Конни Гранма - Бар одиноких сердец Страница 2

– Двадцать! – и стукнул стаканом о стол.

– Дэвид, поаккуратнее, пожалуйста, – шепнул Ник.

– Вам двадцать! Верно? – продолжил тот, не обращая внимания на Ника и на то, что я поперхнулась лимонадом.

– Ага, – кивнула я.

– Вы чего это просто «ага»? Обиделись что ли?

– Нет, сэр! Пожалуйста, не мешайте мне наслаждаться моментом.

– Наслаждаться? В этой дыре? Вы больная?

Я встала со стула, взяла свой стакан и поднялась к себе в комнату. Он проводил меня взглядом. И нет, он не был пьян: его взгляд был трезвым. Почему-то я вдруг вспомнила фрагмент, когда Дэвид Огден упал и вышел из бара. Что-то зацепило в строгом взгляде его ярко-карих глаз.

Кажется, я уснула в кресле, сама того не заметив. Но мой сон длился недолго: снизу раздались дикие крики, ругань, невероятный шум.

– О Боже! Какое еще приключение произойдет в этом баре? – шепнула я, тихо вышла из комнаты, присела у лестницы и увидела, как толпа взрослых мужчин бьет парня, лежащего на полу.

Это был Дэвид Огден. Они схватили его за кофту и бросили на танцпол, разбив вазу. Казалось, вот-вот ворвется невозмутимый шериф с верным помощником, но тут из уборной выбежал Ник, застегивая штаны.

– Какого черта здесь творится? Вы что, ополоумели? Идиоты! Старики решили бить молодого парня? Что произошло, черт возьми?

– Этот сопляк – подлый воришка!

– Идиот! Я хотел свои деньги на стол поставить, а не украсть их! Зачем мне красть собственные деньги?

– Зачем тебе трогать мои деньги?

– Имбецил ты одноклеточный, я твои деньги не трогал! Это мои гребаные деньги! – заорал Дэвид и вновь получил по лицу.

– А ну-ка, прекратите сейчас же, пока я всех вас тут не перебил! – Ник направил на них охотничье ружье. – Расходитесь по домам, алкоголики несчастные, а то я отдам ваши языки на съедение своему псу!

Вся толпа разошлась, и в баре остались только Дэвид и Ник. Я медленно спустилась и замерла, глядя на них.

– Простите за беспокойство. Вас, наверно, разбудили? – вежливо проговорил Ник.

– Я не спала.

Он подошел к Дэвиду и помог встать.

– Вам нужно сесть и слегка запрокинуть голову. У Вас кровь, – сказала я, указав на нос.

– Закинь голову, тебе говорят, – пробурчал Ник.

– Труханутые тут у тебя людишки водятся, Ник, – Дэвид взглянул на меня, – Вы не в счет.

Они начали поднимать стулья и столы, я присоединилась к ним.

– Где сегодня будешь ночевать? – Ник обратился к Дэвиду.

– Не твое дело.

– Сынок, будь добр, останься здесь.

– Нет.

– Почему?

– Я сказал, нет!

– Тогда облегчи мне жизнь: скажи, где ты проводишь ночь?

Дэвид молчал и теребил свою разорванную кофту.

– Дэвид, я не собираюсь брать у тебя деньги за это.

– Николас, старикашка ты гребаный! А я не собираюсь всю жизнь быть кому-то обязан! Ясно? Куда бы я ни шел, везде я кому-то что-то должен. Пусть хотя бы здесь моя душа будет спокойна и одинока, – он споткнулся о стул и упал.

Мы подбежали и подняли его.

– Если ты оглох, то повторю: нужно сесть на стул и запрокинуть голову, – грубо приказала я и запрокинула его голову, приложив к носу платочек, вытащенный из моего кармана.

Дэвид в упор смотрел на меня.

– Сегодня ты останешься здесь! – строго объявил Ник.

– Вроде нос твой не длинный, Ник, а вечно суется, куда не надо!

Я помыла руки под краном у барной стойки и остановилась возле лестницы, глядя на Дэвида. Он медленно отвел взгляд:

– Хорошо. Я останусь.

– Вот тебе ключи. Тащить тебя в комнату я не собираюсь. Сам поднимай свой тощий зад и иди, спи давай!

Дэвид взял ключи и поднялся наверх, замедлив темп, когда проходил мимо меня.

– Этот парень однажды сам себя угробит, – проворчал Ник и обратился ко мне: – Спасибо, милочка. Дальше я сам приберусь.

– Спокойной ночи.

– Ох! Такой не существует, но все равно спасибо. Вам тоже!

Я вернулась в свой номер и опять села в кресло. Сидела с открытыми глазами и смотрела в окно. Небо напоминало пионовое поле – всю ночь искала образы цветов из облаков. Как красиво! Свист ветра убаюкивал меня, и я, наконец, уснула.

Ранним утром меня вновь разбудил шум. Из окна я увидела чьи-то ноги, торчащие из-под моей машины, вышла из бара и остановилась возле нее, уставившись на изношенные кеды.

– Доброе утро, – раздался приглушенный голос Дэвида.

– Доброе! – ответила я, недовольно рассматривая его, испачканного чем-то черным.

– Ваша машина… го-то-ва, – с расстановкой объявил он и полностью вылез из-под машины.

– Спасибо. Сколько я Вам должна?

– Нисколько.

– Но ведь…

– Машина готова. Всего доброго, – Дэвид направился в бар.

Я последовала за ним и встретила Ника.

– О! Доброе утро, милочка! – приветствовал он меня. – Я как раз пришел машину чинить. Наш мастер перепил и сейчас валяется где-нибудь на трассе с индейцами, доказывая, что это его земля. Так что я сам возьмусь за это дело.

– Уже не нужно, спасибо!

– Как это «не нужно»?

– Она работает.

– Твою Дарданеллу! Всю ночь искал свои инструменты!

– Что ж, вот Вам за сон, который отобрала у Вас моя машина. А эти деньги передайте Дэвиду Огдену.

– Он что, стриптиз станцевал?

– Этого я не знаю.

Я села в машину и уехала, оставив за собой песочный шлейф.

На всю громкость звучала старая добрая песня «Don’t Look Back in Anger» любимой группы «Oasis». Ох! Запела во весь голос! Мои мысли находились далеко, где-то на загадочной стороне Луны.

Я собрала вещи, как только получила письмо о том, что меня приняли в университет на курсы режиссерского и сценарного мастерства. До учебы было еще пару недель. Вот я и села в машину, решив добираться в одиночестве с единственным компаньоном по имени Навигатор и бесполезной картой, без всяких рейсов, самолетов, аэропортов, поездов, – я, мой старенький американский друг, Америка и загадочная сторона Луны.

На горизонте показалась линия небоскребов Downtown, тут мои руки сжали руль крепче. Я медленно сняла старые папины очки Ray Ben Wayfarer.

«Los Angeles». Эта надпись заставила мое сердце биться чаще. Длинные запутанные дороги, экзотические растения, настенные граффити, указатель направлений на города-побратимы Лос-Анджелеса с расстояниями до них в милях, концертный зал Уолта Диснея, Сансет-Стрип, фуникулер «Эйнджелс Флайт», Уоттс-Тауэрс. Цвета светофора кажутся другими; толпа, идущая по пешеходу, маленькие магазины с настоящей американской колой и, конечно же, небо…

Меня зовут Конни, и мне не шестьдесят пять.

Я приехала в Лос-Анджелес, так как мое заявление в университет на курсы режиссерского и сценарного мастерства приняли. Моя жизнь удалась на 50 процентов.

Отсюда и начинается моя новая история.

1

Кино важнее окружающей его мишуры. Кино – это форма истинного искусства, дарованного нам Господом. Пока существует эта магия кино, все остальное не имеет значения.

– Ну, здравствуй, новый дом! – И сумки с грохотом падают с моих рук.

До начала учебного года я должна была исполнить все свои американские желания: посмотреть «Друзей», валяясь в пижаме на диване; заказать в час ночи пиццу Papa John’s; побегать по квартире, дико крича, как герой из фильма «Один дома»…

А ночью я выключала все, выходила на балкон, садилась в кресло-качалку и наслаждалась видом ночного Лос-Анджелеса; иногда ко мне присоединялась вода с лимоном. И вот я наблюдаю, как нежно-фиолетовый шифоновый шарфик парит в воздухе, словно танцует под мелодию ветра. Что бы означало это невероятное спокойствие в моем сердце?

Утро моего первого учебного дня в Лос-Анджелесе. Я уснула на диване перед телевизором с полотенцем на голове, и вот зазвенел будильник. Досушиваю волосы феном, быстро натягиваю на себя широкую футболку и шорты. Несколько глотков кофе. С помощью пальцев надеваю Nike с разными шнурками. Выбегаю!

Я подъехала к стоянке и взглянула на здание университета. Что же изменится в моей жизни, когда я сделаю шаг вперед? Какими диалогами или монологами пропитаются стены еще неизвестного мне университета? Сделав глубокий вдох, я вышла из машины, закинула на плечо рюкзак. Не замечая никого, бегу в класс, который для начала нужно найти.

Нашла! В классе было несколько парт, расположенных полукругом. Я села рядом с Алексом и Уильямом. Спустя десять минут все места уже были заняты. В класс вошел высокий стройный мужчина с поседевшими волосами, зачесанными назад; коротко постриженные виски и прямоугольные очки в черной оправе. На нем были черная футболка, слегка потертые темно-серые джинсы, а на ногах – фиолетовые кеды.

– Здравствуйте, ребята! Меня зовут Брэндон Берн, студенты сокращенно называют меня Би-Би, – он начеркал на доске две заглавные буквы «Б», – я разрешаю. Итак, я буду вести вашу группу по первым двум курсам: «Кинорежиссура» и «Кинодраматургия», плюс курс сценарного мастерства, или, как я его называю, «Напиши свою историю».