Даниэла Стил - Вояж Страница 18

Мэдди и Грег записали свои тексты для дневного эфира и отдали продюсеру. А через полчаса получили их назад с серьезной правкой. Об авиакатастрофе надлежало сообщать максимально бесстрастно, наверху хотели, чтобы упор был сделан на видеоматериал.

– Осторожнее, Мад, – шепотом предостерег ее Грег в студии, когда начался обратный отсчет перед эфиром. Она молча кивнула. Грег знал, какая она одержимая перфекционистка – может, как камикадзе, ринуться в самое пекло, лишь бы восторжествовала истина. Но сейчас он был уверен, что Мэдди придержит коней.

Когда она читала материал о катастрофе рейса 263, у нее один раз дрогнул голос. О пассажирах, особенно о количестве детей на борту, говорила спокойно и сосредоточенно. Видеоряд, который при этом демонстрировался, лучше всяких слов живописал трагедию. Какой-то человек на Лонг-Айленде стал свидетелем катастрофы и снял пугающие кадры. Мэдди уже собиралась заканчивать, но тут Грег заметил, что она сцепила руки на столе и уже не смотрит на телесуфлер. Ему только и оставалось, что с ужасом ждать продолжения.

– Не вздумай, Мэдди… – еле слышно прошептал он, убедившись, что камера уже не снимает его. Но ей было не до Грега. Она неотрывно смотрела в камеру, прямо в глаза и сердца американцев.

– О сегодняшней катастрофе ходит множество слухов, – осторожно начала она. – Некоторые вызывают сильную тревогу…

Грег увидел панику на лице вскочившего с места продюсера. Тем не менее переключения на рекламу не произошло.

– Например, тот, что Федеральное авиационное агентство было заблаговременно предупреждено о том, что неуточненный рейс из аэропорта Кеннеди на этой неделе будет заминирован. Доказательств обнаружено не было. Сейчас нам известно одно: мы потеряли четыреста двадцать жизней. Можно только заключить, что раз ФАА было в курсе, то им надо было поделиться этой информацией с общественностью. – Мэдди подошла к самой черте, но все же не переступила через нее. Грег следил за ней, затаив дыхание. – Все сотрудники канала WBT, – продолжила она, – соболезнуют родным и близким жертв рейса двести шестьдесят три. Это невероятная трагедия. Всего доброго. С вами была Мэдди Хантер.

После этого пошла реклама. Грег сидел бледный, Мэдди с суровым видом снимала микрофон.

– Ну и напугала ты меня! Я думал, нам несдобровать! Ты уже занесла ногу над пропастью. – Она задала вопрос, но не ответила на него – а зря!

– Я сказала все, что могла. – А могла она совсем немного, и оба это знали.

В дверях студии Мэдди увидела продюсера и своего мужа, занятых беседой. Через мгновение Джек быстро направился к ней. Он остановился, едва в нее не врезавшись.

– Ты играла с огнем, Мэдди. Мы были готовы в любую секунду убрать тебя из эфира.

Он не был довольным, но и злым тоже не был. Мэдди не подставила его, даже имея на руках все карты. Она даже не пыталась – хотя понятно, что ей бы этого не позволили.

– Знаю, – холодно ответила она. Ее глаза превратились в яркие холодные кристаллы. Между супругами произошло то, что она не в силах будет забыть. – Ты доволен? – Голос был ледяным, как и взгляд.

– Ты спасла себя, а не меня, – процедил Джек. Его слышала только она: продюсер удалился, Грег вернулся к себе. – Опасность грозила тебе.

– А публику обвели вокруг пальца.

– Люди взбесились бы, если бы аэропорт Кеннеди три дня не принимал и не отправлял рейсы.

– Что ж, я рада, что мы не позволили им взбеситься, а ты? Пассажиры парижского рейса – те и подавно ликовали! Гораздо лучше убить людей, чем рассердить.

– Не перегибай палку, Мэдди, – грозно произнес Джек. Она видела, что он не склонен шутить. Ничего не ответив, ушла к себе.

Грег уже торопился домой.

– Ты в порядке? – спросил он шепотом, опасаясь, что Джек рядом, но тот остался в студии, продолжая беседовать с продюсером.

– Не очень-то, – честно призналась Мэдди. – Сама не знаю, что со мной. Я совсем пала духом. Я выдохлась, Грег. – Она из последних сил боролась со слезами, ненавидя себя за малодушие.

– У тебя не было выбора. Забудь! Такое тебе не по плечу. А что он? – Грег имел в виду ее мужа. – Взбеленился? И напрасно. Ты преподнесла ему все на блюдечке с голубой каемочкой, обелила ФАА и всех остальных.

– Кажется, я его напугала, – пробормотала она, улыбаясь сквозь слезы.

– Да пошел он! Представляю, как он струхнул! Я уже собирался набросить тебе на голову свой пиджак, чтобы ты заткнулась и осталась в живых. С них станется тебя укокошить. Потом они заявили бы, что у тебя случился нервный срыв, что ты уже много месяцев проявляла признаки неуравновешенности, находилась под наблюдением психиатров, вообще была не в себе, а они сделали все, что могли. Я рад, что ты не натворила глупостей.

Мэдди собиралась ответить Грегу, но тут в кабинет вошел Джек.

– Собирайся, мы уезжаем.

На Грега он даже не взглянул. Его устраивал рейтинг Грега, но он всегда его недолюбливал и никогда этого не скрывал. К Мэдди Джек обращался сейчас как к служанке, которой можно отдавать приказания. Она взяла сумочку и молча вышла. Она еще не знала, как именно все пойдет дальше, но чувствовала, что отныне между ними все будет иначе. Оба чувствовали себя преданными.

Молча дошли до лифта, молча спустились вниз. Только в машине Джек снова заговорил:

– Сегодня ты была в одном шаге от краха своей карьеры. Надеюсь, ты сознаешь это.

– Ты и твои друзья убили четыреста двадцать человек. Не представляю, что вы должны чувствовать. По сравнению с этим моя карьера – мелочь.

– Рад, что ты так считаешь. Ты играла с огнем. Тебе было ясно сказано: зачитать утвержденный текст.

– Я подумала, что гибель четырехсот с лишним человек заслуживает хотя бы короткого комментария. Я не сказала ничего такого, против чего ты мог бы возразить.

После этого обмена репликами супруги молчали до самого дома. Джек поглядывал на жену презрительно, как бы напоминая о ее ничтожестве.

– Собирай вещи, Мад. Завтра мы уезжаем.

– Куда? – спросила она безразлично.

– В Европу. – Как обычно, он обходился без подробностей и не спрашивал ее мнения.

– Я не поеду, – твердо заявила Мэдди, решив в этот раз дать ему бой.

– Я не спрашиваю, а ставлю тебя в известность. Ты снята с эфира на две недели. Хочу, чтобы ты отдохнула и повторила основные правила, прежде чем снова выйти в эфир. Тебя заменит Элизабет Уоттс. Если хочешь, могу назначить ее постоянной ведущей.

Он не преувеличивал: в свое время именно место Элизабет Уоттс заняла Мэдди. Она до сих пор выходила на замену, когда Мэдди отправлялась в отпуск. Это было предусмотрено ее контрактом, хотя она, конечно, считала, что Мэдди ее подсидела.

– Сейчас мне это не важно, Джек, – холодно проговорила Мэдди. – Хочешь меня уволить – валяй.

Она храбрилась, хотя ей было страшно смотреть на мужа. Он никогда еще не вел себя так агрессивно по отношению к ней, однако часто пугал этой возможностью. Власть, которой он обладал, распространялась и на нее.

– Если я тебя уволю, ты станешь посудомойкой. Думай, прежде чем болтать языком! Мы едем на юг Франции, потом в Париж и Лондон. Не станешь собирать свои вещи – я сам сделаю это за тебя. Я хочу увезти тебя из страны. Ты не даешь комментариев и интервью, не высказываешь никаких мнений. С этой минуты ты в официальном отпуске.

– Это придумал президент или ты?

– Я. Здесь я главный. Ты работаешь на меня. Ты замужем за мной. Тобой владею я. – Это было сказано так безапелляционно, что у нее перехватило дыхание.

– Ты мной не владеешь, Джек. Согласна, я на тебя работаю, я твоя жена, но о владении речи нет. – Мэдди говорила тихо, но твердо и борясь с собой. С самого детства она терпеть не могла ссор и скандалов.

– Кто собирает вещи – я или ты? – спросил Джек, положив конец спору.

Она долго колебалась, потом прошла через спальню в гардеробную и достала чемодан. На глаза навернулись слезы, и, швыряя в чемодан купальники, шорты, футболки и босоножки, она уже рыдала. В сущности, в ее жизни ничего не изменилось. Раньше Бобби Джо сталкивал ее с лестницы, а теперь Джек делает то же самое, пальцем ее не трогая. Почему такие мужчины, как они, мнят себя ее хозяевами? Может, она сама таких выбирает? Или сама напрашивается на такое отношение? Складывая четыре льняных платья и кладя в чемодан три пары туфель на высоких каблуках, Мэдди пришла к выводу, что пока что не разобралась в этом толком.

Через двадцать минут она собралась и пошла принимать душ. Джек собирался в своей ванной.

– Когда вылетаем? – спросила Мэдди, снова оказавшись с ним в спальне.

– Выезжаем из дома в семь утра. Полетим в Париж.

Это максимум того, что она узнала о предстоящем путешествии, но ей было совершенно все равно. Джек расставил точки над «i», и она смирилась. Как бы смело ни звучали ее речи, она подтвердила – он действительно ее хозяин.

– Во владении собственным самолетом есть явное преимущество, – сказала она, ложась в постель.