Эшли Родс-Кортер - Три коротких слова Страница 13

Внезапно кто-то ухватил меня за руку и потащил назад.

– Что ты делаешь на площадке для мальчиков? – раздался надо мной голос Мелиссы.

– С-смотрю, как Рик ездит, – запинаясь, ответила я.

– Если сейчас же не вернешься на свою половину, я все расскажу Агате, – заявила Мелисса.

Дарлу как ветром сдуло, но я не торопилась отходить от забора и застала еще один трюк.

Когда вернулась миссис Шпиц, Мелисса наябедничала про нас с Дарлой и добавила:

– Эшли меня не послушалась.

– Девочки, вы знаете, что это значит, – повернулась к нам миссис Шпиц. – Двадцать пять кругов.

Мы поплелись на двор перед домом и побежали по длинной подъездной дорожке, по газону, изрытому корнями деревьев, через колючие заросли сорняков, хлеставшие меня по голым лодыжкам. Мелисса нас выдала! От гнева у меня помутилось в глазах. Пробежав три круга, я оступилась, на четвертом – споткнулась о корень. Попыталась подняться, но не смогла.

– Эшли! А ну быстро встала! – завопила миссис Шпиц.

– Не могу! Я поранилась!

Она схватила меня за волосы и дернула изо всех сил. Я взвизгнула, словно щенок, которому наступили на лапу.

– Боже! – ахнула Дарла. – Эшли сейчас влетит!

Миссис Шпиц забарабанила пальцами по столу, придумывая строгое наказание. Вот бы меня поставили в угол, размечталась я, там хоть можно пофантазировать, как Золушка выйдет замуж за принца Джонатана Родригеса. Однако злая ведьма, словно прочтя мои мысли, сказала: «Ставить в угол без толку, попробуем подержать тебя на корточках». И она толкнула меня под низенький кухонный стол. Я уже видела раньше, как отбывают наказание под столом: надо сидеть на корточках, не касаясь головой стола, а ягодицами или пятками – пола.

– Десять… нет, двадцать минут, – объявила моя мучительница.

Левая нога все еще ныла после падения, и я перенесла вес на правую. Неотрывно глядя на пятно света на полу, я закусила щеку. Несмотря на силу воли и крепкие мышцы, менее чем за пять минут я не удержалась и дотронулась руками до пола, чтобы не упасть.

– Я видела! – взревела миссис Шпиц.

Она выхватила черпак и принялась молотить меня по ягодицам. В надежде увернуться я залезла еще дальше под стол и попыталась принять прежнее положение. Я еще сильнее прикусила щеку, и во рту появился соленый привкус. Миссис Шпиц пинками выгнала меня из-под стола и напоследок огрела изо всех сил ложкой.

По подбородку потекла струйка крови.

– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я.

Миссис Шпиц бросила взгляд в сторону гостиной, где ее муж преспокойно смотрел телевизор, и прошипела:

– Марш в свою комнату, и чтобы до утра я тебя не видела!

Лежа на кровати, я тихонько стонала от боли. Изо рта шла кровь, колено ныло, ноги были исцарапаны, ягодицы пылали. Вечером, раздевшись в ванной, я заметила причудливые следы на коже: красные, с вкраплениями белых пятен там, где в ложке были отверстия.

Еще несколько дней, уговаривала я себя. Скоро мама заберет меня домой, и все будет хорошо.

Воспоминание о следующем свидании с мамой стоит особняком, как сюжет внутри снежного шара. Дверь открылась, и в ярком свете, исходившем от окна, обрисовался мамин силуэт. Я влетела в ее объятья, забралась к ней на колени и совершенно забыла о миссис Шпиц, маячившей в углу комнаты. Мама перевела взгляд на мои ноги, усеянные красной сыпью. Мы почти все время проводили на улице, и укусы насекомых не успевали заживать, а меня еще и обсыпало аллергией. Мама кипятилась по поводу каждого пятнышка на моей коже, то и дело метая гневные взгляды в сторону миссис Шпиц.

Люк робко приблизился к ней и продемонстрировал синяк на руке.

– Смотри, как Эшли меня стукнула на пляже.

Синяк не произвел на маму впечатления.

– Она не хотела, правда, Эшли?

– Конечно, нет, – пробормотала я.

Пока новый мамин жених играл с Люком, мама подарила мне браслетик, коробку фломастеров и книжку-раскраску. Я принялась раскрашивать картинки, а мистер Феррис решил обсудить с мамой бумаги, которые Клейтон Хупер, наш бывший куратор, отправил ей в конце весны.

– Я делаю все в точности так, как он сказал, – заявила мама оскорбленным тоном.

– Вы прошли курс реабилитации? – недоверчиво спросила миссис Шпиц.

– Я давно завязала, – настаивала мама, – к тому же клиника мне не по карману.

– А что насчет курсов для родителей? – спросил мистер Феррис.

– Разумеется, – рассеянно кивнула мама.

– Я могу помочь вам найти работу и дом.

Мама снова кивнула, но мистер Феррис, кажется, начал терять терпение.

– Это нужно решать в спешном порядке.

Мама уже его не слушала.

– Что тебе привезти в следующий раз? – спросила она, обернувшись ко мне.

– Привези «Чудо-печку»! – горячо попросила я. – И чайный сервиз!

– А тебе, Люк? – спросил мистер Феррис, чтобы Люк не чувствовал себя обделенным.

– Вертолет! Но чтобы по-настоящему летал! – И Люк принялся носиться по комнате за воображаемым вертолетом.

– Постараюсь, – ответила мама. Я так и не поняла, что сильнее действовало ей на нервы: шумное поведение Люка, подсказки мистера Ферриса или вмешательство миссис Шпиц.

Мама поцеловала меня в шею, а я обняла ее так, как не обнимала никого на свете. В очередной раз она пообещала, что скоро вернется. Я держала ее за руку и ни за что не хотела отпускать. Мама разжала мои пальцы и сделала шаг назад.

– Я тебя люблю, солнышко, – сказала она, глядя, как миссис Шпиц тащит меня за собой.

На следующий день миссис Шпиц насильно накормила своим острым соусом Челси, дочь Мелиссы, за то, что та грязно ругалась. Челси вырвалась и с криком «Я все расскажу!» убежала.

Через два дня, как раз когда занятия в летней школе закончились и все дети были в сборе, приехали двое мужчин. Один – в форме полицейского, другой – в гражданском. Сперва они захотели поговорить с Челси. Я ждала во дворе. Она вышла на веранду и с вызывающим видом произнесла:

– Я рассказала, как бабка тебя поколотила и как она насильно пичкала меня своим соусом. – Челси улыбнулась во весь рот. – А еще как она нас запугивает, чтобы мы молчали в тряпочку при гостях.

Самодовольство Челси подействовало на меня успокаивающе, пока не пришла моя очередь зайти внутрь. Меня усадили за кухонный стол.

– Все, что ты скажешь, останется между нами, – мягко произнес мистер Бака. – Мы приехали, чтобы защитить тебя и остальных детей.

Я не посмела взглянуть в сторону Мелиссы и миссис Шпиц, сидевших на диване в гостиной, но знала, что им все слышно.

– Ты знаешь разницу между правдой и неправдой? – продолжал полицейский. Я кивнула. – Расскажи, что произошло.

Когда я закончила отвечать на его вопросы, он спросил:

– У тебя что-нибудь болит?

Я показала на прикушенную щеку.

– Можешь идти.

Миссис Шпиц жестом подозвала меня к себе, принесла лимонад и с озабоченным видом покачала головой.

– Что же ты мне раньше не сказала, что поранилась?

Мистер Бака уже говорил с Хизер. Она рассказала, как ее ставили в угол, заставляли сидеть под столом и бегать вокруг двора. Миссис Шпиц не била ее, признала Хизер, но заставляла пить острый соус. А Гордон, брат Хизер, выдал, что живет у Шпицев уже полтора года, и ему здесь все нравится, не то что в других приемных семьях.

– Тебя часто наказывали? – спросил мистер Бака.

Гордон отрицательно замотал головой.

– Что, ни разу?

Гордон нехотя признал, что ему приходилось бегать вокруг дома и сидеть на корточках под столом в наказание за проступки. В ходе дальнейших расспросов он все-таки открыл, что его, как и других детей, тоже заставляли глотать острый соус.

– А за что тебя так наказывали?

– За то, что ругался.

Стоя рядом с миссис Шпиц, я услышала, как она скрежещет зубами.

Когда пришел черед Тоби, его губы сложились в неестественно широкую улыбку.

– Мне все нравится! – отчеканил он так громко, что его, наверное, услышали бы и на улице.

– Тебя наказывают, если ты не слушаешься? – спросил мистер Бака.

Улыбка держалась на лице Тоби, как приклеенная.

– Ну, иногда ставят в угол.

– А еще? – подсказал мистер Бака.

– Бегаю вокруг дома, как все. Или сижу под столом.

– Долго?

– Минут пять? Десять? – с вопросительной интонацией ответил Тоби.

– Тебя хоть раз били?

Тоби помотал головой.

– Заставляли пить острый соус?

– Одну только ложечку. Если я ругался.

– Кто заставлял?

– Миссис Шпиц, – пробормотал Тоби.

– Когда ты пил острый соус в последний раз?

– Позавчера.

– Что за соус?

Тоби указал на бутылку с изображением пылающих красных перцев, стоявшую тут же на столе.

Митчелл заявил, что у Шпицев ему нравится больше, чем в других приемных семьях, но все-таки подтвердил, что бегал вокруг дома и отсидел свое под столом. Утверждал, что Шпицы его не били и никогда не заставляли глотать острый соус, только черный перец.