Поппи Адамс - Мотылек Страница 27

Виви сказала, что в следующие выходные приедет домой.

– Я приготовила вам маленький сюрприз, – добавила она.

«Интересно, может ли что-нибудь быть сюрпризом, большим, чем те изменения, которые произошли с домом за последнее время?» – подумала я. Мне очень хотелось рассказать ей о том, как этим утром мама стала кричать на меня, но я сдержалась, отчасти потому, что знала: Виви мигом примчится сюда и устроит сцену; а отчасти из-за того, что в случившемся была и моя вина. Наверное, я и впрямь продемонстрировала покровительственное отношение к маме – пусть и не хотела этого делать. А еще я не помогла ей, допустив, чтобы она дошла до такого состояния, – а значит, заслужила самые горькие упреки. Однако Мод ошибалась, когда обвиняла меня в высокомерии, – высокомерной я никогда не была.

– Мы приедем с Артуром, – прозвучал в трубке голос Виви. – Артур – мой парень, – добавила она, так и не дождавшись моего ответа.

Я услышала, как зашевелилась Мод, и решила, что новость о предстоящем приезде Виви взбодрит ее. Когда я вошла в библиотеку, в нос мне ударил резкий тошнотворный запах рвоты. Я открыла ставни эркерного окна. На пол полился серебристый дневной свет, озаривший маму. Она лежала почти в том же положении, в котором я ее оставила; ее лицо было обмякшим и расслабленным. Рот ее открылся, а щеки безвольно провисли – во сне человеку нет дела до того, как он выглядит и что происходит вокруг. Но сон ее не был безмятежным: одеяло перепачкала уже подсохшая бурая жидкость, следы которой вели на желтый шелковый диван и вниз, на плиты пола. Я пошла за ведром и тряпкой, а когда вернулась, мама уже шевелилась. Казалось, она не понимает, где находится.

– Привет, мама. Ты немного заболела, – сообщила я, возя тряпкой по полу, не в состоянии посмотреть ей в глаза.

Мод медленно возвращалась в настоящее.

– О, дорогая, как все это отвратительно… Ты такая добрая! Должно быть, я… Я не очень хорошо себя чувствую, – проговорила она.

У нее был ужасный вид – она словно разом постарела на много лет. Вытянув руку, она показала, что мне не стоит убирать за ней, а затем взяла меня за запястье и крепко сжала его.

– Что случилось, дочь? – спросила она. – Я ничего не помню.

Ее глаза молили объяснить все. Я медленно перевела взгляд на пустую бутылку из-под амонтильядо «Гарвис», лежащую в двух шагах от кровати.

– Понятно, – сказала она и отпустила мою руку.

От ее пальцев на моей коже остались белые пятна.

– Скоро к нам приедет Виви – на следующих выходных. Она привезет с собой Артура, – сообщила я.

– Артура?

– Это ее парень.

– О боже, Вивьен!

Мама выпрямилась на диване, явно напуганная тем, что я ей сказала.

Я поняла, о чем она сейчас думает.

– Не переживай, я помогу тебе, – сказала я, накрыв ладонью ее руку.

– Правда, дорогая? – спросила она. – Ты серьезно?

В эту минуту мы без слов заключили договор. Мы обе знали, какая помощь ей необходима. Если она хотела встретить гостей с достоинством, ей нужен был союзник. Она уже не могла контролировать свою тягу к алкоголю, а потому нуждалась в человеке, который прикрывал бы ее, прятал бы от окружающих ее постыдную зависимость. Теперь мне было известно все, но если бы об этом узнал кто-нибудь еще – прежде всего Виви, – это стало бы для нее нестерпимым унижением. Таким образом, вместо того чтобы в нужное время помочь ей, я теперь превратилась в ее соучастника, чтобы охранять ее от окружающего мира, не позволять другим случайно раскрыть ее тайну.

Виви с Артуром приехали в пятницу перед обедом – на день раньше, чем мы их ждали. У моей сестры был изможденный вид. В последний раз она приезжала к нам полгода назад, и за это время в Балбарроу очень многое изменилось. Лишь взглянув на нее, я поняла, что не смогу рассказать ей о Мод. И дело было не только в обещании, которое я дала матери, – когда люди начинают жить отдельно, между ними быстро вырастает какая-то стена, стена отчуждения. Несмотря на то что Виви была нам дочерью и сестрой, сейчас мы принимали ее как гостью, и по всем законам приличия нам следовало дать ей понять, что мы неплохо справляемся и без нее. Таким образом, обитатели этого дома заключили союз, пусть временный и нестойкий, но все равно намного более значимый, чем все внешние родственные отношения и любовь. Уехав из Балбарроу, Виви отказалась от права быть неотъемлемой частью нашей семьи. Теперь она стала всего лишь гостьей, так что всю неделю я драила дом, доводя его до какой-то нереальной чистоты.

После того как они с Артуром приехали, я приготовила суп из кабачков, найденных в кладовой, и притащила за стол родителей – Клайва с чердака, а Мод из библиотеки. Надо было делать вид, что мы настоящая семья.

На мне тяжким грузом лежала ответственность: все должно было пройти гладко. Я помогала Мод скрыть свою тайну, а Виви – обеспечить Артуру теплый прием в нашем доме. Наконец, требовалось временно перенести Клайва из его мира в мир настоящий. Мне казалось, что я режиссирую грандиозное представление. Я защищала всех его участников друг от друга, а некоторых – также и от себя самих.

Артур Моррис оказался пекарем – вернее, он помогал своему отцу вести бизнес по поставкам хлеба в лондонские магазины. Если ничего не знаешь о пекарном деле, говорить на эту тему непросто – как непросто было нам обсуждать новую американскую моду, магазины самообслуживания, о которых нам рассказал Артур.

Впервые Виви упомянула имя Артура месяца за четыре до этого, но тогда я и не думала, что они встречаются «по-взрослому». У Артура были короткие курчавые черные волосы, а на лбу у него виднелись два светлых пятнышка – по-видимому, веснушки-переростки. Когда он улыбался – а улыбался он часто, – на его щеках образовывались ямочки. Его передние зубы слегка перекрывали друг друга. Артур весьма бурно реагировал на все на свете, и складывалось впечатление, что ему очень нравится у нас, – как будто он выиграл в лотерею увлекательное путешествие. Он много говорил – о том, как работают магазины, о повадках торговцев… Я заметила, что Клайв слушает его невнимательно: намного больше его заинтересовали повадки шершня, который уселся на ломоть хлеба рядом с его локтем и неторопливо обходил его по периметру. «Как хорошо, что Артур такой разговорчивый, – подумала я. – Если бы не он, за столом стояло бы неловкое молчание».

Мне пришло в голову, что у нас, в том числе и у Виви, нет практически ничего общего с Артуром. Молодой человек вряд ли когда-нибудь выезжал за пределы города, Виви же поселилась в нем относительно недавно. Артур знал все о продаже товаров повседневного спроса и ничего – о насекомых. Виви мало что было известно о магазинах и многое – о насекомых. Артур был энергичным оптимистом – Виви вечно создавала себе сложности.

Когда я разлила остатки супа по тарелкам, Артур пустился в пространное описание своей пекарни, которая, по его словам, находилась в западном пригороде Лондона, на Вейнскот-роуд. Апатичный до этого Клайв почему-то уцепился за это название, видимо, решив принять более активное участие в застольной беседе.

– Вейнскот? Как интересно! – оживленно произнес он. – Почему же эту дорогу назвали Вейнскот?[2]

– По правде говоря, понятия не имею, – ответил Артур, наклонив голову с видом человека, который только сейчас понял, что этот вопрос действительно очень интересен.

– Вы не знаете? – недоверчиво переспросил отец. – Работаете в пекарне на Вейнскот-роуд…

– Я не совсем работаю в ней, – вежливо, без малейшего оттенка заносчивости в голосе поправил его Артур. – Я управляю ею.

– Да какая разница! – Клайв отмахнулся от замечания Артура так, словно это была назойливая муха. – Вы управляете пекарней, но так и не удосужились узнать, откуда взялось название дороги, на которой она стоит?

– Папа! – воскликнула Виви.

Но Клайв, не обращая на дочь внимания, вытянул из ее парня обещание, что тот обязательно выяснит происхождение названия этой дороги.

– Видите ли, молодой человек, существует целое семейство молей, носящих это имя, и мне очень хотелось бы узнать, не названа ли дорога в их честь, – или, что более вероятно, не названа ли она в честь некого рода энтомологов, который дал имя полосатым совкам.

Артур с готовностью согласился, что это действительно очень важно и интересно, что всегда следует знать, откуда взялось название улицы, на которой ты работаешь, – однако мне показалось, что он считает это веселой шуткой Клайв а.

Тема была закрыта, и я уже приготовилась к периоду неловкого молчания, но тут Виви разрядила обстановку, сделав это весьма элегантно.

– Папа очень умный, правда, Клайв? – спросила она.

– Ну, вообще-то… – с серьезным видом начал отец, явно не уловив игривого сарказма Виви.

– Я хочу сказать, Артур, что одна вещь получается у него особенно хорошо – он замечательно умеет сводить тему любого разговора к молям. Большинству людей кажется невероятно трудным вставить молей в разговор, но Клайв считает, что ими должна заканчиваться чуть ли не каждая беседа – так ведь, папа?