Ненад Илич - Дорога на Царьград Страница 15

Едва я начал объяснять суть дела, как красноватые веки моего собеседника почти наполовину прикрыли его маленькие глазки. Дабижив быстро успокоился и удобно расположился на стуле, положив кисти рук на стол. Я почти раскаялся, что так открылся едва знакомому человеку.

И только тогда приметил, что его ноготь на указательном пальце совершенно синий. Видно, больно ударился им обо что-то.

Дабижив не выказывал интереса, но держался устрашающе неподвижно. Шевелились на нем лишь пучки его редких волос, так и не прилепившиеся к потному челу церковнослужителя.

Не желая обидеть его своими подозрительными измышлениями, я потянулся за рубашкой с сумой и достал золотой. Передавая его Дабиживу, я подметил, что глаза его устремились на прорези в монете. Он взвесил ее в руке, глядя на икону Св. Георгия, а потом вздернул брови и немного отстранил золотой от глаз – намереваясь прочитать, что на нем было написано.

– Это мог бы быть «талант». – Дабижив важно кивнул головой, торжественно поднес золотой к губам и попробовал его «на зуб». После чего так же спокойно и торжественно, словно забыв о моем присутствии, взял со стола ножик для пера и начал скрести им по золотому. Опять важно кивнул головой, отложил ножик и подбросил золотой в воздух так, чтобы тот упал на стол. При этом чуть наклонил голову, чтобы лучше слышать звук металла. Не удовольствовавшись одной попыткой, он еще раз подбросил золотой. И снова Дабиживу показалось этого недостаточно – тогда он приложил к столу ухо и бросил золотой так, чтобы тот упал у него перед носом. Пучки волос попадали ему на лицо. Дабижив зажмурился, потом открыл глаза, приподнялся и вернул мне золотой. Поправил рукой волосы и сказал:

– Видал я монеты, похожие на этот золотой… Он стоит… семнадцать дукатов!

Меня немножко смутило, что мой новый друг так легко уполовинил стоимость моего сокровища. Впрочем, кто знает, может, и я оценил его неверно. Может, в этом золотом было серебро. Видно же, что человек разбирается.

Дьякон Дабижив опять нам обоим подлил вина. И мы подняли тост за то, чтобы я успешно решил свое дело с золотым. Когда Дабижив услышал, что я иду в Царьград, он заметно воодушевился. При упоминании о моей спутнице, он полюбопытствовал, венчаны ли мы. И проявил достаточно понимания, когда я, запинаясь, попытался объяснить ему те особые отношения, в которых я находился со своей уснувшей красавицей.

Вот сейчас… Она вообще не шевелится и будто назло мне не хочет даже соломинкой пошелестеть. А как вчера вечером шелестело – как река…

Мы с Дабиживом не беседовали больше о политике и войне. Разговаривали больше о маленьких человеческих радостях. И, как мне кажется, Дабижив теперь говорил намного спокойнее и чаще давал мне возможность высказаться. Он принес третий кувшин вина. И я узнал интересные рецепты приготовления речной рыбы. Дабижив поведал мне также, как выше Смедерево рыбаки выловили сома длиною в две сажени. Подробно рассказал о кабанах, водящихся в округе, и о том, что даже он время от времени наслаждается охотой.

А затем мой собеседник повел разговор об искусстве. Он разглядел во мне человека с наклонностью к таким вещам. Дабижив встал из-за стола и вывалил из сундука серебряные кадила тончайшей работы и по очереди показывал мне их.

– Здесь только несколько вещиц; остальное – у митрополита, в городе…

У меня было ощущение, что меня оценивают, но я сдержанно показывал, что мне нравится, а что нет. Разговор стал несколько официальным и чинным. Как бывает, когда встречаются два специалиста.

– Деспот нашел на Святой Горе (Афоне) старую синайскую рукопись. Он довольно хорошо образован для правителя, может, не так, как почивший деспот Стефан, но… Не случайно, что в родстве и с царем, и с султаном. Так вот, читая рукопись, он заметил, что греческий оригинал существенно отличается от сербского перевода, – стоя над открытым сундуком, Дабижив неожиданно затронул совершенно новую тему. – Деспот сразу же пригласил старых честных монахов со Святой Горы, из Хиландарского монастыря, чтобы они заново перевели книгу. Здесь вот они и сидели… То есть в Смедерево. И переводили под надзором старого митрополита Савватия. Он отлично знал греческий язык. Многие приложили к тому переводу руку. И Кантакузин, и один из учеников Константина из Белграда. Получился настоящий, боговдохновенный перевод.

Дабижив нагнулся и торжественно извлек из сундука толстенную книгу с деревянными обложками, покрытыми красным сукном, да еще окованными серебром. Пучки его волос снова заколыхались.

– Списков сделано было много, но этот – нечто особое. Глянь-ка, мой хороший!

Дабижив положил книгу на стол и рукой поманил меня подойти поближе и рассмотреть ее. Книга была действительно прекрасна. Написана на пергаменте, черными чернилами, красивым почерком, с несколькими занимательными иллюстрациями. Больше всего мне понравилась миниатюра на первой странице, после титульного листа – с лествицей и людьми, которые восходят к Богу, а маленький черный демон их сбрасывает.

– Ну, что скажешь?

Я сказал, что книга и в самом деле особенная, а он почти что вырвал ее из моих рук и чинно направился с ней к сундуку. Но в тот самый момент, когда Дабижив хотел положить ее на место, он вдруг вскочил и, словно озаренный, резко повернулся ко мне.

– Мне тут кое-что пришло в голову!

Я же ни сном ни духом не ведал, что происходит под его тощими пучками.

– Пожалуй, мы сможем решить твою проблему.

От обильного возлияния я почти совершенно забыл, что у меня есть какие-то проблемы.

– Я бы не решился на такое. Но нам нужно выдюжить. А иначе низринемся в пропасть, если не будем помогать друг другу.

Сжав губы, Дабижив подошел и протянул мне книгу.

– Ты легко продашь ее за тридцать дукатов. Только никому не говори, откуда ты.

Только сейчас мне кажется невероятным, что я смогу продать книгу по цене экипажа четверкой. А когда я ее там взял в руки, мне лишь стало не по себе из-за такого щедрого подарка. Я был потрясен.

– Я не могу согласиться на это, правда… – произнес я с навернувшимися на глаза слезами. Дорогой человек в сутане посмотрел на меня с дружеской улыбкой. Маленькие глазки исчезли под приподнявшимися щеками.

– Можешь, можешь, как так – не можешь… – Дабижив хлопнул меня по плечу и отошел долить нам вина.

Мы опорожнили весь кувшин, и он ушел за новым.

Я смотрел на книгу в руке и, готовый залиться слезами, старался обуздать свое сердце, которое все расширялось и расширялось, угрожая сдавить мне легкие. Я думал – как же удивительно посреди кошмара, в стране, которая падает в пропасть, встретить такое проявление дружеской любви. Ко мне вдруг вернулась вера, что ничто в этом мире не уничтожит мой народ. Никакие турки, никакая чума. Никакой Запад – неспособный своими деньгами и своей новой верой в торговлю уничтожить всю глубину человечности, которую хранит православие.

Мы продолжили пить.

Когда разговор замер, я понял, что нужно идти. Я встал и стыдливо взял книгу.

Вздохнув, еще раз поблагодарил Дабижива.

– Слава Богу, – прервал он меня, скромно отведя взгляд в сторону.

Дабижив проводил меня до дверей канцелярии. И на пороге весело сказал:

– Прости, но тот золотой… Я ведь должен как-то оправдать… Понимаешь?

Что-то внутри меня оборвалось, но я все-таки поспешил свободной рукой достать монету из сумы.

– Да, конечно…

Дабижив придержал книгу.

– Думаю, ни у кого не возникнет вопросов, – подмигнул он мне. – «Сейчас я в каком-то смысле здесь главный».

Попрощавшись с золотым, я кисло улыбнулся, взял книгу и вышел на воздух. Перед расставанием мы еще раз расцеловались.

– Поставь и за меня, грешного, одну свечку в Великой церкви. Да пребудет с тобой Господь! – услышал я за спиною. Пробираясь во мраке к выходу с церковного подворья, я не оборачивался.

Я чувствовал себя немного, как тот сом в две сажени. Будь я дворянином, на заднике моего герба непременно бы красовалась эта рыбина.

Как я завтра все ей объясню? Заснула она злая, а проснется вообще как фурия. Так мне и надо. С другой стороны, быть может, это – некая справедливость. Ведь золотой на самом деле и не был нашим. Мне его лишь доверили на сохранение. Ну да, так я начну еще… Не стоит! Сом! Как мне теперь добраться до Царьграда?

Книга действительно прекрасна. Украшенные заглавные буквы так изящны. И флажки перед оглавлением. А та икона на первой странице просто чудесна! Такая наивная, и в то же время… почему демоны такие маленькие? Оттого они выглядят довольно симпатично невыносимыми, пока тащат людей вниз. Странно, что ангелы не помогают людям, старающимся взобраться на лествицу. Не тянут их вверх. А только молятся за них. Люди слишком уж откровенно предоставлены самим себе.

Не пойму, золочен ли фон. Выглядит, как последний след моего золотого…

Большая черная голова, заглатывающая грешников, кажется уставшей. Это утешает. Наглоталась, похоже. И теперь ей хочется спать. Клонит в сон и меня. Господи, помоги!