Пауло Коэльо - Адюльтер Страница 15

Вероятно, во всей Женеве и ее окрестностях нет более завидной персоны. Мало того что она унаследовала крупное состояние и замужем за очень многообещающим политиком, Марианна и сама сделала научную карьеру: она профессорствует на философском факультете. Написала две диссертации; ее докторская называлась «К вопросу о предрасположенности к реактивным психозам после выхода на пенсию» и вышла как монография в университетском издательстве. Две ее статьи были опубликованы в солидном журнале «Ле Ранконтр», где некогда печатались работы Адорно и Пиаже. Во франкоязычной Википедии ей посвящена страничка, которая, впрочем, уже давно не обновлялась. Там ее представляют как «специалистку по агрессивности, конфликтам и назойливости среди пациентов домов престарелых».

Стало быть, разбирается в терзаниях и в исступлении, свойственных человеку, – разбирается так досконально, что «чисто чувственная связь» мужа ее не шокировала.

Она – блестящий стратег, потому что заставила респектабельную газету поверить анонимам, которых у нас в Швейцарии немного и которых всерьез воспринимать не принято. И подозреваю, что она и была этим «анонимным источником».

Она легко манипулирует людьми: оказалась способна превратить то, что могло бы стать опустошительным конфликтом, в урок терпимости и понимания, представить это как вклад своей семьи в дело борьбы с коррупцией.

Она умеет смотреть вперед и провидеть будущее: достаточно умна, чтобы пока не заводить детей. Не горит, успеется. А пока сможет создать все, что захочет, и при этом ее не разбудит ночью плач младенца, и соседи не скажут ей, что надо бы оставить работу и больше внимания уделять детям. (Именно так поступают мои соседи.)

У нее могучий инстинкт, раз она не почуяла во мне угрозу. Внешность обманчива – я ни для кого не представляю опасности, разве что для себя самой.

Она принадлежит к типу женщин, которых я истребляла бы безжалостно.

Потому что она – не бедолага, что встает в пять утра, чтобы успеть на работу в центр города, несчастное существо, не имеющее вида на жительство, замирающее от страха при одной мысли, что когда-нибудь обнаружится: оно здесь находится незаконно. И не спесивая гусыня, которая замужем за высокопоставленным международным чиновником и лезет из кожи вон, чтобы все видели, как она богата и счастлива, хотя все знают, что у ее мужа есть любовница на двадцать лет моложе ее. И не эта самая любовница ответственного сотрудника из ООН, которая работает там же, но как бы хорошо ни делала она свое дело, как бы ни старалась, признания коллег не добьется: все всегда будут объяснять ее успехи только тем, что она «крутит с шефом».

И не та одинокая и влиятельная чиновница, которой пришлось переехать в Женеву, потому что именно там находится штаб-квартира ВТО, все служащие которой чрезвычайно серьезно относятся к «служебным романам» и потому не осмеливаются даже переглянуться ни с кем из коллег. Вечерами она смотрит в стены своей огромной арендованной квартиры, а иногда приглашает к себе «мальчика по вызову», чтобы развлек ее и заставил позабыть, что никогда уже не будет у нее мужа, детей, любовника.

Нет, Марианна – из другого теста. Это женщина в полном смысле слова.

* * *

Я лучше сплю теперь. Мне необходимо до выходных увидеться с Якобом. По крайней мере, он обещал, и не думаю, что у него хватит духу переменить решение. Во время нашего последнего телефонного разговора – это было в понедельник – он заметно нервничал.

Мой муж уверен, что субботняя вылазка в Ньон пошла мне на пользу. Знал бы он, что именно в тот день я наконец поняла, что же на самом деле причиняло мне такие страдания – отсутствие страсти и ровная упорядоченность моей жизни.

Один из симптомов, которые я обнаружила у себя, можно было бы назвать чем-то вроде психологического аутизма. Мой мир – некогда бескрайне широкий и полный возможностей – начал сужаться, съеживаться, сокращаться по мере того, как вырастала потребность в безопасности. Отчего так? Может быть, это генетическая память о тех доисторических временах, когда наши обитавшие в пещерах предки усвоили: в одиночку погибнешь, а сбившись в кучу – можно выжить.

При этом я знаю, что никакой общности не под силу контролировать все – к примеру, когда падает волосок с головы или клетка внезапно сходит с ума и превращается в опухоль.

Но ложное чувство безопасности заставляет нас забыть об этом. И мы считаем, что чем выше и крепче стены, которые мы возводим вокруг своей жизни, тем лучше будет. Пусть даже это психологический порог, пусть в глубине души мы отлично сознаем, что рано или поздно, не спрашивая разрешения, придет смерть, так приятно притворяться, что сами управляем всем.

В последнее время мой дух был бурлив и беспокоен, как море. И сейчас, окидывая мысленным взглядом путь до нынешнего моего состояния, могу сказать, что я проделала путь через океан на утлом плотике – да еще в сезон штормов. Я выживу? – спрашиваю себя сейчас, когда назад пути уже нет.

Разумеется, выживу.

Мне уже случалось раньше встречать бури. Кроме того, я составила список того, что надо сделать, когда почувствую, что опять проваливаюсь в эту черную дыру:

• Поиграть с детьми. Почитать им такое, что послужит уроком для них – и для меня: потому что у сказок нет возраста.

• Взглянуть на небо.

• Выпить стакан или два ледяной минеральной воды. Прием вроде бы незамысловатый, но меня это неизменно взбадривает.

• Заняться стряпней. Кулинария – прекрасное и самое совершенное искусство. Оно включает все наши пять чувств и добавляет к ним шестое – потребность отдать все лучшее, что есть в нас. Это мое излюбленное лечение.

• Записать мои жалобы. В свое время это было настоящее откровение! Каждый раз, как меня раздражает что-нибудь, я записываю повод. В конце дня просматриваю и убеждаюсь, что сердилась попусту.

• Улыбаться, даже когда хочется заплакать. Это самый трудный пункт в моем списке, но мы привыкнем. Буддисты утверждают, что постоянная улыбка – пусть даже неискренняя – на лице в конце концов осветит и душу.

• Принимать душ не раз в день, а два. Да, кожа сохнет из-за того, что в нашей воде – высокое содержание кальция и хлора. Но зато омывается душа.

Но все это, надо заметить, действует, лишь когда есть цель. А цель у меня – завоевать Якоба Кёнига. Я – как загнанный зверь, которому некуда убегать. Мне остается только собрать всю мою ярость и напасть первой.

* * *

Наконец-то назначено время и место: завтра, в три, в ресторане Гольф-клуба в Колоньи. Мы могли бы встретиться в каком-нибудь бистро или в баре на одной из тех улочек, что идут перпендикулярно к главной (и добавлю – единственной) торговой улице Женевы. Однако он выбрал ресторан Гольф-клуба.

В три часа дня.

Потому что в это время ресторан пуст и мы сможем поговорить без помех и не привлекая к себе внимания. Мне надо будет придумать какую-нибудь отговорку для шефа, но это – не проблема. Имею право: в конце концов, мою статью о выборах перепечатали многие газеты страны.

Место, что называется, не бойкое, и Якоб наверняка имел это в виду. Место отчасти даже романтическое – по крайней мере, я со своей неистребимой склонностью верить тому, во что хочется, так думаю. Осень окрасила листву деревьев в разные тона золота, и, может быть, я приглашу Якоба погулять. Мне лучше думается на ходу. Я еще лучше – на бегу, как это было в Ньоне, но, боюсь, на этот раз не получится.

Ха-ха-ха.

Сегодня вечером у нас дома на ужин был раклет – расплавленный сыр с тонкими ломтиками сырого бизоньего мяса и традиционная картошка-рёшти, испеченная на гриле в кожуре и со сметаной. Муж и сыновья спросили, по какому случаю такое угощение, и я ответила: «По случаю того, что мы все вместе и можем спокойно наслаждаться вкусным ужином». Потом я приняла второй за день душ, чтобы смыть с себя все мое томление. Намазалась кремами и пошла в детскую почитать сыновьям, но обнаружила, что они сидят, уставившись в экраны своих планшетников. Моя бы воля – я запретила бы электронные устройства всем, кому еще нет пятнадцати.

Велела им выключить и, когда они нехотя повиновались, взяла книгу сказок и открыла наугад:

Когда начался ледниковый период, животные стали вымирать от холода. И тогда дикобразы решили собраться в стаи – так они согревали и защищали друг друга.

Однако острые иглы ранили тех, кто был ближе – и, значит, давал больше тепла. И те отодвигались, удалялись, уходили.

И – снова вымирали.

И тогда им пришлось делать выбор: либо исчезнуть с лица земли, либо терпеть колючки ближнего своего.

И рассудив мудро, дикобразы решили вновь сбиться в кучу. И постепенно притерпелись к мелким уколам, неизбежным при таком близком соседстве, осознав, что все-таки тепло, исходящее от соседа, – куда важнее. И выжили.