Карен Уайт - Рапсодия ветреного острова Страница 3

Воздух был теплым не по сезону, и простыни хлопали на ветру, то скрывая, то открывая фигурку Лулу; эта картина напоминала кадры из старого немого кино. Ветер растрепал волосы Мэгги, уничтожив локоны, которые Кэт накручивала на горячие бигуди в течение целого часа. Она заткнула за ухо выбившуюся прядку и решительно двинулась к сестре, собираясь отчитать Лулу за то, что та от нее пряталась.

Внезапно Мэгги остановилась у края белой хлопковой простыни, нитка которой, использованная для штопки дыры, метнулась к ней от дуновения ветра, словно шаловливый котенок. Заглянув на другую сторону, она увидела Лулу, стоявшую на коленях среди чахлой травы и песка: она воткнула в землю ветку с корой, потемневшей и скользкой от долгого пребывания под водой. Девочка подняла бутылку из-под кока-колы, перевернула ее и насадила на конец ветки; потом откинулась назад и полюбовалась своей работой.

Ветер поднимал песок, жаливший голые ноги Мэгги и смазывавший черные линии фальшивых чулочных швов, которые она нарисовала на ногах по настоянию Кэт. Но Мэгги не двигалась, зачарованная пением ветра в бутылке, глубоким, каким-то неземным причитанием. Казалось, этот звук обращается к сокровенной части ее души, которую она никогда не показывала другим людям. Кроме одного человека.

– Лулу?

Сестра резко повернулась и сбила ветку на землю.

Мэгги подняла простыню и прошла под ней, а потом опустилась на колени на песок перед Лулу. Темно-карие глаза девочки расширились от удивления и чего-то еще, что показалось Мэгги тревожным предчувствием.

– Ты это слышала, Мэг?

Мэгги кивнула.

– Да, слышала, – она машинально поправила прядь светло-каштановых волос за ухом Лулу. – Для чего это?

– Это бутылочное дерево. Джим рассказывал мне о них. Он говорил, что африканские рабы помещали бутылки на деревья перед своими жилищами, чтобы отгонять злых духов.

Мэгги взяла сырую ветку и выпрямила ее, а другой рукой сгребла кучку песка и утрамбовала его у основания.

– Не знала, что Джим был суеверен.

Она старалась не смотреть на Лулу, опасаясь увидеть в глазах девочки такое же желание поговорить о Джиме, какое испытывала она сама.

– Нет, на самом деле он не был таким. Он говорил, что всю свою жизнь слушал бутылочные деревья, потому что их делали люди, работавшие на ферме у его родителей. Еще он говорил, что не важно, веришь ты в духов или нет; важно иметь частицу чего-то такого, что напоминает о месте или о человеке, которого ты любишь.

Лулу поджала губы, как она обычно делала, когда сомневалась, стоит ли продолжать. Мэгги благоразумно сохраняла молчание.

– Как ты думаешь, отгонять злых духов просто так, на всякий случай – это ведь доброе дело? – наконец спросила Лулу.

Мэгги заглянула ей в глаза.

– На самом деле ты не веришь в злых духов, правда? Если бы я подумала, что ты говоришь серьезно, то завтра мне пришлось бы отвести тебя к отцу Дойлу на исповедь.

Лулу опустила голову, но, когда она снова посмотрела на Мэгги, ее глаза потемнели.

– Если Кэт собирается и дальше жить с нами, то нам понадобится бутылочное дерево.

Мэгги открыла рот, чтобы одернуть сестру, но обнаружила, что не может сказать ничего, не солгав либо ей, либо самой себе. Вместо этого она встала и протянула сестре руку. Они смотрели друг на друга, пока стряхивали песок с коленей. Не сказав больше ни слова, Мэгги взяла сестру за руку и потянула за собой.

– Пошли. Сегодня ты переночуешь у Эми, потому что мы собираемся идти на причал. Я хочу, чтобы ты помогла Эми и ее матери позаботиться об их маленьких братьях, хорошо? Им приходится трудно после отъезда отца. Но обещай мне, что ты не будешь говорить о войне, как было в прошлый раз. Это очень расстроит миссис Бейли.

Лулу шла с опущенной головой.

– Но ты всегда советовала мне говорить правду; я так и поступала. Солдаты умирают каждый день. Джим погиб. Может быть, мистер Бейли тоже погибнет.

Сердце Мэгги гулко стучало в груди, когда она думала о том, чем вызвано подавленное состояние Лулу: смертью родителей или суровым ветром войны, который занес песком их былую жизнь. Она крепко сжала руку девочки.

– Да, Лулу, солдаты гибнут каждый день. Но люди не хотят думать об этом. Они хотят думать о хорошем, они ждут возвращения своих родных. Мы будем молиться за мистера Бейли вечером, хорошо?

Лулу остановилась и посмотрела на Мэгги.

– Кэт никогда не молилась за Джима, ведь так? Может быть, поэтому он и погиб.

– О нет, солнышко, не поэтому…

Но Лулу не слушала ее.

– Я собираюсь сделать бутылочное дерево и подарить им. Может быть, это сохранит жизнь мистеру Бейли.

Они дошли до черного хода и остановились, когда увидели Кэт, стоявшую в дверном проеме; раздраженное лицо ничуть не умаляло ее красоту. Она держала туфли в руке, не желая надевать их на грязной улице, и пританцовывала от нетерпения.

– Пошли скорее, я уже слышу музыку. Лучших парней разберут, пока мы туда доберемся.

Лулу нахмурилась и проскользнула мимо нее.

– Я сама могу дойти до Эми, – заявила она.

Мэгги наблюдала за ее уходом, хорошо понимая, что ее тревога за младшую сестру будет незначительной по сравнению с трениями между Кэт и Лулу, если они пойдут все вместе.

– Спокойной ночи, Лулу! – крикнула она вслед. – Утром я сразу же зайду за тобой. И не забудь о нашем разговоре.

Лулу на ходу пожала плечами – только это свидетельствовало о том, что она расслышала слова Мэгги. Кэт тоже нахмурилась, глядя ей вслед.

– Что с ней стряслось?

Мэгги не ответила, но вышла через парадную дверь, не забыв ее запереть. Еще месяц назад они и не думали о танцах, но тогда военная верфь и база ВВС Чарльстон не были переполнены приезжающими мужчинами.

Они прошли по Секонд-стрит к Вест-Эшли, где большие старые дома постоянных жителей острова сменялись лачугами и побеленными коттеджами летних жильцов. От Вест-Эшли они побрели по песчаному пляжу с туфлями в руках, стараясь не промочить ноги в холодной воде Атлантики.

Возле причала они миновали разъезд недавно сформированного конного патруля Фолли-Бич. Мэгги не понимала, что они могут здесь искать, поскольку японцы не приближались к западному побережью, а немцы находились в трех тысячах миль, на другой стороне океана. Но она полагала, что эти люди каким-то образом вносят свой вклад в общее дело. Она знала, что после каждого объезда они отправлялись в бар Макнелли выпить пива и оставляли свои полуавтоматические винтовки в шкафу, прежде чем сесть за стол. Оставалось лишь гадать, одной ли ей кажется, что местным жителям стоит больше опасаться пьяных людей с винтовками, чем воображаемых немцев.

По мере приближения к причалу они встречали все больше людей, пеших и в автомобилях, направлявшихся к пристани и павильонам для танцев, катания на роликах и других развлечений, доступных в зимнее время. Обычно январь был сонным месяцем на Фолли-Бич, но с приездом большого количества военных местные жители старались обеспечить гостей всем необходимым для отдыха.

Длинный причал, сложенный из бревен карликовой пальмы, далеко выдавался в бухту; его крыша была выкрашена в темно-зеленый цвет с красной эмблемой кока-колы с одной стороны. Это был символ Южной Каролины, по единодушному мнению пятнадцати тысяч человек, приехавших сюда на празднование Дня независимости пять лет назад. Тогда Кэтрин было лишь четырнадцать, но ей разрешили пойти на праздник, и она танцевала со всеми, пока Мэгги держала туфли своей кузины и весь вечер носила ей воду.

Люди начинали парковать автомобили на пляже рядом с причалом, воспользовавшись отливом. Глядя на свет и веселье, было трудно представить что-либо более серьезное, чем поиски партнера для танцев или холодного пива; только мужчины в мундирах, которых с каждой неделей становилось все больше, напоминали о том, что Америка находится в состоянии войны.

Несмотря на увещевания Кэт, Мэгги так и осталась в своем черном платье, и когда она видела летчиков или моряков в форме, глазевших на ее сестру, то начинала жалеть о том, что не переоделась. Не то чтобы она не привыкла, что на нее не обращают внимания, когда она находится рядом с Кэт; она даже не пыталась изменить это положение вещей. Джим однажды сказал Мэгги, что у нее замечательная улыбка и она не должна прятать ее от мира. Оставшись в невзрачном платье, она чувствовала себя так, как будто оскорбляла память о нем. Подул сильный ветер, Мэгги встала и плотнее запахнула пальто.

Кэт остановилась, прежде чем они подошли к дощатому настилу, соединявшему Сентер-стрит с причалом, и повернулась спиной к толпе. Мэгги тоже остановилась и увидела, как кузина открывает сумочку и достает тюбик красной губной помады. Она ждала, пока Кэт опытными движениями красила чувственные губы, а потом позволила и ей немного подкраситься. Мэгги знала, что она не похожа на Бетт Дэвис, но она подумала о Джиме и о том, что он сказал о ее улыбке, и заставила себя нанести макияж. Потом Кэт потащила Мэгги к причалу, где уже играли музыканты.