Олег Ёлшин - Миллион для гения Страница 21

И возникло странное желание в опустошенной душе – взять свои «творения» и выкинуть, положить их в урну, отдать на салфетки вместо тех. А карусель вращалась, маленькие кабинки летели, в них сидели любимые писатели, лежали их великие книги, и голова шла кругом. И тут, словно ударило по голове, сверкнуло, резануло по глазам странными заголовками:

«Как заработать миллион» – 500 р.

«Как заработать миллиард – 1000 р.»

«Бабло» – 1500 р.

Они нагло уставились на него и требовали денег. Его денег! Можно товаром! Давай свои книги! За «Бабло», пятнадцать твоих книжонок! Жалких книжонок! Леонидов, ну, кто ты такой?

– Ну, нет! – подумал он, бережно обхватив свой пакет обеими руками. Потом бросил прощальный взгляд на любимых классиков и пошел восвояси. Он не отправился дальше на ярмарку – там аренда была выше, все было понятно и так…

– Как сходил? – спросила Галя, когда он вернулся ни с чем, – поговорил с людьми?

– Поговорил, – ответил он, – катался на карусели.

Но больше объяснять ничего не стал.

– На карусели? – удивилась она. – Ну, и правильно, – на карусели! Так и надо!

– На карусели… карусели… карусели, – эхом повторяли книги. Но он уже их не слышал. А перед глазами все кружилась карусель, летели в разные стороны лодочки качелей, а посереди этого Парка развлечений гордо стояло чертово колесо. Чертово! Только мир больше не вращался вокруг него – все относительно, как посмотреть. Там сидели Фолкнер и Достоевский, Толстой и Кортасар. Они смотрели вниз и не могли понять – кто теперь такие они? Ну, кто они такие? Пожалуй, никто! И голова продолжала кружиться.

– Галя, скажи, что теперь смотрят? – как-то раз спросил он её.

– Что теперь носят, ты хотел спросить? – поправила она.

– Нет, смотрят… по телевизору? – неуверенно повторил он свой вопрос, и она захохотала. – Ты, старый динозавр, решил посмотреть телевизор? Я не верю! Что должно было такое случиться, чтобы ты подошел к этому ящику? – продолжала она, смеясь. А ему действительно необходима была помощь. Он многие годы не включал его. Просто, было не интересно. Было жаль время тратить на это – до позднего вечера сумасшедшая работа, потом масса любимых игрушек – книги, музыка, кино по видео. А телевизор стоял и пылился в его комнате, и он, не глядя и не замечая, проходил мимо. Иногда включал новости и невидящим взглядом и неслышащим ухом уделял им внимание. Потом выключал этот бубнеж, и снова комната превращалась в его мир. Только его, где никто не мог появиться без ведома, отвлекая и отравляя жизнь. Но, теперь! Он хотел знать! Он должен был знать все! Чем живут эти люди? Чего они хотят? Поэтому сейчас начиналась познавательная экскурсия в новый для него мир. Целый мир! А гидом служила Галя! Она была в курсе происходящего, шагая в ногу со временем.

Они сели на диван, включили какой-то канал и погрузились в длительное сосредоточенное созерцание. Все мелькало перед глазами, он не мог сосредоточиться, уловить нить и смысл происходящего.

– Действительно, отстал, – подумал он, продолжая смотреть. Поняв, что это реклама, взял пульт и переключил канал. Там тоже была реклама. Щелкал снова и снова. Везде только реклама. Он недоуменно посмотрел на нее.

– Сейчас закончится, – улыбнулась Галя, – просто нужно подождать.

Он терпеливо стал ждать. Потом появились люди. Они готовили какую-то еду, веселились, болтали всякую ерунду, получая от этого сказочное удовольствие. По-видимому, зрители тоже должны были испытывать подобное. Он снова бросил взгляд на Галю. Она в восторге смотрела передачу, рассказывая об этих людях. Ведущая была дочерью известного актера, а ее гости – тоже чьи-то дети, мужья или жены, не важно, но, обязательно чьи-то. И она знала о них все! Снова реклама ударила по ушам. Звук сам собой становился громче. Несравненно громче. И в его мозги теперь вколачивались стиральный порошок, крем, гигиенические прокладки и средства для похудения. Было очень интересно и он увлекся. Потом снова те же люди готовили еду. Он уже давно позабыл о них, но они продолжили свое занятие, неустанно веселясь. Леонидов попытался сосредоточиться, он хотел знать, что они готовят! Но как молотом по наковальне резкий звук, и снова реклама ворвалась в его жизнь, в комнату, барабаня по ушам. Теперь жевательная резинка и чистящее, моющее средство. И так по кругу.

– Как это смотреть? – не выдержал он, хватаясь за голову, затыкая уши.

– Вот кнопочка, – сказала она, показав на пульт. – Убираешь звук и ждешь. Потом включаешь снова.

– Они специально дают рекламу намного громче, чтобы мы убирали звук? – спросил он.

– Конечно, – спокойно ответила она. – А иначе зачем?

– Тогда зачем, вообще, нужна такая реклама? – спросил он. – Если ее никто не услышит?

– Какой-нибудь идиот обязательно услышит, не станет все время тыкать в пульт, и тогда он попал!

– Понятно, значит эта реклама рассчитана на идиотов.

– Ты быстро схватываешь, – порадовалась она. И все-таки он решил испить эту чашу до дна. Больше не отключая надоевшую рекламу, досмотрел передачу до конца. Еда была приготовлена и съедена. Невинная детская радость потомков знаменитостей, мужей или жен, их именитых гостей исчерпала себя, и снова реклама, только реклама по всем каналам. Он так и не успел понять, что там готовилось, по-видимому, это было не важно, но к этому моменту уже весь был перемазан кремом, рот его был забит восхитительной жвачкой, гигиенические пакеты торчали из карманов, ушей, выпадали из рукавов, как из одеяния фокусника. Вся его одежда была замочена и постирана в стиральном порошке, а лоб и щеки натерты до блеска чистящим средством и сверкали в жизнерадостном отблеске экрана телевизора.

– Можно подумать, что раньше в твои времена динозавра, не было рекламы, – сказала она, посмотрев на него.

– Была! – вспомнил он, – выплевывая жвачку. – Точно помню! Была! Крем «Балет» и еще… «Храните деньги в сберегательной кассе»! – выдал он.

– Вот, – воскликнула она, – значит, не так уж страшно?

– Не страшно, – подумал он, – совсем не страшно!

И почувствовал себя на аттракционе, но не на карусели, а, скорее, на американских горках – теперь русских. А события одно за другим мелькали на экране, словно поднимая вверх ногами, и ты уже летишь в своей кабинке, немного прищурившись, а реклама, пугая, поджидает за каждым поворотом, за каждым витком. Он с удовольствием уселся в кресло глубже, но почему-то захотелось пристегнуться.

Теперь на экране кого-то судили – делали это в прямом эфире, потом зачитали приговор и повели, по-видимому, на расстрел или что там бывает еще. Потом короткий страшненький фильм, где кто-то за кем-то гнался. Уже догонял, готов был вцепиться в глотку, разорвать, но справедливый конец настигал его. А кабинка все летела и летела, и билась о край рельса. Где-то под ней был тот самый рельс, который не давал ему оторваться, не давал соскочить или упасть и уверенно гнал его тело, голову и мозги по накатанной колее. Снова реклама, снова в кого-то стреляли, а справедливый конец сменился на гору трупов. Видимо, справедливость наступит потом, в самом конце. Когда всю эту гору закопают, тогда и наступит момент очищения – катарсиса! – вспомнил он о том, что несет в себе искусство – очищение, обновление души, трепетный финал!

И он, вцепившись в подлокотники дивана, снова ждал. Но его все не было! Не было этого финала и трепетного конца тоже, только гора трупов…

Потом шли криминальные новости. Жвачка снова полезла в рот, а маньяк уже разгуливал по городу, поджидая малолетних жертв. Какая-то женщина в пьяном угаре топором рубила своего сожителя на части, какой-то автомобиль сносил остановку с людьми, чиновника хватали с поличным, а тот запихивал толстые пачки купюр себе в рот. Пачки были большими, но рот был тоже большой. Гигантский рот! Но пачек было много! Очень много! А он все запихивал и глотал! Он уменьшал хорошим аппетитом «срок». Это было захватывающее Шоу! А все следили и даже болели за него. Стоит этому толстяку съесть все деньги – игра продолжится. Он снова будет на свободе. Он победит! И опять станет есть такие же пачки, но уже в другом кабинете или на другой передаче…

Маньяк приближался, он уже достал свою удавку и вот-вот наброситься на свою жертву. Удавка с удовольствием вцепится в горло и будет сдавливать и ломать хрупкие кости. Последние звуки из задушенной гортани вырвутся наружу, а дальше конец! Он уже очень близок! Он уже настигает! Реклама! Где эта чертова реклама? Когда она так нужна – почему ее нет?

Наконец, спасительные памперсы и гигиенические прокладки полезли с экрана, закрывая его целиком. И он, спасенный, счастливый, с памперсом на голове и ртом, забитым жвачкой, мог немного расслабиться и перевести дух. Кабинка остановилась, приглашая сделать еще круг. Кружок. Еще один виток.

Он покосился на Галю. Она с интересом глядела на экран.