Глеб Кащеев - Боги, которые играют в игры Страница 19

Наконец, люди, идущие навстречу показались. Трое солдат, каски круглые – американские. Теперь я уже явно отличил, что и говорят-то на английском. Я его в школе еще учил – в немецкую группу у нас только отличников брали. Хулиганов, типа меня, отправили никому не нужный английский учить. Ан вот как вышло – неожиданно пригодился. Еще неделю назад, когда с американцами, значит, встречу отмечали. Я единственный из всех наших, кто два слова связать смог, да и понимал кое-что из их речи. Мы тогда с одним их капитаном даже типа сдружились. Он по-русски немного, я по-английски чуть… Я капитан, он тоже – у них даже звание это так же называется. В общем, разговорились после третьей-то. Стив Робертс, из Канзаса. Часами поменялись на память. И вот на тебе – свела судьба с этим Стивом в лесу тут.

Я, как его разглядел, так и поднялся спокойно, вышел из кустов, несмотря на яростное шипение майора. Красный флажок, который у каждого с собой последние две недели обязательно был, в левой держу, правую ладонь раскрытой показываю, чтобы не шмальнули с перепугу. Трое американцев замерли сначала, но тут и Стив этот меня тоже узнал, заулыбался, своим показывает, что все, дескать, в порядке. Свои.

Мои двое рядовых тоже из кустов вылезли, стоят, мнутся. С одной стороны, облегчение вроде – не немцы, боя не будет. С другой – еще неизвестно, что легче то. С американцами общаться на глазах у особиста тоже не радость. Дня три назад Маша, санитарка, всего-то минуту с какой-то журналисткой с того берега поговорила, так ее потом весь день допросами промурыжили. Хорошо еще отпустили в итоге.

На майора так и вовсе смотреть страшно – зеленый весь. Тоже понятно, ситуация у него не из лучших. Задание-то секретное. Нам – и то не доверяет, что уж о союзниках говорить. А послать их подальше, после того как поговорили и выяснили, что они ту же местность проверить должны – тоже нельзя. Заподозрят. Да и лучше пригляд за ними иметь. Вдруг раньше найдут «то-не-знаю-что», которое майор наш в этих лесах ищет. Хотя, конечно, ни хрена не найдут. И мы не найдем… Третий день уже квадрат за квадратом прочесываем.

В общем, после недолгих переговоров решили вместе идти. Семеро – это уже сила, на которую одиночки – недобитки фашистские – не полезут. Мне, лично, так спокойнее. Да и с американцем поболтать снова охота. Несмотря на косые взгляды особиста.

Мы со Стивом чуть впереди пошли, бойцы – и мои, и его – сзади. Майор в центре. Он птица важная, его беречь надо.

Пользуясь случаем, спрашиваю янки откуда русский знает – он на нем картаво, конечно, но говорит. Через слово английский свой вставляет, но все равно понятно. Мы с ним так и говорили – я на английском, с русскими словами там, где английских не знаю – он наоборот.

Выясняется, что у него бабушка из Одессы. Еще задолго до революции за американца замуж вышла. Мать Стива по-русски свободно говорит, но сына не учила. Только когда он к бабушке попадал – она его родному языку кое-как наставляла. Так, через пень-колоду что-то и выучил.

Опять разговорились – а мысли у обоих то все о доме, не о войне. Ранчо у них, оказывается, семейное в Канзасе. По-нашему кулак он, конечно и экспроприатор. Хотя, божится, что на ранчо своем они силами семьи справляются, никаких батраков не нанимают. Наверное, и в Америке люди приличные есть – не сплошь капиталисты-сволочи. Я ему тоже про себя рассказал, про то как в техникуме преподавал детям инженерное дело. Про город наш, на Волге…

Лес вокруг тут совсем густым стал. Чаща непроходимая. Если бы не заяц тот, мы бы, может, и вообще на тот холмик внимания не обратили бы. А так сидит косой, не таится. Ушками пошевеливает. Мы остановились, смотрим. Кто-то из бойцов уже стрельнуть хотел, да я остановил. Нечего шуметь почем зря, еды пока хватает. Заяц тут нас заметил и стрекача дал, а я поневоле тот холмик-то и рассмотрел. Непонятный он какой-то. В лесу просто так земля не вспучивается. Тут рядом деревьев поваленных нет, да и на берлогу он не похож. Такой только руки человеческие породить могут. Махнул бойцам в ту сторону. Подошли поближе.

Вроде просто большой бугор, мхом покрытый, но чую, что что-то тут не так. Сковырнул мох – а под ним металл. Тут уж все подключились, вмиг счистили маскировку и под слоем дерна и мха обнаружились две металлические дверцы и бетонный свод над ними. Похоже на вход в небольшой наклонный тоннель, идущий под землю. Что удивительно – никаких следов вокруг. Сооружение явно немцы строили не так давно, лет десять этим дверям – не больше, но последние месяцы тут точно никакой большой активности не было.

Подергали мы двери – заперто. Ну тут уж пошуметь пришлось. Привязали три гранаты, рванули. Одну дверь сорвало с петель. Повезло нам, что бетон раскрошился, так как у двери металл оказался очень толстый. Такая даже попадание снаряда выдержать может.

За дверью, естественно, темнота. Видно только первые метров пять тоннеля, уходящего круто вниз. Ступенек нет, пол гладкий, только две рельсы проложены. Чистенькие, блестящие. Возле дверей обрываются, как будто планировали дальше железнодорожное полотно тянуть, да времени не хватило.

Смотрю, особист явно занервничал. Бойца с рацией отозвал в сторонку, что-то кому-то передает. Американцы поспокойнее себя ведут – столпились у дверей, светят в тоннель фонариками. Если бы не они, пришлось бы нам факелы мастерить. От фонариков тут, у входа, проку мало. До конца не добивают. Надо внутрь идти.

Майор закончил сеанс связи, подошел, махнул, дескать – внутрь надо.

Двое янки вошли в тоннель, освещая путь. Майор за ними припустился. Радисту я приказал снаружи ждать – толку от него под землей – никакого, а вдвоем с сержантом тоже в темень пошел. Сержанту приказал рядом с Майором держаться, а мы со Стивом замыкающими собрались идти. Вошли на пару шагов. Стив все не под ноги, а на стенки светит, оглядывается. Тут и я кое-что углядел – на бетоне царапины свежие. Идут вдоль тоннеля, как будто тут по рельсам что-то неслось и свод поцарапало. А еще кабели по стенам идут. Один к дверям подходит, второй куда-то под рельсы ныряет. Особенно мне не понравился тот, что к дверям тянулся. Освещения тут не предусмотрено – зачем ток к дверям подводить? Только если следить за тем, когда дверь откроют – цепь разомкнут. Если там впереди кто-то есть, то он уже знает, что мы вошли. Я кивнул Стиву на кабель, он, кажется, меня понял, и мы вернулись к дверям, чтобы повнимательнее посмотреть.

Майор уже с солдатами далеко ушли – только я его окликнуть хотел, чтобы подождали, как тут началось…

Пулеметы ударили с таким грохотом, что я моментально оглох. Спасла меня только реакция, да удача. Мы как раз у выхода были. Я так рыбкой вперед и нырнул, на свет.

По тоннелю неслось в нашу сторону что-то огромное, стреляя, по крайней мере, из трех пулеметов. Я отполз от выхода на пару метров, залег, прицелился. Бежать уже смысла не было – в спину пристрелят. Краем глаза, вижу, как Стив, прислонившись спиной к стальной уцелевшей двери, готовит гранату. Радист, дурак любопытный, лежит прямо перед дверным проемом – очередь и груди и голову прошила. В этот момент в освещенное пространство тоннеля въехало нечто. Я даже выстрелил от неожиданности, но смысла в этом не было никакого – на массивной платформе, остановившейся у входа не было ни одной живой души. Только несколько пулеметов, да странная небольшая коробка, от которой к пулеметам какие-то штанги тянутся. Подъехала оно ко входу, уже не стреляя, остановилась. Тут меня как озарило – вот сейчас единственный шанс внутрь попасть. Мы со Стивом уже в мертвой зоне пулеметов, а эта хрень же сейчас назад поедет. Я махнул американцу: поймет или не поймет – его дело, и рванул к платформе. Вскочил на нее уже когда она начала назад откатываться. Стив не дурак оказался – все понял. Рядом запрыгнул. Пригнулись мы оба под стволами пулеметов, мчимся вглубь тоннеля с ветерком. Только ком у горла стоит, потому что все стенки и слева и справа – красные от крови, а между колес кости хрустят. От сержанта, от американцев, от майора – один фарш остался. Кого пулеметом не задело – того сбило и колесами перемололо.

Пролез я под пулеметами к коробке сзади платформы, сбил с нее прикладом крышку – вижу кучу проводов каких-то. Я хоть и инженер, да тут разбираться что к чему – дня два уйдет. Поэтому как платформа тормозить стала, я все так же, прикладом, покрошил в труху все эти электрические схемы. Заискрило, платформа задергалась, электродвигатель смолк, и мы встали.

Мы вдвоем подождали минуту – вроде тихо – и слезли на рельсы. Прокрались метров пять еще вперед и уперлись в стену. Ни двери, ни щелки какой. Сплошной бетон. Смотрю на янки, а он на кабели кивает. Провода-то вниз, под рельсы уходят. Посветили мы под ноги, а там люк. Серым покрашен, под бетон – только по щелям и видно, что тут что-то есть. Американец нож достал, подковырнул, я своим помог, кое-как поддели металлическую крышку. Под ней обнаружился колодец, метра три глубиной, со скобами, чтобы спускаться удобнее было, снизу виднеется слабо, но все-таки освещенный бетонный пол.