Питер Дарман - Парфянин. Испытание смертью Страница 25

– И тебе не хочется вернуться на родину?

– Я был там, господин, три раза. Мой хозяин владеет кое-каким имуществом в Греции, равно как и в Италии, и его дела приводили меня дважды в Афины и один раз в Коринф. Но мне не хочется там жить. Местные люди кажутся мне скучными, они только и делают, что жалуются на то, что живут под иностранным господством и мечтают вернуть свой Золотой Век.

– А что это такое?

– Считается, что существовало такое время, когда все греки были свободны и жили в богатстве и достатке. На самом же деле это было время постоянных войн, когда горели и разрушались города, а людей захватывали в рабство. Нужно просто почитать наших историков, чтобы понять, как все происходило на самом деле. А нынче в Греции мир.

– Но под римским ярмом.

Он засмеялся.

– Все люди живут под каким-нибудь ярмом, господин, даже цари и принцы. Например, бывает тяжкая ноша, вызванная стремлением стать великим или справедливым царем. Или постоянная жажда новой славы. А для бедного человека ярмо другое – постоянно наполнять желудки своих детей пищей, и это может низвести его до полного ничтожества. А ярмо римского правления можно нести достаточно легко.

Я же подумал о рабах, что тысячами трудились под ударами кнута в полях или в шахтах. Несомненно, у них на сей счет имелось совсем другое мнение.

На ночь мы остановились в таверне, удобно расположенной в стороне от дороги, где были хорошие конюшни, чистые, хотя и скудно обставленные, комнаты, и где подавали простые блюда, но большими порциями. Аякс заплатил за ночлег авансом, добавив денег за постой лошадей, чтобы их накормили, напоили и почистили. Заплатил он хозяину таверны золотом, которое доставал из большой сумы, полной денег. Он еще поговорил с этим человеком, дородным типом средних лет с красными щеками и кустистой бородой. С ним он говорил на равных, а с его слугами – как господин и хозяин.

В середине утра следующего дня мы отправились дальше. Небо уже начали затягивать тучи. О Реме хорошо позаботились, а я вынужден был признаться, что оказалось совсем неплохо, наконец, поспать в постели. Аякс сообщил, что в Рим мы прибудем после полудня, и я почувствовал некоторое возбуждение. По мере приближения к городу движение на дороге все увеличивалось. Повозки, переполненные товарами, и группы пешеходов двигались в обоих направлениях, и на восток, и на запад. Большинство не обращало на нас внимания. Мы ехали по обочине дороги, поскольку лошадь Аякса была неподкованной. Мы были двумя обычными всадниками в толпе, направлявшейся в город. Я в тот день ехал с обнаженной головой, пристегнув шлем к седлу. Посреди всего этого шума война и смерть, казалось, отошли куда-то очень далеко.

Мы ехали по дороге, которая, как сообщил мне Аякс, именовалась Виа Салария, то есть Солярная дорога, и которая, как и все римские дорог являлась настоящим шедевром инженерного искусства. По мере приближения к городу нам все чаще стали встречаться ворота по обе стороны дороги; все они были врезаны в высокие и безупречно-белые каменные стены и вели к огромным виллам. Аякс сказал, что такие виллы именуются парс урбана; в них богатые граждане находят тихое убежище от городской суеты, шума и вони. Он также сообщил мне, что у его хозяина нет подобной резиденции, он вполне доволен всего одним домом в самом Риме.

Мы въехали в город через Порта Коллина, так называемые «Холмовые Ворота», массивное сооружение с двумя трехэтажными караульными башнями, прикрывающими по бокам деревянные створки самих ворот, усаженных длинными железными шипами. Стены по обе стороны от ворот были в тридцать футов высотой, и по их верху ходили патрули легионеров. При воротах тоже стояли воины, бдительно оглядывая всех, кто входил в город или выходил из него. Их центурион смотрел на нас, когда мы миновали ворота, а затем проехали мимо него. Он нахмурился, заметив мои длинные волосы, но не стал нас останавливать. Аякс, должно быть, обратил внимание на мое беспокойство.

– Не беспокойся, господин. В Рим всякие люди приезжают, разных наций. Они вполне могли подумать, что ты иноземный купец и приехал в город по торговым делам.

С собой у меня был для самозащиты один только меч, и все, кто обращал на меня внимание, вполне могли решить, что я какой-нибудь воин-иностранец. Судя по тому, какие цвета кожи и разнообразие языков встречались нам по дороге, я понял, что в Риме, должно быть, проживали люди самых разных рас и народностей. Нам попадались темнокожие африканцы, арабы в развевающихся длинных рубахах, евреи с торчащими вперед бородами и светлокожие мужчины и женщины, должно быть, из племен, проживающих к северу от Альп. Одно было ясно: единственный парфянин не будет особенно выделяться в столь разношерстной толпе.

– Ворота на ночь запирают? – спросил я.

– Конечно, господин, хотя город так здорово разросся с того времени, когда он только начинал застраиваться, что теперь значительные кварталы Рима уже располагаются вне городских стен. А теперь, мой господин, с твоего позволения, мы остановимся здесь и подождем прибытия нашего эскорта.

– Эскорта?

– О, да. Иначе у нас уйдет целая вечность, прежде чем мы доберемся до дома моего хозяина.

Мы подождали минут десять, пока перед нами не появился отряд легионеров. Их было двадцать человек, ими командовал могучий центурион с красным султаном на шлеме и неизменной тростью в правой руке. Он неуклюже отдал честь Аяксу и рявкнул приказ своим людям, которые сомкнулись вокруг нас. Центурион двинулся впереди.

– Мы должны оказаться в доме хозяина в полдень, центурион. У нас очень важное дело, – сообщил ему Аякс.

Мы продвигались по улицам, запруженным людьми и уставленным по обеим сторонам магазинами, лавками и тавернами. Большинство зданий было выкрашено меловой краской: многоэтажные строения с магазинами и разными забегаловками на первом этаже и жилыми помещениями над ними. Активность здесь царила просто безумная, тысячи горожан суетились, кричали, спорили, смеялись и орали во весь голос. Воины довольно грубо сталкивали с пути всякого, кто попадался нам по дороге, а центурион время от времени выкрикивал: «Освободите дорогу! Приказ Марка Лициния Красса!» Этот Красс точно являлся тут важной персоной, судя по тому что люди действительно освобождали путь при одном лишь упоминании его имени.

Улица привела нас к холму с плоским верхом и двумя вершинами, именовавшимися, как сообщил мне Аякс, Палацием и Гермалом. Сам холм назывался Палатин, именно здесь и проживал Красс. А судя по роскошным величественным виллам, окружавшим его, здесь также жили самые богатые граждане Рима. Здесь не было ни толп, ни магазинов, одни лишь окруженные стенами виллы и безупречно устроенные улицы. И царила тишина. Мы остановились перед двустворчатыми деревянными воротами в высокой каменной стене, в которые упиралась эта улица. Аякс отпустил центуриона, который тут же увел своих легионеров. Мы спешились, и Аякс постучал в ворота. Через смотровое окошко на нас уставились чьи-то глаза, и через секунду ворота отворились. Мы прошли внутрь и попали в огромный ландшафтный парк или сад, полный экзотических растений – кустарников, деревьев и ярких цветов. Садовники ухаживали за цветочными клумбами, а другие рабы кормили огромных карпов, плававших в красиво оформленных прудах. Это оказалось воистину великолепное жилище, воздух здесь был напоен тяжелыми цветочными ароматами; парк вполне мог соперничать с нашими царскими садами в Хатре. Двое рабов забрали наших лошадей (Аякс уверил меня, что о Реме должным образом позаботятся – я в этом и не сомневался), и мы пошли по дорожке, обсаженной кипарисами, к самой вилле, которая была окружена перистилем из белых каменных колонн, оформляющих само ее здание. К нам подошел раб и поклонился Аяксу:

– Хозяин интересуется, не угодно ли будет нашему гостю перед обедом принять ванну и переодеться.

– Может, и впрямь ванну и массаж до обеда, принц Пакор? – спросил Аякс.

– Спасибо, это было бы совсем неплохо, – ответил я.

В этой огромной вилле имелись и свои бани, красивое сооружение, отделанное изразцовой плиткой, с прилегающим к ним бассейном с прохладной водой. Вымывшись в горячей воде и смыв с себя дорожную пыль и пот, я отдался во власть маленького мускулистого нубийца, который стал массировать мне все тело. Его сильные костлявые пальцы глубоко впивались в мышцы, сочленения и связки. После целого часа таких процедур я вышел из бани посвежевший и полный жизненных сил; и в самом деле, с тех пор как я покинул Хатру, я впервые чувствовал себя таким расслабленным и умиротворенным. После чего меня отвели в предназначенную мне комнату, большое, роскошно убранное помещение с белокаменным балконом с резной балюстрадой, откуда открывался прекрасный вид на Рим. Город оказался огромным, его дома расползались на многие мили вдаль. По правде сказать, я никогда в жизни не видел такого огромного города, и в этот момент мне даже стало страшно за Спартака и его войско. И еще я вспомнил слова вождя Амбиорикса, что Рим никогда не останется без войск. Теперь я это понял, поскольку в границах Рима могли разместиться целых десять городов, таких как Хатра.