когда у нас нет их, Салли помогает мне закрывать небольшие недостачи на время аудита инвесторов.

– Небольшие?! Ты называешь шестьдесят миллионов долларов небольшой недостачей? Господи, Сет, о чем ты думаешь? Тебя могли бы поймать, или ты не смог бы вернуть деньги…

Говоря это, она вдруг поняла, что это именно то, что сейчас происходит. Так вот о чем он толкует… Господи…

– Я должен добыть эти деньги, или Салли поймают в Нью-Йорке. Ему необходимо получить деньги обратно на свой счет сегодня. Банки закрыты. У меня не работает этот гребаный телефон, и я не могу сообщить Салли, чтобы он как-то обезопасил себя!