Эрик Сигал - Мужчина, женщина, ребенок Страница 16

– Можно мне с вами? – спросил он.

Боб был в восторге.

– Ты хочешь побегать?

– Нет, – отвечал мальчик. – Но я хотел бы понаблюдать за вами.

Берни разогревался перед пробежкой, не сводя глаз с центра поля, где Дэви снова превосходил всех звезд из команды старшеклассников.

– Привет, Беквит! – крикнул он, не прерывая своих прыжков.

Берни не страдал забывчивостью. Он помнил счет каждого матча высшей лиги. Но при виде приближавшегося к нему Боба с его… проблемой он на мгновение онемел. Попросту говоря, ошалел.

– Привет, Берн.

– Здравствуйте, мистер Акерман, – сказал Жан-Клод.

– Привет. Как… как дела, парень? Будешь бегать с нами?

– Нет, я просто подожду Боба.

– Спорт полезен для мальчиков в период роста, – провозгласил Берни и снова обратился к происходившему на поле. – Посмотри на Дэви. Он вырастет настоящим Тарзаном.

– Жан-Клод, может быть, не хочет качаться на лианах, – вмешался Боб. – Пошли, Берн, нам пора начинать.

– Иду. Мы с тобой еще увидимся… Жан-Клод.

Мужчины отошли. Мальчик подошел к трибунам, поднялся в четвертый ряд, откуда был хорошо виден весь трек, и сел.

– Итак, Беквит? – прошептал Берни, как только они оказались на беговой дорожке.

– Итак, что?

– Итак, когда он уезжает?

– Я говорил тебе, Берни. Шила согласилась на месяц.

– Ну, ну, но помни только, что то, что жена думает и что она говорит, не всегда совпадает.

– Ну, что же, побежали?

Боб сразу начал наращивать скорость, надеясь утомить партнера и таким образом заставить его замолчать.

– Кстати, – выговорил Берни, отдуваясь, – все, сказанное тобой, хранится в Форт-Ноксе[9] моей памяти. Никакое гестапо до него не доберется. Но…

– Но… что?

– Я бы хотел рассказать Нэнси. По-моему, мужья и жены не должны иметь секретов друг от друга.

Боб не отвечал.

– Беквит, клянусь тебе, Нэнси – само благородство. Воплощение осмотрительности. К тому же она заметит, что я от нее что-то скрываю. Я хочу сказать, бог весть, что она подумает.

– Она бы никогда не догадалась, – заметил Боб.

– В том-то и дело. Прошу тебя, Беквит. Нэнси будет осторожна. Клянусь жизнями моих клиентов.

– Ладно. Когда ты ей скажешь?

– Вчера, – после паузы застенчиво ответил Берни.

Футболисты старшеклассники начали расходиться, прощаясь с Дэви Акерманом. Вчера парень практиковал голевые приемы, сегодня занялся обводкой. Он трусил по периметру поля, попеременно пуская в ход то одну, то другую ногу.

Добежав до трибун, Дэви заметил сидевшего в одиночестве зарубежного гостя Джессики Беквит. Придержав ногой мяч, он остановился и повернулся к трибунам.

– Эй! – крикнул футболист.

– Да? – отвечал Жан-Клод.

– Это ты гостишь у Беквитов?

– Да.

– Что это ты всегда вокруг них крутишься?

Жан-Клод пожал плечами.

– А что в этом дурного? – спросил мальчик. Он смутно ощущал, что ему бросают вызов.

– Что это ты всегда с Джессикой Беквит? – Тон Дэви стал отчетливо воинственным.

– Я… я у нее в гостях. – Жан-Клод не вполне понимал, как реагировать. Ему становилось не по себе.

– Она – моя девушка, французик, ты понимаешь? Моя девушка, – настаивал Дэви, ударяя себя в грудь для большей выразительности.

– Меня зовут не французик, – спокойно сказал мальчик.

Ага, подумал Дэви, я нашел больное место.

– Вот как? А я буду называть тебя как хочу и сколько хочу. Французик, французик, французишка…

Дэви стоял, наступив правой ногой на мяч, а правую руку всем известным жестом приставив к носу.

Жан-Клод поднялся.

Дэви сделал глубокий вдох и выпрямился в полный рост, заметно превышавший рост Жан-Клода.

– Хочешь что-то попробовать, французик?

Жан-Клод медленно спустился с трибуны и направился к Дэви, старавшемуся казаться еще выше ростом и излучать силу, внушающую страх его младшему противнику.

– Меня зовут Жан-Клод Геран, – сказал мальчик негромко, медленно приближаясь к Дэви.

– А я зову тебя французик, слабак, псих.

Жан-Клод был от него на расстоянии фута. Дэви возвышался над ним, повторяя «Психованный французик» и ухмыляясь.

И тут Жан-Клод нанес удар.

Не по Дэви, а по мячу у него под ногой. Дэви осел на задницу.

Его уходившие приятели-футболисты увидели издали, как рухнула юная суперзвезда, и засмеялись. Разъяренный Дэви поднялся на ноги.

Парень бросился на Жан-Клода, который отступил, по-прежнему не упуская из виду мяч.

– Меня зовут Жан-Клод, – повторил мальчик.

Дэви рванулся вперед, чтобы выбить мяч у него из-под ног. Жан-Клод ловким движением вывел мяч из пределов его досягаемости.

Затем мальчик повел мяч в центр поля. Дэви его преследовал бегом и рывками. Жан-Клод увиливал, делая обманные движения. Несмотря на все старания, Дэви никак не мог приблизиться к мячу. Приятели-футболисты начали свистеть и аплодировать. Им никогда еще не случалось видеть, чтобы малыш так умело и ловко обращался с мячом. Им не говорили в школе, что дети в Европе начинают бить по мячу, как только начинают ходить.

Свист и насмешливые возгласы достигли усталых бегунов на другой стороне поля. Берни заметил происходившее первым. Он глазам не мог поверить.

– Парень – настоящий атлет, – заметил он.

Сначала Боб не потрудился присмотреться, думая что Берни очередной раз поет дифирамбы своему отпрыску, но потом увидел, как Жан-Клод сделал ложный выпад и Дэви Акерман, в погоне за мячом, снова приземлился, на этот раз лицом в грязь.

Дрожь пробежала по его телу. Боже, подумал он, мой сын – чудо. Он остановился и стал наблюдать.

– Браво, Жан-Клод! – закричал он. Молодец! Bien joué! Bien joué![10]

– Беквит, – тихо сказал Берни, – ты должен избавиться от мальчишки, пока еще не слишком поздно.

– Что значит «не слишком поздно»?

– Пока ты в него не влюбился.

16

– Как побегал? – спросила Шила.

– Неплохо, – сказал Боб.

– Хорошо провел время, Жан-Клод?

– Да, благодарю вас.

– Он поиграл в футбол, – прибавил Боб. В голосе мужчины звучала нескрываемая гордость. – Ты бы его видела. У него это здорово получилось.

Жан-Клод сиял. Следя за ним краешком глаза, Боб испытал особую радость, обнаружив, как его похвала обрадовала мальчика.

– Как насчет того, чтобы умыться перед ужином?

– Я сейчас, Боб, – сказал мальчик и выбежал из кухни.

Боб поцеловал Шилу в щеку.

– Ужин пахнет чудесно. Что у нас там?

– Так, всего понемножку.

– Могу я чем-либо помочь?

– Да. Почисти картошку.

– Я готов. – Боб был счастлив делать что угодно вместе с ней, пусть только чистить картошку. Он надел передник и приступил.

– Звонила Эвелина, – сообщила Шила, когда он закончил возиться с первой картошкой.

– Осведомиться, хорошо ли ты проводишь время?

– Нет. Просила меня приехать завтра в Кембридж.

– Ну и нахалка же она. Я надеюсь, ты послала ее далеко и надолго.

– Она очень просила. Это довольно важно.

– Любимая, Эвелина Унгер – эксплуататорша и помешана на своей работе. «Гарвард пресс» это не «Нью-Йорк таймс». Что там такое, что не могло бы подождать три недели?

– Гэвин Уилсон, – отвечала она.

– Разве он не в Вашингтоне обучает Совет национальной безопасности, как атаковать Массачусетс?

– Да. Но завтра он будет в Кембридже. Только на один день.

– Какое это имеет отношение к тебе?

– Он – звезда крупной величины в нашем авторском списке. Эвелина хочет заработать на вспышке его популярности и переиздать его книги.

– Я думал, что университетские издательства не руководствуются корыстными соображениями. К тому же его теории международной политики устарели.

– Поэтому Эвелина и хочет, чтобы я с ним встретилась. Она хочет убедить его кое-что пересмотреть и исправить.

– И ради этого ты должна пожертвовать частью своего отпуска?

Шила посмотрела на него и сказала негромко:

– Мне лестно, что меня просят этим заняться.

Боб понял. Или, по крайней мере, подумал, что понимает. В этот сложный для жены момент ей было необходимо объективное подтверждение собственной значимости. Ему следовало радоваться за нее.

– Да, – сказал мужчина, покончив с еще одной картошкой, – это лестное предложение. Но разве я не говорил тебе, что ты у них лучший редактор? Я говорю, им пора уже признать это.

– А я говорю, чисти дальше, – отвечала Шила весело.

Боб разжег камин, и супруги сидели мирно, слушая музыку волн.

– Послушай, – сказал он, насколько возможно непосредственно, – у меня есть идея.

– Какая? – спросила Шила.

– Почему бы нам не поехать в Кембридж вместе?

– А как же дети?

А, подумал с оптимизмом Боб, ты это не отвергаешь.

– Мы могли бы пригласить на ночь Сьюзи Райдер.

– На ночь?

Он почувствовал, что зашел слишком далеко.

– Я думал, мы могли бы дать себе передышку и переночевать в Лексингтоне. Только мы с тобой вдвоем.