Анна Гавальда - Билли Страница 2

Я взывала не к нему, нет, скорее, к самой себе. К своей глупости. К своему стыду. К бедности собственного воображения. Он никогда бы меня не бросил, и раз он молчит, значит, потерял сознание.

* * *

Впервые за долгое время его лицо не было похоже на немой упрек, и мысль о том, что ему легче, меня приободрила: ведь так или иначе, я нас отсюда вытащу, я просто обязана. Не для того мы проделали весь этот путь, чтобы закончить его безвестными героями «В диких условиях»[4] в этой лозерской дыре.

Нет, черт побери, такому позору не бывать…

Я размышляла. Во-первых, ухали явно не волки, а птицы. То ли совы, то ли кто-то еще. А во-вторых, от переломов не умирают. У него не было жара, он не истекал кровью, он был обездвижен, пускай, но не в опасности. Так что в данный момент лучшее, что я могла сделать, это выспаться, чтобы набраться сил, а завтра, на рассвете, когда все это дерьмо под названием природа с новой силой обрушится на меня, я отправлюсь в путь.

Я пройду через этот гадский лес, пройду через эти гадские горы и добьюсь, чтоб в эту долину прилетела-таки эта чертова «вертушка».

Ну вот и все сказано. Мне придется расстараться, клянусь честью поэтессы, но на плато Кос остаться нам без крова не грозит. Потому как семейных радостей пеших походов – э-ге-гей, шагай бодрей! – вместе с тупыми ослами и тупицами в стрессе – нам и двух минут выше головы хватило.

Сожалею, ребята, но весь этот ваш Quechua[5] не для нас.

Ты слышишь, малыш? Слышишь, что я говорю? Ни за что на свете, покуда я жива, ты не свалишь в деревню. Никогда. Лучше сдохнуть.

Я улеглась, тут же заворчала, встала, чтобы расчистить свое лежбище и сгрести в сторону острые камни, впивавшиеся мне в спину, снова растянулась и, прижавшись к нему, замерла неподвижно.

Заснуть не удавалось…

Маленькие демонята, живущие в моей голове, объелись кислоты…

Там грохотал бретонский марш традиционного военно-морского оркестра в техно-ремиксе.

Ад.

Мои мысли неслись с такой бешеной скоростью, что я уже за ними не поспевала, к тому же, как я ни старалась плотнее прижаться к Франки, покрепче обнять саму себя рукой, теплее мне не становилось.

Я замерзала, DJ Grumpy[6] вышиб последние нейроны мужества, которые у меня еще оставались, и маленькие слезинки из тех, что попроворнее, незамедлительно этим воспользовались, чтобы пробраться наружу, как крысы, одна за другой.

Черт, я уже и забыла, как это бывает.

Чтобы их остановить, я запрокинула голову назад, а там, там – ничего себе!

Меня вставило не оттого, что я вдруг увидела звезды – пока мы здесь шлялись, этого добра мы насмотрелись сполна, – а оттого, что мне вдруг открылась хореография звездного неба. Плик! Они – Глинь! – вспыхивали одна за другой, ритмично. Я и не знала, что такое – Динь! – возможно…

Они сверкали, словно ненастоящие.

Как будто светодиоды, а если и звезды, так совсем еще новые, только что распакованные. И будто бы кто-то крутил регулятор яркости.

Это было… великолепно…

Внезапно я почувствовала себя не такой одинокой и повернулась к Франку утереть сопли о его плечо.

Так, стоп… подонки, ведите себя прилично… добрый Боженька вам свой волшебный шарик дает, а вы нюни распускать…

Интересно, бывают ли в галактиках приливы, как в океане, или все это специально для меня? Подъем уровня Млечного Пути? Мегарэйв сказочных фей, явившихся осыпать мою голову золотой пылью, чтобы помочь мне подзарядить батарейки?

Звезды вспыхивали повсюду, и от их света, казалось, теплее становилась ночь. И я как будто загорала во тьме. И мир как будто перевернулся. И я уже не прозябала где-то там, на дне пропасти, нет, я как будто была на сцене…

Да, пусть я сейчас и находилась ниже некуда (находилась или нашлась?) – (ну, в общем, я перевернула картинку…), что-то все же было в моей власти.

Я ощущала себя в центре гигантского концертного зала, в этаком «Зените»[7] под открытым небом, только от края земли и до края, в самый разгар исполнения наикрутейшей песни, среди огромных экранов и множества огней от всех этих горящих зажигалок, от тысяч волшебных свечей, направленных ангелами на меня, – я должна была соответствовать. Я больше не имела права оплакивать свою судьбу, и мне бы так хотелось поделиться всем этим с Франки…

Он, конечно, тоже не отличил бы Большую Медведицу от Маленькой Кастрюли, но был бы так счастлив увидеть всю эту красоту… Так счастлив… Ведь это он настоящий художник из нас двоих… И именно благодаря его утонченному чувству прекрасного нам удалось выбраться из того дерьма, в котором мы обретались, и именно для него сейчас Вселенная достала этот роскошно поблескивающий смокинг.

Чтобы его отблагодарить.

Чтобы отдать ему дань уважения.

Чтобы сказать ему: мы знаем тебя, малыш… Да, да, мы отлично тебя знаем… Мы за тобой наблюдаем и уже давно заметили то, что ты одержим красотой… Всю свою жизнь ты только и делаешь, что ищешь ее, служишь ей и ее создаешь. Так что смотри… Любуйся, ты это заслужил… Взгляни на себя в это бескрайнее зеркало… Сегодня ночью мы наконец отдаем тебе должное… Твоя подружка, она вульгарна, вечно плюется да ругается, как старая шлюха. Мне непонятно, кто вообще ее сюда пустил… Вот ты – это другое дело… Ты нам как сын… Ты – член семьи… Иди же к нам, сынок, потанцуй-ка с нами…

Я разглагольствовала вслух…

С присущей мне скромностью я выступала ни много ни мало от имени Вселенной, обращаясь к парню, который не мог меня слышать.

Это было глупо, но мило…

Вот ведь как сильно я его любила…

Уф… и последнее… еще одну вещь мне хочется вам сказать, госпожа Вселенная… (произнося эти слова, я представляла себе Джеймса Брауна), хотя нет, на самом деле, две…

Во-первых, оставьте моего друга там, где он есть… И не зовите его больше, он не придет. Он, даже если и стыдится меня, все равно никогда меня не бросит. Это так, и даже вам не под силу это изменить, а во-вторых, извиняюсь за свою постоянную брань.

Это правда, я перебарщиваю, но всякий раз, когда у вас вянут уши от моей ругани, знайте, что виной тому вовсе не отсутствие уважения – просто я бешусь, вовремя не находя верных слов. It’s a man’s world, you know…

– I feel good[8][9], – ответила мне Вселенная.

Я смотрела на все эти звезды и искала среди них нашу.

В том, что у нас была наша собственная звезда, я даже не сомневалась. Пусть не у каждого своя, но уж одна на двоих это точно. Наш общий маленький небесный светильник. Да, этот добрый маленький огонек, что обнаружил нас в день нашей встречи и год за годом опекал и в горе, и в радости, и, кстати, неплохо справлялся вплоть до сегодняшнего дня.

О’кей, несколько последних часов наша звезда, пожалуй, немного лажала, но вроде бы все уже прояснилось…

Она прихорашивалась, красотка.

Щедро опрыскивала себя блестками от Sephorus[10].

Ха! Нормально – это ведь наша! Не будет же она держать свечку Всевышнему, пока ее подружки умчались на салют!

Я искала ее.

Придирчиво осматривала каждую, чтобы найти ее, потому что хотела многое ей сказать… Вернее, напомнить…

Я искала ее, чтобы убедить помочь нам еще разок.

Несмотря на все, что мы натворили.

Вернее – натворила я…

Да. Раз уж все это случилось по моей вине, то мне и дергать ее за лучик, активизируя службу поддержки.

Все прочие тоже были прекрасны, но мне на них было насра… прошу прощения, начхать, тогда как эта, уверена, стоит мне только поговорить с ней от чистого сердца, снова к нам снизойдет…

* * *

Кажется, я ее нашла.

Кажется, это она, вон та… Я касаюсь ее кончиком пальца, а между нами миллиарды световых лет…

Крохотная, вся из себя такая мимими, блестючая что твой Swarovski, чуть поодаль ото всех.

Слегка в стороне…

Ну да, конечно, это была она. Размер XXS, недоверчивая одиночка, отдававшая всю себя. Блиставшая изо всех сил. Радовавшаяся тому, что она здесь. Обожавшая песни и знавшая все слова наизусть.

Призывно сверкающая в ночи…

Она наверняка последней уходила спать и первой вставала. Каждый вечер выходила в люди. Отжигала вот уже тысячу миллиардов лет, но по-прежнему не теряла блеска.

Эй, я не ошиблась?

Эй, это и вправду ты?

Прошу прощения, это и вправду вы?

Скажите… У вас найдется пара минут, могу я с вами поговорить?

Могу ли я вам напомнить, кто мы такие, Франк и я, чтобы вы снова нас полюбили?

В ее молчании мне послышался тяжкий вздох, что-то вроде: «Ох, и как же вы все меня достали, спасайся кто может… хотя ладно, вам повезло, сейчас медленный танец, а у меня нет кавалера. Так что давайте, говорите, я слушаю. Гоните по-быстрому вашу историю, и я пойду подкрепляться своим Milky Way».

Я нашла руку Франка и сжала ее изо всех сил, а потом еще некоторое время приводила нас с ним в порядок.

Да, я навела красоту, чтобы представить нас в наилучшем свете: чистенькими-красивенькими, причесанными, приглаженными, и мы отправились покорять небеса.