Дженнифер Ли Арментроут - Проблема с вечностью Страница 2

Карла высоким не назовешь – ростом он едва перевалил за метр семьдесят, – но я даже едва доставала ему до плеча.

– Выражайся словами, Мэллори. Я знаю, что ты нервничаешь и у тебя в голове сумбур, но тебе нужно учиться разговаривать, а не просто качать головой – «да» или «нет».

Выражайся словами.

Я крепко зажмурилась. Доктор Тафт, мой психотерапевт, успел повторить эту фразу миллион раз, как и логопед, которая в течение двух лет занималась со мной три раза в неделю.

Говори словами.

Эта мантра противоречила всему, что в меня вбивали почти тринадцати лет: слова означали шум, а шум сопровождался страхом и насилием. Так было раньше, но только не теперь. Не для того я провела почти четыре года в интенсивной терапии, чтобы не научиться выражать себя словами, и не для того Роза и Карл посвящали каждую минуту своего свободного времени, стирая мое полное кошмаров прошлое, чтобы увидеть, что их усилия пропали даром.

Слова не были проблемой. Они порхали у меня в голове, как стая птиц, мигрирующих зимой в теплые края. Слова никогда не были проблемой. Они у меня были, и были всегда, но вот выудить их и наполнить силой голоса – в этом-то и заключалась проблема.

Я сделала глубокий вдох и пролепетала.

– Да. Да. Я… готова.

Еле уловимая улыбка тронула губы Карла, когда он убрал длинную прядь волос с моего лица. Волосы у меня, скорее, каштановые, чем рыжие, но стоило мне выйти на улицу, как они вспыхивали живым багряным огнем, что никак не вязалось с моей закомплексованностью.

– Ты справишься. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Роза тоже верит в тебя. И ты просто должна поверить в себя, Мэллори.

У меня перехватило дыхание.

– Спасибо вам.

Два слова.

Они не могли выразить всю глубину моих чувств, да разве хватило бы для этого двух слов, когда Карл и Роза спасли мне жизнь? В прямом и переносном смысле. С ними я оказалась в нужном месте и в нужное время, вопреки всем законам вселенной. Наша история тянула на специальный выпуск «Опры»[1] или семейный фильм на канале ABC. Часто ли жизнь подбрасывает такие сюжеты? Сказать «спасибо вам» после всего, что они сделали для меня – значит, не сказать ничего.

И в благодарность за ту жизнь, которую они подарили мне, за те возможности, которые они для меня открыли, я хотела быть идеальной для них, лучшей. Я была в долгу перед ними. Вот почему сегодняшний день был особенным.

Я подбежала к столу и схватила свою сумку и ключи, потому что еще минута – и я бы не выдержала и расплакалась, как ребенок, который только что обнаружил, что Санта не настоящий.

Словно прочитав мои мысли, Карл остановил меня в дверях.

– Не благодари меня, – сказал он. – Докажи нам.

Я хотела было кивнуть, но вовремя спохватилась.

– Хорошо, – прошептала я.

Тут он улыбнулся, и лучики морщинок собрались вокруг его глаз.

– Удачи.

Открыв дверь, я вышла на небольшое крыльцо нашего дома и спустилась навстречу теплому воздуху и яркому утреннему солнцу позднего августа. Мой взгляд скользнул по ухоженному дворику. Таким ландшафтным дизайном мог похвастаться каждый дом жилого квартала Пуант.

Каждый дом.

Мне до сих пор не верилось, что я живу в таком месте – в большом доме с лужайкой и цветниками, недавно заасфальтированной подъездной дорожкой, где стоит машина, теперь уже моя. Иногда все это казалось сном. И я боялась, что проснусь и снова окажусь…

Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли, и подошла к старенькой, десятилетней давности, «хонде цивик». Автомобиль раньше принадлежал настоящей дочери Розы и Карла. Маркетт получила его в подарок по окончании школы, прежде чем уехать в колледж, чтобы стать врачом, как родители.

Настоящая дочь.

Доктор Тафт всегда поправлял меня, когда я так называла Маркетт, и говорил, что тем самым я принижаю то, чем являюсь для Карла и Розы. Я надеялась, что он прав, потому что иногда действительно ощущала себя частью большого дома с ухоженным участком.

А порой чувствовала себя самозванкой.

Маркетт так и не поступила в колледж. Аневризма. Только что девушка была жива, а уже в следующую минуту ее не стало, и никто не мог помешать этой несправедливости. Я думала, что Роза и Карл всю жизнь боролись с этой напастью. Они спасли столько жизней, но не смогли спасти одну-единственную, которой дорожили больше всего на свете.

Казалось немного странным, что автомобиль отныне принадлежал мне, как будто я стала ребенком на замену. Они никогда не позволяли мне чувствовать себя в этой роли, и я не говорила об этом вслух, но все же, когда садилась за руль, не могла не думать о Маркетт.

Я бросила сумку на пассажирское сиденье и осмотрелась, задержавшись взглядом на собственном отражении в зеркале заднего вида. Глаза вытаращены. Как у оленя перед столкновением с автомобилем, если, конечно, бывают голубоглазые олени, но тем не менее. Кожа вокруг глаз чересчур бледная, брови сошлись на переносице. Я выглядела испуганной.

Вздох.

Не так мне хотелось выглядеть в свой первый день в школе.

Я уже собралась перевести взгляд на дорогу, однако мое внимание привлек серебристый медальон, свисавший с зеркала заднего вида. Небольшой, размером с двадцатипятицентовик. Внутри овала проступало рельефное изображение бородатого мужчины, склонившегося над книгой с гусиным пером в руке. Наверху было выгравировано: СВЯТОЙ ЛУКА, а внизу – МОЛИТСЯ ЗА НАС.

Я знала, что Святой Лука – покровитель врачей.

Медальон принадлежал Розе. Она получила его в подарок от матери, когда поступила в медицинскую школу, и Роза передала его мне, когда я сказала, что готова к учебе в выпускном классе старшей школы. Я догадывалась, что до меня медальон носила Маркетт, но расспрашивать не решалась.

Думаю, в глубине души Роза и Карл надеялись, что я пойду по их стопам, так же, как когда-то собиралась Маркетт. Но профессия хирурга требовала настойчивости, уверенности в себе и даже бесстрашия – именно тех качеств, которых мне катастрофически не хватало.

Карл и Роза это знали и старались стимулировать мой интерес к исследованиям, поскольку, по их словам, в годы моего домашнего обучения я демонстрировала те же способности к наукам, что и Маркетт. Я не возражала, хотя перспектива вечного изучения микробов или клеток казалась мне не более заманчивой, чем бесконечное перекрашивание стен моей комнаты в белый цвет. Но я понятия не имела, чего бы мне хотелось, кроме как поступить в колледж, потому что до появления в моей жизни Розы и Карла колледж оставался для меня недосягаемой мечтой.

Как я и ожидала, дорога до школы Лэндс Хай заняла ровно восемнадцать минут. Лишь только за бейсбольными и футбольными полями показалось трехэтажное кирпичное здание, я напряглась, как если бы бейсбольный мяч летел прямо в лицо, и мне предстояло отбивать его голыми руками.

Живот скрутило, и я крепче вцепилась в руль. Школьное здание выглядело огромным и довольно новым. На сайте я прочитала, что его построили в девяностые годы, и на фоне других школ эта выглядела сияющей.

Сияющей и восхищающей.

Я обогнала вереницу школьных автобусов, которые следовали к конечной остановке, и, встроившись за другой машиной, обогнула величественное строение и остановилась на парковке, которой позавидовал бы любой торговый центр. Найти место не составило труда, и оставшиеся в запасе пятнадцать минут я решила потратить на ежедневный аутотренинг, процесс неприятный и все еще неловкий.

Я могу это сделать. Я сделаю это.

Снова и снова я повторяла эти слова, вылезая из «хонды» и закидывая новенькую сумку на плечо. Сердце билось все сильнее, а я все больше робела, осматривая море фигур, устремившихся по дорожке к заднему входу в школу. В глазах рябило от многообразия цветов, лиц, форм и размеров. На мгновение мне показалось, что мой мозг на грани короткого замыкания. Я затаила дыхание. В мою сторону устремлялись взгляды: одни задерживались, другие равнодушно скользили мимо, словно и не замечая меня, застывшую на парковке, что в некотором смысле радовало, поскольку я привыкла быть не более чем призраком.

Моя рука впилась в ремень сумки. Изнывая от сухости во рту, я заставила себя сделать шаг вперед. Я влилась в общий поток, растворилась в нем, сосредоточившись на белокуром хвостике впереди идущей девушки. Мой взгляд скользнул ниже. Девушка была одета в джинсовую юбку и сандалии. Ярко-оранжевые, с ремешками в древнеримском стиле. Симпатичные. Я могла бы сделать ей комплимент. Завязать разговор. К тому же и хвост у нее получился, что надо – с начесом на макушке, который мне никак не давался даже после просмотра десятка уроков на YouTube. Всякий раз, когда я пробовала повторить, у меня получались одни «петухи».

Но я промолчала.

Я отвлеклась от хвоста и встретилась взглядом с мальчишкой, который шел рядом. На его лице застыло сонное выражение. Он не улыбнулся, не нахмурился, просто уткнулся в сотовый телефон, что держал в руке. Я даже не была уверена, видел ли он меня.