Лия Флеминг - Последний автобус домой Страница 22

– Конни, пожалуйста, останься, не убегай, – прошептала ей Роза. – Мне надо кое-что вам рассказать, кое-что очень важное. Я хочу, чтобы вы первыми все узнали.

Конни остановилась и присела на краешек стула, стараясь не показывать любопытства.

– Я проделала это! – бухнула Роза.

– Когда? – шепотом отозвалась Конни. Ее голубые глаза стали круглыми.

– С кем?! – эхом за ней выдохнула Джой. Все три тесно сгрудились, позабыв о размолвках.

– В прошлую субботу днем, в Королевском парке… У Пола Джервиса там… – начала Роза. На лицах подруг отразился ужас.

– Пол Джервис?! Чемпион игры «в бутылочку», Мастер Засосов? Розария Сантини, да ты просто дьявол в юбке! – Они не сводили с нее глаз, расплылись от удовольствия и желали знать все до мельчайших подробностей.

– Ну, это был его приятель…

«Как ни прискорбно», – вздохнула она про себя. Сколько Роза ни старалась, Пол не обращал на нее никакого внимания.

– Пол и Майлз сейчас работают у моего дяди. Мы пошли с ночевкой к Альберту, будто чтобы готовиться к последним экзаменам, а там полно спален. Мы с Майзлом оказались в отдельной, и тогда я его отодвинула, хотя он явно хотел большего. А потом мы вместе пошли прогуляться перед работой. Ну, я и подумала, дай попробую, узнаю, из-за чего весь сыр-бор. Вот и попробовала, – призналась она.

– Ну же, ну! И как оно? – совершенно ошарашенная, шепотом переспросила Джой.

– Будто палочка эскимо сначала изрядно попрыгает вокруг тебя, а потом тает внутри, – фыркнула Роза. На самом деле все было совсем не так, было одно неуклюжее тискание и пыхтение, но в этом она не собиралась признаваться, чтобы не испортить впечатления.

– И все? А если ты теперь забеременеешь? – спросила Конни, как всегда, самая из них практичная.

– Нет, мы были стоя, так что безопасно, – рассудила Роза.

– И вы теперь поженитесь? – спросила романтичная Джой. Она жила в убеждении, что секс и брак идут только рука об руку.

– Вряд ли. Я просто хотела попробовать, что это такое. Мне же предстоит играть Джульетту! В том числе и в любовных сценах, – ответила Роза.

– А больно было? – сморщилась Джой. – Говорят ведь, что идет кровь, девчонки часто плачут.

– Нет, ни капли. От этих шпагатов вроде как растягиваешься внутри, да еще «тампакс» потом, – солгала она. Так далеко они вовсе не зашли, но Майлз действительно от возбуждения кончил.

– Мне кажется, неправильно этим заниматься только из любопытства. Посмотри сама, до чего это довело мою маму и тетю Сью – бац, и вот тебе ребеночек. А вы безрассудно не предохранялись, – возмутилась Конни.

«Снова это ее чванливое настроение! Наезжает, будто укушенная», – кисло подумала Роза.

– Да чего ты все злишься? Они были замужними дамами! – бросилась Джой на защиту матери.

– Ты уверена? Я бы на твоем месте это проверила, – взялась за свое Конни.

– Опять ты! Даже если вдруг у меня будет ребеночек, мама за ним присмотрит. Подумаешь! – И тут Роза лукавила. Если такое случится, это будет позор для семьи. Ее отошлют куда-нибудь подальше, и тогда не видать ей никакого Уэст-Энда, останется только раскаиваться в грехах своих тяжких, не вылезая из церкви. – Вот что я вам скажу: лучше ехать, чем стоять на месте, – и Роза им снисходительно улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду? – озадачилась Джой.

– Сама поймешь в один прекрасный день. – Роза глотнула кофе, и на губах ее осталась светлая пенка. – Итак, прощай школа! Как будем праздновать окончание?

– А ты еще будешь пробовать? – спросила Джой, не готовая сменить столь волнующую тему.

– Наверное. Если время будет. Я же преподаю у малышей в школе мисс Лемоди, а теперь еще репетиции начнутся. Кстати, вы обязательно должны прийти посмотреть. Ромео играет профессиональный актер из Манчестера, он друг Саймона Маркса, продюсера. Правда, здорово? Могу оставить вам автограф, если хотите, – хмыкнула она. – И кофе за мой счет, я угощаю, очень уж меня распирает от всех этих успехов.

– Везучая, – со вздохом протянула Конни.

«Да-а, мои потрясающие новости не очень-то ее зацепили. Прямо как Майлз Блэк: старался, старался, да почти все мимо. Ну ничего, искусство требует жертв», – успокоила себя Роза, испытывая разочарование.

Вскоре начались репетиции. Партнер, Алекс Маколи, тут же дал ей понять, что весь этот спектакль для него – не более чем одолжение другу, пока он «отдыхает от настоящих ролей». Роза считала, что он староват для Ромео. Но была уверена: ее свежая интерпретация роли Джульетты его вдохновит. Она горела желанием показать ему, что она не просто какой-то жалкий любитель.

Невилл играл в клане Капулетти, был полон энтузиазма и хорошо смотрелся на сцене, – сказать по правде, гораздо лучше, чем со своей скиффл-группой. Наряды стиляги очень ему к лицу, отметила про себя Роза. И, похоже, Алекс заинтересовался Невиллом и его приятелем Бэзилом. Что ж, вряд ли тогда ей удастся убедить его взять ее с собой в Лондон как свою протеже, огорчалась она, видя, что интересы его лежат где-то в стороне от нее.

Ромео был подан достаточно профессионально, но ему чего-то не хватало: не было изюминки, которая придала бы убедительность актерской игре. В ней не было той страсти, какую вкладывала Роза в свою игру. Накануне репетиции он не отказывал себе в том, чтобы выпить, и от него несло пивным перегаром. Да и попробовал бы кто изобразить горячую страсть, вдыхая запах старых носков из подмышек партнера!

«Ну, ничего, так просто мы не сдадимся, нам некуда отступать, и это мой билет к известности», – уговаривала себя Роза.

Классический фасад городской ратуши из покрытого сажей Гримблтона на время превратился в Верону; плавно спускающиеся ступени стали сценой, прожектора высвечивали резной орнамент на камне. Зрительские ряды с трех сторон установили амфитеатром. Для сцены на балконе выбрали каменную балюстраду возле окна, из которого мэр города и его команда зачитывают итоги выборов в день голосования.

Подумать только! Вот она появляется перед этим огромным зрительным залом и, словно королева, приковывает к себе всеобщее внимание. Сердце начинало подпрыгивать и колотиться, едва Роза начинала так думать, но она не сомневалась в собственных силах.

Конни и Джой старались и виду не подавать, что их как-то особенно впечатлила ее внезапная слава. Они все стали такими разными! Конни готовилась к переходу в шестой класс, собиралась потом поступать в университет. Джой работала с девяти до пяти, встречалась с друзьями из церкви и к одному из них бегала на свидания. Говорить теперь она могла лишь о том, чтобы накопить денег на «главный день ее жизни».

Розе наскучил Майлз Блэк со своим регби, так что теперь она хвасталась партнером по сцене и его блестящей карьерой. Она собиралась сообщить Майлзу, что их роман закончен, но рядом с ним как раз стояла Джой, рассказывая что-то о своем турбюро. Роза же только и думала, как бы поскорее вырваться из Гримблтона, с этими его узкими взглядами и узкими улочками, вырваться к ярким огням. Но это было непросто. Ей было жаль Майлза, дожидавшегося окончания репетиции в надежде, что мадам Сара Бернар уделит ему толику внимания.

Подмостки на площади у городской ратуши, вырастающие все выше и выше, заставляли поверить, что все это правда и скоро быть представлению. Конни в итоге тоже была довольна, ей нравилось болтаться за кулисами и готовить реквизит вместе со школьной подругой. Всё вокруг преобразилось. В «Газетт» и «Меркьюри» вышел новый репортаж о спектакле, но почти всю полосу занял Алекс Маколи, небрежно бросающийся громкими именами направо и налево. И все равно ничто не могло остановить Розу, ничто не мешало ей чувствовать себя звездой.

Сантини забронировали себе места в первом ряду, но на другой день, чем Берторелли, – в конце концов, есть вещи неотменимые. А Роза, как водится, оказалась в эпицентре вражды их семей. Просто настоящие Монтекки и Капулетти!

И наконец-то она свободна. Никакая сестра Пресвятой Богородицы не стоит на страже ее души, пытаясь не дать ей погрязнуть в грехах сценической вакханалии или секса. Как жаль Розе их жизни! Несчастные, какие-то замороженные, со всеми этими грешочками и обидками… Она-то теперь свободна и может испытывать всю гамму чувств, все, что подарит ей жизнь и страсть!

Когда подошла неделя спектакля, Роза ну просто летала, не касаясь земли, уверенная, что весь город сбежится посмотреть на нее. В серебристом парчовом платье с золотой, цвета спелого абрикоса отделкой, так туго стянутом на груди, что едва можно было дышать, в пышных юбках – она чувствовала себя неотразимой. Волосы были убраны короной из листьев и цветов. Для сцены на балконе она переодевалась в полупрозрачный пеньюар чайного цвета, и при определенном освещении для игры воображения он оставлял всего ничего. Невилл советовал ей надеть под него какое-нибудь трико, если, конечно, Роза не хочет, чтобы у бабули Эсмы случился сердечный приступ.