Майя Илиш - Комната кукол Страница 12

Я сглотнула. Есть комнаты, куда не захочется заходить в темноте, и это был как раз тот случай. От этих кукол у меня и днем мурашки бежали по коже. Как же войти туда ночью? Но что может случиться? Хотя я прочитала много романов ужасов, на самом деле я не верила в привидения. Я выросла в месте, где точно могли бы завестись призраки – слишком уж много девочек умерло в приюте Св. Маргариты за последние сто лет, умерло от холода, голода или болезней. Да, никто из нас не видел, как это произошло, но в приюте ходили разные слухи об этом, и сложно себе представить, чтобы было иначе…

Тем не менее никаких привидений там не было. Даже та, по ком я так тосковала, не вернулась призраком, как бы мне этого ни хотелось. Я заставляла себя не думать об этом: обычно одного воспоминания о ней было достаточно, чтобы я грустила целый день, а я не хотела грустить. От грусти никто не оживет. Элис не оживет. Элис, моя подруга. Я отличалась от других девочек в приюте. Элис тоже. Каждую свободную минуту мы проводили вместе, обсуждая темы, которые никто, кроме нас, никогда бы не понял. То, что видели только мы. То, о чем больше никто не должен был знать, ведь мы не хотели, чтобы нас назвали выдумщицами.

Пока Элис была жива, я не чувствовала себя одиноко. Когда мы выстраивались в холле под пристальными взорами приехавших в приют леди и джентльменов, то всегда держались за руки, говоря, что мы сестры и куда пойдет одна, отправится и другая. Но потом Элис умерла, а я нет. И это казалось предательством. Ее забрала не корь и не коклюш, не болезнь, которая хотя бы позволила мне попрощаться. Произошел дурацкий несчастный случай, а меня даже не было рядом. Говорили, что Элис споткнулась на лестнице, наступив на кошку, и неудачно упала – как будто можно упасть удачно! Я не хотела в это верить, но от этого ничего не менялось. Элис была мертва. Я потеряла сестру. У меня больше никого не было.

И мне больше никто не был нужен. Никакие новые подруги. Они не заменили бы Элис. А главное, я не хотела снова испытывать такую боль. Я никого не хотела терять. До этого я думала, что быть подкидышем лучше, чем сиротой, поскольку не ведала скорби по умершему близкому. Но после смерти Элис я ничем не отличалась от сирот. И как другие девочки старались не говорить о своих родителях – хотя бы потому, что остальные дети могли побить их за это или сунуть головой в миску с водой, – я замолкала, когда речь заходила об Элис. Я старалась забыть ее и с годами преуспела в этом. Я забыла столь многое, о чем не хотела вспоминать.

Но если бы призраки существовали, то Элис точно вернулась бы ко мне, в этом я была уверена. Когда люди настолько близки, их связь сохранится и после смерти, если такое вообще возможно. А этого не произошло. Значит, никаких призраков не существует. Их не было в приюте Св. Маргариты. И нет в Холлихоке.

Какие бы темные тайны ни скрывал Руфус – а я была уверена, что этих тайн очень много, – они не имели отношения к этому дому. Как и тайны его сестры, которых тоже наверняка немало. Молинье унаследовали усадьбу только недавно. Так что же может угрожать мне ночью? Может быть, старая мисс Лаванда, которой захотелось поиграть со своими куклами? Должна признать, такое невозможно. А если бы и было возможно, то она меня не пугала. На самом деле я не отказалась бы познакомиться с этой старушкой и спросить, зачем она – во имя всего святого! – собрала у себя дома так много кукол, вместо того чтобы потратить свое время и деньги на что-то более интересное. Мне нужно было ненадолго зайти в комнату и взять лампу. Ничего страшного. Да и в моей комнате лампа пригодится…

Естественно, ключа у меня при себе не было. В платье не хватало карманов, а передник мне не дали. Следовало что-то придумать – не годится, чтобы у меня не было возможности куда-то положить ключ! Итак, я поднялась по лестнице, прокралась по второму этажу, выбралась в коридор слуг и дошла до своей комнаты. Но как же найти ключ?

Я не могла вспомнить, куда его положила. То есть я знала, что куда-то его спрятала, чтобы горничная, заходившая в мою комнату, не нашла его и не украла. Но куда? Наконец я вспомнила, что бросила его в кувшин с водой. Сунув руку по локоть в кувшин, я достала ключ. Убедившись, что за окнами все та же кромешная тьма и солнце и не думает вставать, я отправилась в Комнату кукол, чувствуя, как сердце стучит в груди.

Я даже смутно надеялась, что в темноте не найду замочную скважину. Или что дверь не откроется. Но словно кто-то почистил замок, ключ легко повернулся, будто сам собой, мне даже не пришлось прикладывать усилия. Дверь бесшумно распахнулась, и в нос ударил особый запах, который для меня теперь был связан только с куклами, – пыль с легким ароматом корицы, ванили и белых кладбищенских цветов, белых, как лица кукол. До того как я сняла простыню с комода, такого запаха здесь не было.

Поскольку в комнате было так много вещей, пройти тут оказалось непросто. Хоть все и скрывали простыни, комната была битком набита куклами. Спички я оставила возле подсвечника – для них тоже пригодился бы карман! – и нашла их только с третьей попытки. Свечу я зажигать не стала – лучше я увижу глаза кукол уже днем, – но лампу нашла и забрала. Зажечь ее я собиралась в коридоре. Рукой я случайно задела одну куклу, и меня бросило в холод. В этот момент я пожалела, что вообще пришла сюда. Но я подавила страх, схватила лампу и убралась оттуда, едва не забыв запереть дверь. Но в итоге все было сделано, и я стояла в коридоре с коробком спичек, ключом и лампой в руках, готовая исследовать свой новый дом. Холлихок полнился тайнами, и я открою их одну за другой.

С чего же начать? Такой большой дом, так много комнат… На втором этаже лучше не ходить, ведь там, наверное, находятся спальни Руфуса и Вайолет, хотя я и не знала, где именно. Там было с полдюжины дверей, и все они интересовали меня, но я не хотела случайно очутиться нос к носу с хозяевами дома. Особенно мне не хотелось видеть их в ночных рубашках. С третьим этажом была та же проблема – там находились комнаты слуг. Пожалуй, стоит начать с подвала. Если тут все устроено примерно так, как в приюте, то в подвал слуги придут часов в шесть утра, как только проснутся. Нужно вовремя растопить печь, чтобы подогреть Молинье воду для умывания, не говоря уже о том, чтобы успеть приготовить завтрак. Поскольку я часто дежурила в кухне – да, я была одной из постоянно сменявшихся рабынь миссис Хьюберт, – то имела кое-какое представление о том, какая суета царит там по утрам. Но пока что все спали, и я могла спокойно все осмотреть.

В одной руке у меня была лампа – держать ее было не очень удобно, потому что предполагалось, что она будет стоять на столе или каминной полке. Я боялась, что ручка нагреется и я обожгусь, но пока что тепло было терпимым. В другой я держала ключ и спички. Наконец я вспомнила, что у платья присобранные у манжеты рукава – и если в складки вложить что-то мелкое, оно не выпадет. Так управляться с лампой стало легче – теперь ее можно было держать обеими руками. Но если бы кто-то увидел, как я иду по коридору в белом платье – черные чулки и туфли были незаметны в темноте – еще и с лампой в руках… Наверное, я выглядела как призрак Флоренс Найтингейл.[5] Правда, меня назвали Флоранс – на французский манер. «Флоранс» звучит красивее, чем «Флоренс». Интересно, как ее фамилия звучала на французском? В общем, если бы сейчас меня кто-то увидел, то принял бы за привидение. Привидение, смеявшееся над собой.

Лестницу в подвал я нашла нескоро. Она была продолжением лестницы для слуг, по которой можно было подняться из подвала на третий этаж, не сталкиваясь с господами, – вероятно, хозяевам дома не очень-то хотелось делить со слугами свои чудесные ковры и выложенные мрамором полы. Может, мне вообще нельзя было пользоваться большой лестницей, ведущей в холл, но я не была служанкой в этом доме, и Руфус однозначно разрешил мне ходить, куда я только захочу. К тому же я надела нарядное платье, поэтому мой вид не огорчил бы хозяев. С такими мыслями я спустилась в подвал.

Старые деревянные ступени поскрипывали под ногами, и я снова задумалась, когда же был построен Холлихок. Внизу мне уже не надо было красться. Я предполагала, что обнаружу здесь кладовую, кухню, посудомоечную, может, столовую для слуг. Ничего интересного – и уж точно ничего таинственного. Но я хотела проверить на всякий случай. И вдруг я услышала какой-то звук. Я замерла на месте. Если сейчас откуда ни возьмись опять появится Руфус, посреди подвала, ночью… Я медленно-медленно оглянулась.

Позади стоял незнакомый юноша чуть старше меня. В ночной рубашке. И он, похоже, был испуган куда больше.

Глава 4

Юноша уставился на меня, как будто никогда в жизни не видел девушек. Если так и было – что ж, тем лучше, потому что я раньше не видела парней, во всяком случае на таком расстоянии. Темно-русые волосы торчали во все стороны, будто я подняла его с кровати. Но больше всего меня потрясли не его волосы, не заспанное лицо с рублеными чертами, а ночная рубашка и выглядывавшие из-под нее волосатые ноги. До этого дня я не думала, что мужчины носят такие же ночные рубашки, как и женщины, и потому мне показалось, что этот незнакомый молодой человек одет в платье. Я забыла, как только что испугалась. Да и как можно бояться босоногого юношу в ночной рубашке? Мне было его даже немного жаль: откуда бы он тут ни взялся, я, должно быть, ужасно его напугала.