Джеффри Арчер - Тайна за семью печатями Страница 21

Напротив суда номер 6 собралось несметное число представителей прессы, однако единственными комментариями, доставшимися им от обеих партий, были «доброе утро» и «добрый вечер».

Джайлза представлял королевский адвокат сэр Катберт Мэкинс, в то время как выбор Эммы и Грэйс пал на королевского адвоката мистера Саймона Тодда. Правда, Грэйс ясно дала понять, что на заседаниях присутствовать не собирается, поскольку у нее есть более важные дела.

– Например? – поинтересовалась Эмма.

– Например, лучше учить умных детишек, чем выслушивать аргументы впавших в детство взрослых. Будь моя воля, я бы взяла вас обоих за шкирки да треснула лбами, – был ее последний комментарий по этому поводу.

Часы за креслом председателя пробили первый из десяти ударов первого дня слушаний, и в зал вошел достопочтенный судья мистер Кэмерон. Два королевских адвоката поднялись с мест и поклонились его светлости, все присутствовавшие последовали их примеру. Ответив на приветствие, судья занял свое место на кожаном стуле с высокой спинкой перед государственным гербом, поправил парик, раскрыл лежавшую перед ним толстую красную папку и сделал глоток воды, прежде чем обратиться к обеим сторонам.

– Леди и джентльмены, – начал он. – Мой долг – выслушать аргументы, представленные обоими ведущими адвокатами, дать оценку показаниям свидетелей и рассмотреть пункты закона, имеющие отношение к делу. Я должен начать с вопроса адвокатам обоих – истца и ответчика: все ли мероприятия были проведены для возможного компромиссного решения во внесудебном порядке?

Сэр Катберт медленно поднялся со своего места и одернул лацканы длинной черной мантии.

– От имени обеих партий заявляю, что, к сожалению, милорд, примирение невозможно.

– Тогда продолжим. Сэр Катберт, ваша вступительная речь.

– Если угодно вашей светлости, я представляю истца, сэра Джайлза Баррингтона. Дело, ваша светлость, затрагивает вопрос юридической силы завещания: находилась ли покойная леди Баррингтон в достаточно здравом уме, чтобы поставить свою подпись под длинным и сложным документом с далекоидущими последствиями буквально за несколько часов до своей кончины. Смею утверждать, милорд, что эта тяжелобольная и обессиленная женщина пребывала не в том состоянии, чтобы принять взвешенное решение, которое повлияет на судьбы очень многих людей. Я также покажу, что леди Баррингтон составила и более раннее завещание, всего лишь за двенадцать месяцев до своей смерти, когда пребывала в добром здравии и имела времени более чем достаточно, чтобы обдумать свои действия. И в этой связи, милорд, я хотел бы вызвать своего первого свидетеля, мистера Майкла Пима.

В зал суда вошел высокий, элегантно одетый мужчина с седой шевелюрой. Как и планировал сэр Катберт, этот человек сумел произвести благоприятное впечатление еще до того, как занять свидетельскую кафедру. Свидетеля привели к присяге, и сэр Катберт с теплой улыбкой обратился к нему:

– Мистер Пим, будьте добры, назовите для протокола суда свое имя и род занятий.

– Мое имя Майкл Пим, я старший хирург в больнице Гая города Лондона.

– Как долго вы занимаете эту должность?

– Шестнадцать лет.

– Значит, вы человек с большим опытом работы в своей специальности. Конечно, кто-то может сказать…

– Я признаю, что мистер Пим – свидетель-эксперт, сэр Катберт. Ближе к делу, пожалуйста, – попросил судья.

– Мистер Пим, – продолжил сэр Катберт, приободрившись, – не могли бы вы сообщить суду, исходя из вашего богатого опыта, какие испытания могут ожидать пациента или пациентку, страдающих от такого болезненного и изнуряющего заболевания, как рак, в последние недели жизни.

– Разумеется, у каждого по-разному, но подавляющее большинство пациентов испытывают длительные периоды пребывания в полу– или полностью бессознательном состоянии. В моменты бодрствования они зачастую сознают, что их жизнь угасает, но, помимо этого, они также могут полностью утрачивать ощущение реальности.

– Как вы полагаете, может случиться, чтобы пациент в таком состоянии оказался способен принять важное решение по сложному правовому вопросу – например, подписанию завещания?

– Нет, я думаю, не может. Всякий раз, когда в таких обстоятельствах мне требуется подписание формы согласия на проведение процедур, я принимаю меры, чтобы это было сделано за некоторое время до того, как здоровье пациента ухудшится до такой степени.

– Вопросов больше нет, милорд. – Сэр Катберт вернулся на свое место.

– Мистер Пим, – обратился к свидетелю судья, – вы говорите, этому правилу нет исключений?

– Исключение лишь подтверждает правило, милорд.

– Безусловно, – кивнул судья и, повернувшись к мистеру Тодду, спросил: – У вас есть вопросы к свидетелю?

– Конечно, милорд. – Мистер Тодд поднялся с места. – Мистер Пим, приходилось ли вам когда-либо случайно встречаться с леди Баррингтон – в обществе либо по долгу службы?

– Нет, но…

– Значит, у вас не было шанса изучить историю ее болезни?

– Разумеется, нет. Она не была моей пациенткой, это явилось бы нарушением кодекса поведения медицинского совета.

– То есть вы никогда не встречались с леди Баррингтон и не знакомы с историей ее болезни?

– Нет, сэр.

– Выходит, вполне вероятно, мистер Пим, что она могла быть исключением, подтверждающим правило?

– Возможно, но маловероятно.

– Больше вопросов нет, милорд.

Сэр Катберт улыбался, когда мистер Тодд садился.

– Будете ли вызывать другого свидетеля-эксперта, сэр Катберт? – спросил судья.

– Нет, милорд, у меня складывается ощущение, что я донес свою точку зрения. Тем не менее в пакете свидетельских показаний я предложил к вашему рассмотрению три письменных заявления от равной степени видных деятелей медицины. Если вы, милорд, или мистер Тодд решите, что они должны предстать перед судом, все они находятся поблизости и в состоянии сделать это.

– Очень хорошо, сэр Катберт. Я прочитал все три заявления, и они подтверждают мнение мистера Пима. Мистер Тодд, хотите ли вы вызвать одного из этих свидетелей или же всех троих?

– В этом нет необходимости, милорд, – ответил Тодд. – Если, конечно, кто-то из них знал леди Баррингтон лично или был знаком с историей ее болезни.

Судья посмотрел на сэра Катберта, и тот покачал головой:

– У меня больше нет свидетелей, милорд.

– Тогда можете вызвать своего первого свидетеля, мистер Тодд, – предложил судья.

– Благодарю, милорд. Вызывается мистер Кеннет Лангборн.

Мистер Лангборн был скроен на совершенно иной манер, чем мистер Пим, – более полную противоположность даже придумать было бы трудно. Ростом он был совсем невысок, и на его жилете отсутствовала пара пуговиц: либо он недавно слегка поправился, либо не был женат. Подобные предположения вызывали и несколько хохолков слева на его голове – то ли они росли непокорно, как им вздумается, то ли у него не было расчески.

– Назовите, пожалуйста, свое имя и род занятий.

– Кеннет Лангборн, старший хирург в Бристольской королевской больнице.

– Как долго вы занимаете эту должность, мистер Лангборн?

– Последние девять лет.

– И были ли вы лечащим хирургом леди Баррингтон, когда она лежала в Бристольской королевской больнице?

– Да, я был им. Леди Баррингтон направил ко мне доктор Рэберн, ее семейный врач.

– Прав ли я, если скажу, что по результатам нескольких обследований леди Баррингтон вы подтвердили диагноз, поставленный ее семейным доктором, – рак груди – и поставили ее в известность, что жить ей осталось всего несколько недель.

– Это одна из самых незавидных обязанностей хирурга – сообщать пациентам смертельный прогноз. Особенно тяжело делать это, когда такой пациент – твой старинный друг.

– Можете ли вы сообщить его светлости, как реагировала леди Баррингтон на это известие?

– Мужественно – вот верное слово, характеризующее ее. И как только она примирилась со своей судьбой, она про явила решительность, предполагающую, что ей требовалось сделать нечто важное и нельзя было терять ни минуты.

– Но ведь наверняка, мистер Лангборн, она должна была быть изнуренной постоянной болью, от которой страдала, и апатичной и сонной вследствие действия лекарств?

– Конечно, леди Баррингтон спала подолгу, но, когда бодрствовала, была вполне в состоянии читать «Таймс». И, когда бы ни навещали ее посетители, зачастую утомленными уходили именно они.

– Как вы можете объяснить это, мистер Лангборн?

– Никак. Все, что могу вам сообщить, – это то, что порой удивляешься, как люди реагируют, когда узнают, что времени им отведено совсем мало.

– Основываясь на вашем знании истории болезни, мистер Лангборн, считаете ли вы, что леди Баррингтон была способна понять суть сложного юридического документа, завещания например, и поставить под ним свою подпись?