М. Стедман - Свет в океане Страница 12

– Да здесь настоящий рай! – не в силах сдержать восторг, воскликнула Изабель, когда утром следующего дня увидела в окно гладкую поверхность бирюзового океана. Вопреки неутешительным предупреждениям Тома о превратностях погоды ветер объявил перемирие по случаю приезда новобрачных и солнце радовало удивительным теплом.

Том отвел ее к лагуне – широкому бассейну тихой ультрамариновой воды глубиной не больше шести футов, где они искупались.

– Надеюсь, тебе здесь понравится. До отпуска на материке еще целых три года.

Она обняла его.

– Я там, где хочу быть. И с мужчиной, с которым хочу быть. А все остальное не имеет значения.

Том нежно кружил ее в воде.

– Иногда через трещины в скалах сюда заплывает рыба. Ее можно ловить сетью, а то и просто руками.

– А как называется эта лагуна?

– Никак.

– Все должно иметь свое название. Ты согласен?

– Ну, тогда назови сама.

Изабель на секунду задумалась.

– Нарекаю тебя Райской Лагуной! – Она плеснула пригоршней воды на скалы. – Это будет моим местом купания.

– Обычно здесь безопасно. Но все равно надо быть настороже. На всякий случай.

– Ты о чем? – рассеянно спросила Изабель, разгребая ладонями воду.

– Акулы здесь вряд ли появятся, разве что прилив окажется особенно высоким, или пройдет шторм, или еще что. Так что в этом плане, наверное, можно не беспокоиться…

– Наверное?!

– Но расслабляться все равно нельзя. Взять хотя бы морских ежей. Смотри, когда наступаешь на камни под водой, – ты можешь наколоться и получить инфекцию. А электрические скаты зарываются в песок у самого края воды. Стоит наступить на шип у них на хвосте, и неприятностей не миновать. Если скат взмоет вверх и нанесет удар возле сердца… – Он замолчал, видя, как Изабель изменилась в лице. – С тобой все в порядке, Изз?

– Ты так просто об этом говоришь, а на помощь нам прийти некому.

Том заключил ее в объятия и увлек на берег.

Помимо кучи теплых вещей на зиму Изабель привезла несколько платьев с цветочным рисунком, которые было легко стирать. В них она кормила кур, доила коз, занималась огородом и убиралась на кухне. Когда она сопровождала Тома в походах по острову, она надевала его старые брюки, закатывала штанины и накидывала одну из его рубашек без воротника, закрепляя все это сверху потертым кожаным ремнем. Ей нравилось чувствовать под ногами землю, и она ходила босиком и только в скалах надевала легкие парусиновые туфли на резиновой подошве, чтобы не поранить ноги. Она постигала свой новый мир и исследовала свои новые владения.

Однажды, вскоре после прибытия на остров, Изабель, опьяненная свободой, решила поэкспериментировать.

– Как тебе мой новый вид? – спросила она, появившись на маяке с сандвичами для Тома совершенно голой. – Мне кажется, в такой чудесный теплый день одежда не нужна.

Он приподнял бровь и улыбнулся:

– Мне нравится, но скоро тебе это надоест, Изз. – Он взял сандвич и ласково потрепал ее по подбородку. – Любимая, чтобы выжить на удаленных маяках и не одичать, нужно соблюдать определенные правила – есть в положенное время, переворачивать листки календаря… – он засмеялся, – и не забывать про шмотки. Поверь мне, милая.

– А у тебя есть карта острова? – спросила Изабель Тома.

– Боишься заблудиться? – улыбнулся он. – Ты уже здесь несколько недель. Если идти от берега в глубь острова, то обязательно доберешься до дома. Да и башня маяка – хороший ориентир.

– Мне нужна карта. Наверняка же она существует?

– Конечно! Есть подробная карта. Только я не понимаю, зачем она тебе. Тут же негде заблудиться!

– Сделай мне приятное, супруг мой! – сказала она и поцеловала его в щеку.

Некоторое время спустя Том появился на кухне со свернутой в рулон картой и церемонно вручил ее Изабель.

– Ваше желание для меня закон, миссис Шербурн.

– Благодарю вас, – в тон ему ответила Изабель. – Пока это все, можете быть свободны, сэр.

Том с озадаченной улыбкой потер подбородок.

– Что ты задумала?

– Не важно!

На протяжении нескольких дней Изабель каждое утро отправлялась на прогулки, а после обеда запиралась в спальне, хотя Том и так ее не беспокоил, занимаясь своими делами.

Однажды вечером она вытерла вымытую после ужина посуду, принесла свернутую в рулон карту и протянула Тому:

– Это для тебя!

– Спасибо, милая, – отозвался он, не отрываясь от потертого тома о морских узлах. – Я уберу ее завтра.

– Но это для тебя!

Том поднял глаза:

– Это же карта, верно?

Она озорно улыбнулась.

– Чтобы узнать, надо развернуть!

Том развернул рулон и увидел, что карта преобразилась. На ней появились короткие пояснения, цветные рисунки и стрелки. Его первой мыслью было, что карта является собственностью государства и теперь придется выплачивать кучу денег. Всюду виднелись новые названия.

– Ну и как тебе? – просияла Изабель. – Это неправильно, что у мест не было никаких названий! И я их придумала, видишь?

Бухты, скалы и равнины приобрели названия, нанесенные аккуратным мелким почерком: Бурные Воды, Вероломная Скала, Отмель Кораблекрушений, Мирная Бухта, Убежище Тома, Утес Иззи и еще много чего.

– Я никогда не разбивал остров на отдельные части. Для меня он всегда был просто островом, – сказал Том улыбаясь.

– Мир состоит из различий. И каждое место заслуживает своего названия. Как комнаты в доме.

Том о доме-то никогда не думал в категориях комнат. Для него он всегда являлся просто домом. И ему почему-то взгрустнулось, что остров оказался расчлененным на опасные и безопасные участки. Ему больше нравилось воспринимать его как единое целое. И еще его покоробило, что в названиях встречалось имя «Том». Янус не принадлежал ему. Все как раз наоборот: это он принадлежал Янусу. Недаром туземцы, как он слышал, считают себя детьми тех мест, в которых живут. И обязанностью Тома было просто присматривать за островом.

Когда Том получал приглашения на встречи однополчан, он всегда отвечал письмом. Желал всего самого наилучшего и посылал немного денег на проведение встреч. Но никогда их не посещал сам. Будучи смотрителем маяка, он и не смог бы присутствовать, даже если бы и захотел. Он знал, что есть немало людей, которые с удовольствием встретят знакомые лица и вспомнят старые времена. Но он к таким не относился. На войне Том потерял верных друзей, с которыми вместе выпивал, сражался бок о бок и переносил все тяготы военной службы. Друзей, которых он понимал без слов, будто они были частью его самого. Он вспоминал разные жаргонные словечки, которыми они называли мины и снаряды, свои скудные продовольственные пайки и ранения, означавшие отправление в Англию на лечение. Интересно, многие ли помнили сейчас этот тайный язык?

Иногда, посреди ночи, он вдруг просыпался от ужасной мысли, что Изабель тоже больше нет, и с облегчением видел ее спящей рядом. Чтобы убедиться окончательно, что она жива, он долго смотрел, как она дышала. А потом утыкался ей носом в спину, чтобы почувствовать мягкость теплой кожи и ровное дыхание. Это самое большое чудо, какое только могло быть.

Глава 8

– Может, все плохое, что случалось в моей жизни, было просто испытанием, чтобы проверить, достоин ли я тебя, Изз?

Они лежали на разостланном на траве одеяле. Изабель находилась на острове уже три месяца. Наступил апрель, ночь была теплой, а небо усеяно звездами. Она лежала, закрыв глаза и положив голову на руку Тома, а он нежно водил пальцем по ее шее.

– Ты – моя вторая половина неба! – сказал он.

– А я и не знала, что ты такой романтичный.

– Это не я придумал. Где-то прочитал. Может, в стихотворении на латыни, а может, в каком-то древнегреческом мифе. Что-то в этом роде.

– Понятно, чему вас учили в элитной школе! – шутливо поддразнила она.

Чтобы отметить день рождения Изабель, Том сам приготовил завтрак и ужин и с удовольствием наблюдал, как его жена распаковала подарок: граммофон, который по его просьбе тайно доставили Ральф и Блюи. Он был призван хоть как-то компенсировать невозможность играть на пианино, которое оказалось вконец расстроенным, ведь долгие годы к нему никто не прикасался. Весь день Изабель слушала Шопена и Брамса, а теперь ночной воздух наполняли звуки «Мессии» Генделя, доносившиеся с маяка. Они установили граммофон в его башне, используя ее как естественную акустическую камеру для придания звуку объема.