Лю Чжэньюнь - Меня зовут Лю Юэцзинь Страница 22

– Она понадобилась мне для дела. Признаюсь, я с ней спал, но я ее не люблю. – Чуть помолчав, он добавил: – Это так, забавы ради, встретились и разошлись, все кончено, мы переспали всего лишь раз.

Янь Гэ рассчитывал, что Цюй Ли тотчас вспылит, чего он, собственно, и добивался. В таком случае этот скандал из-за певицы, как это случалось раньше, можно было бы считать исчерпанным. Однако Цюй Ли не попалась на эту уловку. Мало того, что она не заводилась, так она еще и вела себя совершенно отчужденно, словно ее все это абсолютно не касалось. Похоже, она уже отдалилась от него. Возможно, если бы это дело затрагивало только любовные похождения Янь Гэ, то ситуацию еще можно было спасти, но кто бы мог подумать, что Цюй Ли раскусит все его махинации. Помешивая ложечкой кофе, она, опустив голову, сказала:

– Янь Гэ, больше никогда не ссылайся на свои любовные похождения. Наши с тобой проблемы куда серьезнее.

В глазах Цюй Ли блеснули слезы. Она сделала паузу и тяжело вздохнула, словно освобождаясь от груза. Вот, собственно, и все – таз с водой опрокинулся. Когда люди показывают свою истинную личину и раскрывают козыри, дела принимают необратимый ход. Когда Цюй Ли продемонстрировала свою осведомленность, Янь Гэ ничего не оставалось, как тоже открыть свои карты, как он поступил с Лао Линем и начальником Цзя. Поэтому, показывая в сторону банка за окном, он спросил:

– Итак, ты решила укрепить свои тылы, верно?

Цюй Ли тоже посмотрела в сторону банка и ответила:

– «Сначала муж с женой, что птахи из одной и той же рощи, но в миг угрозы разлететься им, чем вместе жить, бывает проще»[22].

Янь Гэ озадачился. Он засомневался в депрессии Цюй Ли, от которой та якобы страдала много лет.

Глава 13. Лю Юэцзинь

Лю Юэцзиню разбили голову, и теперь на его голове под бейсболкой красовалась повязка – прямо как у Хань Шэнли, когда тот несколько дней назад приходил на стройплощадку выколачивать долг. Пострадай Лю Юэцзинь в обычной потасовке или от руки кого-нибудь другого, он бы не спустил это дело на тормозах. Но его избили люди брата Цао. Впрочем, и это не важно, главное, что Лю Юэцзиню срочно требовалось найти сумку, а потому он плевать хотел на свою голову, и не было у него времени, чтобы выяснять отношения с обидчиками.

Итак, когда Хань Шэнли вместе с Лю Юэцзинем сходили в утиную лавку, где попросили брата Цао найти сумку, они условились, что вернутся туда за новостями вечером следующего дня. На следующий день после обеда Лю Юэцзиня вдруг озарила мысль, что дальше он может обойтись без Хань Шэнли, поэтому он пошел в лавку один. Проникшись харизмой брата Цао, Лю Юэцзинь утвердился в мысли, что его сумку найдут. Хань Шэнли был всего лишь посредником между Лю Юэцзинем и братом Цао, поэтому сейчас, когда их знакомство уже завязалось, необходимость в Хань Шэнли отпала. Кроме того, страдающий катарактой брат Цао напоминал Лю Юэцзиню родного дядю. Хань Шэнли в прошлый раз вел себя не очень деликатно, вызвав недовольство брата Цао. А вот за него, Лю Юэцзиня, брат Цао заступился, когда тому не хватило денег на задаток. Если сумку найдут, а Хань Шэнли при этом окажется рядом, то по договору Лю Юэцзинь должен будет сразу с ним рассчитаться по долгу, а кроме того, дополнительно выложить ему проценты от шестидесяти тысяч. Но эти деньги пригодились бы ему самому. Лю Юэцзиню снова звонил сын и напомнил, что срок в три дня истек, и поскольку он не внес плату за обучение, его исключили из школы. Понять, правда это или нет, было нельзя, но нетерпеливый тон сына говорил о том, что тянуть дальше никак нельзя. А ведь Лю Юэцзиню следовало еще уплатить тысячу юаней – задаток, который потребовал за поиск сумки лысый Цуй. В прошлый раз брат Цао его приструнил, но кто знает, вдруг лысый Цуй пристанет снова, когда деньги найдутся. Когда у Лю Юэйцзиня только-только украли сумку, ему казалось справедливым заплатить Хань Шэнли за помощь. Однако если сумку все-таки найдут, ему будет досадно расстаться с деньгами. Лю Юэцзинь не то чтобы не собирался возвращать эти деньги, просто хотел взять очередную отсрочку. Именно поэтому, не дожидаясь вечера, он пошел в утиную лавку один.

На этот раз никто в лавке уток не разделывал, там собралось несколько человек, пришедших к брату Цао поиграть в мацзян. Крепыш Хунлян, который в прошлый раз расправлялся с утками, сейчас ходил вокруг игроков с чайничком и угодливо подливал чай. Брат Цао ко всему подходил основательно, в том числе и к мацзяну, поэтому и компания за столом подобралась соответствующая. Нащупывая костяшку, брат Цао приближал ее к глазам, потом медленно выкладывал свой вариант; остальные поддерживали его темп. Такая неспешность означала серьезный подход к делу. За игральным столом никто не разговаривал, там и сям на нем в беспорядке валялись деньги. Лю Юэцзинь, заметив, что народ поглощен игрой, тоже проникся серьезной атмосферой, а потому, не смея вмешиваться, остался ждать у порога. И только когда очередная партия закончилась и послышался звонкий стук костей, которые тасовали для следующей игры, Лю Юэцзинь, держась за косяк, наконец выкрикнул:

– Брат Цао!

Тот приподнял голову и посмотрел в сторону двери. Не в силах разглядеть гостя и не узнав его голос, он спросил:

– Кто это?

– Я приходил вчера вместе с Шэнли, я еще сумку потерял, – отозвался Лю Юэцзинь, медленно переступая порог.

Брат Цао тут же встрепенулся:

– Ах, вон оно что. Придется, братец, тебя огорчить, не нашли мы того человека.

Лю Юэцзинь, пребывавший в полной уверенности, что его сумку найдут, такого поворота никак не ожидал. Хорошо еще, что он держался за косяк, а то тут же бы и рухнул. Для брата Цао и его молодцев такой исход, разумеется, ничего не значил, а вот для Лю Юэцзиня такая новость стала громом среди ясного неба, у него застучало в висках. Тем не менее он силился найти хоть какой-то выход из положения. Но он совершенно забыл, с кем имеет дело, а потому начал рассуждать со своей колокольни:

– Но ведь он из вашей банды, как же вы его не нашли?

Брату Цао такой напор Лю Юэцзиня не понравился.

Точно так же он отреагировал и вчера, когда на него стал наседать Хань Шэнли. Тем не менее брат Цао сдержался и только нахмурил брови. Лысый Цуй, заметив реакцию брата Цао, крикнул в сторону Лю Юэцзиня:

– Ты, видимо, больной на голову! Если у вора есть ноги, как его найти?

Лю Юэцзинь, забыв о приличиях, настаивал на своем:

– Так выходит, я зря вчера заплатил задаток? – Тут его словно осенило, и он обратился ко всем присутствующим: – А может, вы ее все-таки нашли, но просто не хотите отдавать? Ну и ладно, главное, верните мои бумажки.

Брат Цао, убедившись, что Лю Юэцзинь не знает никаких приличий, вздохнул. По-прежнему игнорируя Лю Юэцзиня, он обратился к собравшимся за столом:

– Снова я допустил ошибку.

Слова брата Цао привели присутствующих в замешательство и одновременно насторожили. Брат Цао продолжал:

– Конфуций говорил: «Строить правильно отношения труднее всего с женщинами и низкими людьми».

Сидевшие за столом, ничего не поняв, только хлопали глазами, а брат Цао продолжал:

– С этого дня я больше никому помогать не буду. За хочешь помочь – окажешься виноватым.

Теперь все его поняли. Когда брат Цао вот так вот начинал себя критиковать, это означало, что он действительно рассердился. В такие минуты он никогда никого не обвинял, а ругал исключительно себя. Этим он отличался от других. Лысый Цуй, смекнув, что брата Цао разозлили до предела, выскочил из-за стола, ринулся к двери и пнул Лю Юэцзиня: «Твою мать, может, уже заткнешься?»

Этот пинок пришелся прямо под дых Лю Юэцзиню. Не ожидая нападения, он не удержался и повалился назад. Падая, Лю Юэцзинь зацепил корзины с утиным пухом, что горкой стояли у дверей, и теперь вся лавка наполнилась пухом. Случись это при других обстоятельствах, Лю Юэцзинь никогда бы не осмелился дать отпор такому типу, как лысый Цуй, и наверняка бы смиренно снес его пинок. Но сейчас, когда у него безвозвратно пропало все: и сумка, и деньги, и расписка – Лю Юэцзинь окончательно потерял рассудок и отпустил тормоза. Поднявшись из кучи пуха и забыв про лысого Цуя, он схватил с разделочного стола нож и, сделав на нетвердых ногах выпад вперед, предупредил присутствующих:

– Вы знаете, что я остался без гроша?

Сидевшие за столом впали в ступор. Но поразил их вовсе не нож в руках Лю Юэцзиня – ежедневно разделывая утиные туши или участвуя в кровавых разборках, они и сами привыкли орудовать ножами, – больше всего их поразила реакция и поведение Лю Юэцзиня. Брат Цао нахмурился, отодвинул от себя кости и демонстративно вышел из лавки. Лысый Цуй, увидав, что Лю Юэцзинь помешал игре и испортил настроение брату Цао, снова бросился на Лю Юэцзиня. Но не успел еще лысый Цуй нанести ему очередной удар, как один толстяк опередил его и в два счета сначала выбил из руки Лю Юэцзиня нож, а потом ударил его в низ живота. Тучная комплекция этого молодца ничуть не мешала его проворности: он успел нанести целую серию ударов. Но Лю Юэцзиню хватило уже двух пинков, чтобы сначала взлететь в воздух, а потом приземлиться прямо возле разделочного стола. Потеряв равновесие, он со всего маха ударился головой о край стола, и у него тут же хлынула кровь. Это его мигом отрезвило; он свернулся калачиком на полу, больше не рискуя вякать. Приняв это как очередную несправедливость, он прикрыл руками голову и заскулил.