Питер Мейл - Алмазная авантюра Страница 26

Сэму показалось, что он услышал сдавленный стон Элены, но, прежде чем Сэм успел развить тему, Мими увлекла Филиппа наслаждаться радостями торжественного вечера.

Когда они усаживались за стол, Элена выглядела не слишком жизнерадостной.

– Кажется, ты обещал мне больше не говорить об этом?

– Я и не говорил. Ни словечка. Всего лишь ответил на вопрос Филиппа.

Элена продолжала хмуриться.

– Не злись, – сказал Сэм. – От этого портится цвет лица. К тому же у меня есть два секретных средства, чтобы тебя подбодрить: во-первых, мы не будем говорить ни о чем, кроме кухни нашей мечты. Ни одна плита не останется без внимания. Мы даже можем обсудить, какой будет вечеринка в честь нашей новой кухни. И второе: похоже, сегодня в меню есть panna cotta с твоим любимым карамельным соусом. О, неужели это забрезжила улыбка?

Так оно и было, и остаток ужина прошел по плану: кухню обсудили в мельчайших подробностях. Решения принимала Элена, а утверждал Сэм, хотя в паре случаев он не был уверен, что именно утверждает. Улыбки снова сияли, резкие слова были забыты. И когда они выходили из ресторана, Сэм чувствовал, что кредит доверия со стороны Элены Моралес полностью восстановлен.

Был один из тех летних вечеров, когда воздух становится почти осязаемо мягким и звезды блестят ярче обыкновенного. Как сказала Элена, вечер слишком хорош, чтобы спать, поэтому они прогуливались по Старому порту, пока не набрели на корсиканское кафе – одну из многочисленных примет соседнего острова. (Другой приметой, не столь приятной, был избыток корсиканцев в марсельской полиции.)

– Я знаю, что тебе нужно, – сказал Сэм. – Еще кофе и рюмочку myrte[70].

Они сели снаружи, где ничто не загораживало вид на живой ковер из лодок в порту, и разговор коснулся грядущей свадьбы Мими и Филиппа.

– Наверно, будет весело, – сказала Элена. – Я уверена, у них очень милые друзья. Жду с нетерпением. Но из-за них я невольно думаю и о нас. Как тебе кажется, мы сможем жить на два дома, здесь и в Лос-Анджелесе?

– Хочу заметить, что здешняя жизнь очень тебе идет. И если честно, я уже много недель не вспоминал о Лос-Анджелесе.

– А я много о нем думаю. И пришла к вы воду, что для меня Лос-Анджелес означает работу, тогда как Прованс, как ты понимаешь, – это удовольствие.

Она поглядела на Сэма, и на ее лице был написан невысказанный вопрос.

– Мне кажется, это веский довод остаться здесь, – сказал Сэм. – И наверное, мне стоит найти работу.

Он был вознагражден самой широкой улыбкой за весь вечер.

На следующее утро Сэм присоединился к Ребулю за завтраком на террасе.

– Как опера?

– Великолепно, – сказал Ребуль. – Про сто изумительно. Моника была в восторге. Должно быть, сегодня мы увидим ее поющей. – Он налил им обоим кофе. – Итак, к делу. На чем мы остановились вчера вечером?

– Ты объяснил мне, почему Коко стоит взять на заметку. Но прежде чем мы продолжим, нужно решить один вопрос, который ставит меня в тупик. Я имею в виду эти миниатюрные ручки. Ведь если она имеет отношение к ограблениям, зачем оставлять такие улики? Это какая-то бессмыслица.

– Сэм, это полностью согласуется с ее характером. Прежде всего, она считает, что занимается искусством, а произведения искусства должны быть подписаны художником. И эти женские ручки – ее подпись. Кроме того, она до крайности уверенная в себе женщина, уверенная до безрассудства. Она наверняка думает, что никто не соберет воедино эти разрозненные детали. И если бы вам с Филиппом не повезло, она оказалась бы права. Полиция их не заметила, да и Мими обратила внимание совершенно случайно. Но даже и теперь это весьма и весьма косвенное доказательство. Если ты заявишь о нем, она попросту рассмеется тебе в лицо.

Сэм был вынужден согласиться:

– Ты прав. Я подумывал обратиться к Эрве, чтобы тот понаблюдал за ситуацией, но понял, что это бессмысленно. Что же нам делать?

– Не сдавайся, – сказал Ребуль. – Если она проделала это трижды, есть большая вероятность, что повторит еще раз, и вот тут-то ее и нужно ловить.

Пока Сэм обдумывал его слова, на террасу вышла Моника – портрет в черно-белых тонах: белая рубашка, белые брюки, блестящие черные очки и блестящие черные волосы.

– Что-то вы оба слишком серьезны для такого чудесного утра. Что-то случилось? Не ужели rosé все-таки кончилось?

Клодин сидела на заднем сиденье машины, пролистывая документы, которые везла Джонсонам. У нее была целая папка бумаг, без которых не обходится ни одна сделка во Франции. Еще была верстка нескольких журнальных страниц, дополненная подписями к фотографиям, а также подробно расписанное предложение по дизайну обложки. Этот номер должен получиться сногсшибательным, решила она, когда Роланд, ее водитель, подъехал к воротам дома Джонсонов.

– Ты не забыл захватить печенье?

Филипп предупредил Клодин, что ее, скорее всего, встретит на дороге Перси, который питает слабость к чужим автомобилям.

– Нет, конечно, мадам, – ответил Роланд. – Самое лучшее, в форме косточки, печенье «Фидо». У меня целая коробка.

Перси, как и ожидалось, появился, стоило им выехать на дорожку, однако, когда его осыпало градом из печенья, сразу же оставил мысли о нападении на машину. Джонсон с интересом наблюдал за происходящим от парадной двери и улыбался, приветствуя Клодин:

– Что ж, вы знаете путь к собачьему сердцу. Входите.

– Божественно, – сказала Клодин, когда они прошли через весь дом в кабинет Джонсона. – Даже шикарнее, чем я ожидала.

– Это все атмосфера. Я вижу, мы с вами отлично поладим. А теперь давайте посмотрим, что вы принесли.

Клодин принялась раскладывать верстку по столу Джонсона, начав с обложки, на которой дом был представлен общим планом под сверкающим солнцем и с заголовком «Продается рай».

Джонсон кивнул.

– Мне нравится, – сказал он. – Очень хорошо.

Он воодушевился еще больше, когда Клодин пролистала перед ним статью на шесть страниц, которая заканчивалась маленьким пустым прямоугольником, отмеченным знаком вопроса.

– Вот здесь мне потребуется ваша помощь, – сказала Клодин. – Для тех, кто захочет узнать подробности, – а я уверена, что таких будет немало, – мы должны указать имя и контактный телефон человека, который ответит на вопросы: прежде всего, цена, ну и другие подробности, какие, по вашему мнению, были бы интересны потенциальному покупателю. Но я уверена, что вы не захотите заниматься этим лично.

– Это не проблема. У меня в Ницце есть юрист. Очень здравомыслящий человек. Отвечать на вопросы могут в его офисе. Все это в высшей степени удобно. У меня остался только один вопрос: сколько я вам за это должен?

– Mais rien du tout[71]. Ничего. Вы предоставляете журналу изумительный материал. Если благодаря статье удастся продать дом, ну, пришлете ящик шампанского. Но не больше.

Джонсон произвел простые подсчеты. Комиссионные агента по недвижимости составляют примерно пять процентов. В случае продажи за десять миллионов получается полмиллиона евро, которые ему не придется отдавать.

– Великолепно, – сказал он. – Договорились.

22

Ах эти радости больших приемов…

Дом Фицджеральдов преображался по случаю вечеринки, которая была назначена на следующий вечер. Рабочие натягивали над террасами белые полотняные тенты. Трое мужчин, отрекомендовавшихся музыкантами, собрались на миниатюрной эстраде, и буквально каждые пять минут прибывали курьеры из «Trois Étoiles Chez Vous», самой модной на побережье компании по выездному ресторанному обслуживанию: доставлялись скатерти, салфетки и столовые приборы, а также запас всевозможных хмельных напитков – от шампанского до пива. Три дюжины fl ambeaux, настоящих факелов, без которых немыслима ни одна вечеринка на Ривьере, были установлены в стратегически важных местах вдоль подъездной дорожки и в саду. Кроме того, шла бесконечная череда телефонных звонков, в основном от флористов, которые беспокоились о балансе между орхидеями и лилиями. И в центре этой неразберихи была Кэти. А рядом с ней Коко, которая добровольно вызвалась быть ее переводчиком и заместителем. Фицже поступил весьма мудро, запершись в кабинете в ожидании, пока вся эта кутерьма не закончится.

Кэти откинула волосы с глаз и глубоко вздохнула.

– Не знаю, что бы я без тебя делала, – сказала она Коко. – Ты потрясающая.

– Мне это в радость, – сказала Коко. – Дом будет смотреться великолепно. Ну а теперь скажи, что ты наденешь на вечер? Все мужчины будут в смокингах.

Не успела Кэти ответить, как телефон снова зазвонил. Это был Филипп, он находился в Ницце и просил разрешения заехать вместе с Мими, чтобы бросить последний взгляд на приготовления.

– Конечно приезжайте, – сказала Кэти, у которой уже буквально кружилась голова в предвкушении торжества. – Прямо сейчас.

По счастливому совпадению, когда спустя полчаса они приехали, последние flambeaux были установлены на свои места вдоль подъездной дорожки, и Мими, выскочив из машины, тут же сделала снимок.