М. Стедман - Свет в океане Страница 24

Она посмотрела в окно и остановила взгляд на кусте роз.

– Для Билла гибель Хью явилась страшным ударом, а сообщение о смерти Элфи его окончательно добило. Он долго отказывался в это верить. Такого просто не может быть! Он долгие месяцы переписывался с самыми разными инстанциями, пытаясь доказать, что это какая-то ошибка. Я даже гордилась им, видя, как он отказывается смириться и не опускает руки. Но вокруг было немало семей, которые получали больше, чем одну похоронку. Я знала, что это правда. Однако со временем его убежденность в ошибке начала угасать и он впал в глубочайшую депрессию. Однако сейчас, – она подняла глаза и улыбнулась, будто до сих пор изумляясь случившемуся, – он снова стал прежним, и все это благодаря Люси. Я уверена, что для него ваша дочурка значит ничуть не меньше, чем для тебя. Она вернула его к жизни. – Виолетта потянулась к Тому и поцеловала его в щеку. – Спасибо!

Пока женщины мыли посуду после ужина, Том устроился на травке в саду, а Люси, только начавшая ходить и еще неуверенно державшаяся на ногах, кружила вокруг него и время от времени утыкалась ему в щеку и целовала.

– Вот спасибо! Только смотри не съешь меня! – приговаривал Том с улыбкой, а она вопросительно заглядывала ему в глаза, чтобы он еще раз прижал ее к себе и пощекотал.

– А-а! Настоящий отец! – послышался сзади голос, и Том, обернувшись, увидел приближавшегося тестя. – Я решил посмотреть, не нужна ли вам помощь. Ви всегда утверждала, что у меня есть дар находить общий язык с нашими детишками. – При последних словах по его лицу пробежала тень, но он быстро оправился и протянул руки: – Ну, подойди к дедушке! И подергай его за усы! Ах ты, моя маленькая принцесса!

Люси, качаясь, сделала несколько неуверенных шагов навстречу и вытянула руки.

– Вот так! – произнес Билл, подхватывая ее. Люси вытянула из жилетного кармана часы.

– Хочешь посмотреть время? Опять? – засмеялся он и открыл крышку, показывая ей циферблат. Она тут же ее закрыла и требовательно протянула Биллу, чтобы он снова открыл.

– Знаешь, Виолетта очень переживает, – произнес Билл, обращаясь к Тому, который поднялся и стряхнул с брюк налипшие травинки.

– А что такое?

– Она очень скучает по Изабель, а теперь еще добавится и эта малышка… – Он помолчал. – Разве ты не можешь найти работу в нашем городе?.. У тебя же, в конце концов, есть университетский диплом…

Том помялся, переступая с ноги на ногу.

– Да, я знаю поговорку, что смотритель маяка – это диагноз.

– Есть такое, – подтвердил Том.

– И это соответствует действительности?

– В какой-то степени.

– Но ты мог бы оставить эту работу? Если бы захотел?

Том ответил не сразу.

– Билл, при желании мужчина может оставить даже жену, только хорошего в этом ничего нет.

Тесть не сводил с него глаз.

– Вряд ли будет честным пройти подготовку, набраться опыта, а потом развернуться и уйти. И потом, к этому привыкаешь. – Том посмотрел на небо, подбирая слова. – Там мой мир. И Изабель нравится на маяке.

Люси протянула к Тому руки, и он привычным движением отправил ее к себе на бедро.

– Береги моих девочек! Больше я ни о чем не прошу.

– Обязательно! Обещаю!

В Партагезе самым важным событием в День рождественских подарков [11] была Церковная ярмарка – праздник, на который съезжались не только горожане, но и фермеры со всей округи. Этот день с давних пор был выбран для благотворительных акций кем-то явно с коммерческой жилкой: люди не могли уклониться от участия под предлогом занятости, да и само Рождество вынуждало их проявить щедрость.

Помимо продажи выпечки, конфет и банок с вареньем, которые время от времени взрывались под лучами палящего солнца, в этот день устраивались различные состязания, среди которых особое место занимали забеги с яйцом на ложке, «бег на трех ногах» [12] и бег в мешках. По-прежнему пользовалось популярностью сшибание кокосовых орехов, а вот тиры после войны исчезли: вернувшиеся с фронта солдаты стреляли слишком хорошо – и владельцы тиров прогорали.

Праздничные мероприятия устраивались для всех, и семьи проводили там целый день, поскольку увиливать считалось неприличным. За шесть пенсов можно было купить порцию пирожков или сосисок, которые жарились на решетке прямо на месте.

Том с Изабель и Люси устроились на одеяле в теньке и угощались сосисками в тесте. Свою порцию Люси разобрала на части и разложила по всей тарелке, стоявшей рядом.

– Мои братья умели отлично бегать, – сказала Изабель. – Даже выигрывали гонку «на трех ногах». А у мамы, кажется, до сих пор хранится кубок, который я выиграла за бег в мешках.

– Не знал, что женат на чемпионке, – улыбнулся Том.

Изабель шутливо ударила его по руке.

– Я просто делилась с тобой семейными преданиями Грейсмарков.

Том стал помогать Люси, увидев, что она разложила еду по самым краям тарелки, и в это время к ним подошел мальчик со значком распорядителя. Достав блокнот с ручкой, он поинтересовался:

– Извините, это ваш ребенок?

От неожиданного вопроса Том вздрогнул.

– Прошу прощения?

– Я спросил, ваш ли это ребенок.

Том пробурчал нечто невразумительное.

Мальчик повернулся к Изабель:

– Это ваш ребенок, миссис?

Изабель на мгновение нахмурилась и, сообразив в чем дело, медленно кивнула.

– Набираете участников для забега отцов?

– Именно. – Мальчик приготовился записать и обратился к Тому: – Как пишется ваша фамилия?

Том повернулся к Изабель, но она была совершенно спокойна и шутливо заметила:

– Если ты забыл, я могу напомнить.

Не дождавшись понимания со стороны Изабель, Том наконец произнес:

– Я не особенно силен в беге.

– Но все отцы участвуют! – возразил мальчик, и было видно, что он впервые сталкивается с отказом.

– Я даже отборочный забег не осилю! – заявил Том, тщательно подбирая слова.

Мальчик отправился на поиски других участников, а Изабель повернулась к малышке и весело произнесла:

– Не расстраивайся, Люси. Я буду участвовать в забеге мам! По крайней мере хоть один из твоих родителей не постесняется ради тебя повеселить публику.

Но Том в ответ не улыбнулся.

Пока Изабель одевалась за ширмой, доктор Самптон вымыл руки. Она выполнила свое обещание Тому показаться врачу во время отпуска.

– Строго говоря, ничего страшного, – заверил он.

– Ну? Что со мной? Я больна?

– Вовсе нет. Это просто перестройка организма, – ответил доктор, записывая что-то в карте. – Вам повезло, что у вас уже есть ребенок, а то у некоторых женщин подобное наступает еще до родов. Что же до других симптомов, то надо просто набраться сил и перетерпеть. Они исчезнут примерно через год. Такое бывает. – Он весело улыбнулся. – А потом наступят чудесные времена и никаких проблем с месячными! Знаете, сколько женщин вам бы позавидовали?!

Возвращаясь в родительский дом, Изабель успокаивала себя и уговаривала не плакать. У нее была Люси, у нее был Том, а сколько женщин навсегда потеряли любимых? Разве можно быть такой неблагодарной?

Через несколько дней Том подписал контракт еще на три года. Для оформления всех необходимых бумаг из Фримантла приехал чиновник, который самым тщательным образом сравнил почерк и подпись Тома с документами трехгодичной давности. При малейших признаках дрожания рук новый контракт с Томом заключать бы не стали. Смотрители часто страдали от хронического отравления ртутью, и выявление меркуриализма на ранней стадии, когда он проявлялся через тремор пальцев, позволяло избежать срочной эвакуации смотрителя, который к концу срока мог запросто лишиться рассудка.

Глава 15

Крестины Люси, запланированные на первую неделю отпуска, были отложены из-за продолжительного «недомогания» преподобного Норкеллса. В конце концов они состоялись за день до возвращения на Янус в начале январе. В тот жаркий день Ральф и Хильда отправились в церковь вместе с Томом и Изабель. Единственным укрытием от палящих лучей солнца была тень от эвкалиптов, росших возле кладбища.

– Будем надеяться, что Норкеллс вышел из запоя, – произнес Ральф.

– Ральф! Как не стыдно! – возмутилась Хильда и, чтобы переменить тему, показала на новую гранитную плиту в нескольких футах от деревьев. – Просто ужасно!

– Ты о чем, Хильда? – не поняла Изабель.

– Бедная малютка со своим отцом. Они утонули. По крайней мере теперь хоть памятник есть.

Изабель замерла. Она испугалась, что вот-вот лишится чувств: сначала все звуки вдруг исчезли, а потом неожиданно обрушились на нее с удвоенной силой. Она с трудом вчиталась в золотые буквы, выбитые на камне: «Светлой памяти Франца Иоганна Ронфельдта, любимого мужа Ханны, и их обожаемой дочери Грейс-Эллен. Да пребудет с ними Господь». А под этим другая надпись: «Zelig zind die da Leid tragen» [13] . У камня лежали свежие цветы: судя по жаре, их принесли не больше часа назад.

– А что случилось? – с замиранием сердца спросила Изабель, чувствуя, как по телу бегут мурашки.