Лалин Полл - Пчелы Страница 3

Премудрая Сестра кивнула.

– А что вы слышите о других отделах?

– О! Это лишь сарафанное радио, пустые сплетни, которые и запоминать не стоит…

– Все же вспомните, – попросила Премудрая Сестра, внимательно глядя на Сестру Ворсянку, ее аромат вился в воздухе.

Флора смотрела вниз, на восковые плитки, но не двигалась. Сестра Ворсянка скрестила руки.

– Премудрая Сестра, нам в Питомнике жаловаться не на что, пищи в избытке, все нам приносят – мы не испытываем нужды, нам не грозит опасность…

Однако она явно колебалась.

– Ну же, Сестра. Снимите с себя бремя, – сказала Премудрая Сестра спокойным, добрым голосом, и собеседница осмелилась поднять на нее глаза.

– Ходят слухи, что этот сезон испорчен дождем, что цветы дичатся нас и гибнут нерожденными, что полевки падают в воздухе и никто не знает, почему! – С этими словами она судорожно дернула свой мех. – Говорят, нас ждет страшный голод, все новорожденные умрут, а мои маленькие кормилицы так беспокоятся, что я боюсь, как бы они чего не забыли. – Она покачала головой. – Не то чтобы такое с кем-то уже было, Сестра, никогда, ведь за ними так строго смотрят, всегда рядом охрана, так что, даже если бы они могли считать… можете убить меня, если это не так.

– Мне не требуется ваше разрешение.

Сестра Ворсянка разразилась смехом и протянула одну из своих рук.

– О Премудрая Сестра, мне так хорошо от ваших шуток – теперь, когда поделилась своим бременем, я больше не боюсь!

– В этом роль Медовки: освобождать от страхов всех, весь улей.

От Премудрой Сестры распространился умиротворяющий аромат, наполнив комнату.

– Аминь, – сказала Сестра Ворсянка. – Пусть не оставит мужество породу Артишока.

– Что? – спросила Флора. – Что они делают?

Вопрос вырвался раньше, чем она успела подумать.

Сестра Ворсянка воззрилась на нее в негодовании, сразу забыв о собственном беспокойстве.

– Она говорит? Какое бесстыдство! Премудрая Сестра, прошу простить мое любопытство, но объясните мне причину ее присутствия. Если для уборки, тогда я присоединю ее к следующей группе. Но я надеюсь, теперь не все уборщицы обладают даром речи, ведь иначе нас ждет жуткий переполох! – Она метнула злобный взгляд на Флору. – Грязные строптивые создания.

– Сестра Ворсянка решила обсуждать наши цели?

– Нет, Сестра, никогда. Простите меня.

– Тогда будьте добры припомнить, что вариация – это не то же самое, что нарушение.

– Сестра одарила меня своей высшей мудростью, хотя в моих невежественных глазах это все едино. – Сестра Ворсянка шагнула в сторону от Флоры. – Как она чудовищно огромна – и этот мех, когда высохнет, будет густым, как у трутня, а ее корпус черен, как у коровы, – не то чтобы я видела хоть одну, слава Матери.

Премудрая Сестра стояла очень тихо:

– Вас, вероятно, утомило долгое дежурство? Ваше верное сердце желает служить дольше, однако дух ваш притомился?

Сестра Ворсянка тревожно качнула головой. Премудрая Сестра повернулась к Флоре:

– Открой рот, Флора-717, пусть Сестра Ворсянка посмотрит.

Она повиновалась, и Сестра Ворсянка проворно заглянула ей в рот, а потом с удивлением перевела взгляд на Премудрую Сестру. Затем она взялась за язык Флоры и вытянула его на всю длину, после чего позволила ей спрятать его в рот.

– Понятно! Это и вправду возможно, но ведь с таким языком…

– Она забудет свой язык, когда придет время воссоединиться со своей породой. А если она будет им трепать, я лично сотру из ее разума любые знания. Проверьте ее и, если она ничего не выдаст, отправляйте немедленно. – С этими словами Премудрая Сестра взглянула на Флору по-доброму. – Такой эксперимент – огромная привилегия. Что скажете?

– Смиряться, Подчиняться и Служить. – Эти слова вырвались у Флоры непроизвольно.

Сестра Ворсянка содрогнулась.

– Будем надеяться, она нас не подведет. Такая уродина!

Смущенная Флора повернулась к Премудрой Сестре, ища защиты, но Жрица куда-то исчезла.

– Они так делают, – сказала Сестра Ворсянка, глядя на нее. – Никогда не знаешь, как с ними быть, они всегда удивят тебя. Ну, значит, пойдем.

Она открыла дверь, и Флора уловила сладкое и чистое благоухание.

– Если бы сама Премудрая Сестра не сказала мне поступить так, я бы назвала это святотатством. – Она подтолкнула Флору в дверь. – Давай покончим с этим.

Глава 4

Огромный Питомник вмещал длинные ряды поблескивавших колыбелек, и над некоторыми из них виднелось зыбкое свечение. Флора последовала за Сестрой Ворсянкой в глубь помещения. С удивлением она поняла, что это светилась жидкость, выходившая по каплям из ртов молодых кормилиц, склонившихся над колыбельками. Их было очень много, и все бесшумно передвигались по палате. Кормилицы были молодые и хорошенькие, с сияющими подбородками.

– Как здесь прекрасно!

Сестра Ворсянка, несмотря на свою неприязнь, пригладила мех на груди и кивнула. Указав на колыбельку, над которой не было кормилицы, она спросила Флору:

– Какого пола?

Флора заглянула в колыбельку. Личинку совсем недавно высидели, нежные жемчужные завитки-ракушки все еще виднелись на полупрозрачной белой коже. Крохотное личико было закрыто, личинка спала, и над ней витал сладкий молочный запах.

– Самочка. Она просто чудо!

– Всего лишь очередная работница. Теперь найди самца, – сказала Сестра Ворсянка, обводя широким жестом питомник.

– Да, Сестра, – кивнула Флора, поднимая антенны.

От каждого ряда она втягивала запах самочек, сильный и ровный.

– Отсюда ты не сможешь, глупая девчонка.

Флора ничего на это не ответила. Она ощущала другую породу молодых кормилиц и запах тысячи новорожденных самочек. Запаха самца здесь не было.

– Я все проверила, здесь самцов нет. Почему это?

Сестра Ворсянка уставилась на нее и сказала:

– Под конец сезона Пресвятая Мать их уже не делает, – сказала она и встряхнулась. – Хорошего нюха мало, чтобы ты оставила ряды уборщиц. А теперь придержи свой дерзкий язык, и давай проведем этот дурацкий эксперимент.

Сестра Ворсянка подтолкнула Флору к колыбельке с личинкой рабочей пчелы, которую первой показала ей, и похлопала по краю, чтобы младенец проснулся. Когда личинка открыла ротик и стала кричать, она с довольным видом сложила руки и взглянула на Флору:

– А теперь?

Флора наклонилась над личинкой, а личинка изогнулась и потянулась к ней. Ее теплый аромат обозначился отчетливее, теперь он был сдобрен тонким ароматом Любви Королевы. Тут же на щеках у Флоры засветились два пульсирующих пятнышка, а ее рот стал наполняться сладкой жидкостью. Она с тревогой взглянула на Сестру Ворсянку.

– Поток! – вскрикнула та. – Не глотай, дай ему выйти!

Она наклонила Флору над колыбелькой, и у нее изо рта потекли сияющие капли. Как только они упали на личинку, малышка перестала плакать и выгнулась, жадно ловя жидкость. Капли растянулись в плотный Поток, натекавший вокруг тельца личинки до тех пор, пока она не перестала его пить.

Жидкость прекратила изливаться изо рта Флоры, свечение на ее щеках пропало. На нее навалилась усталость, и она взялась за край колыбельки. Она видела, как младенец растет, а основание колыбельки сияет. На них смотрели другие кормилицы.

– Ну! – сказала Сестра Ворсянка. – Если бы сама не видела… Уборщица Флора может делать маточное молочко – Поток, – сказала она и добавила: – Ты всегда должна называть его только Потоком.

– Почему, Сестра? – спросила Флора, ощущая тепло и сонливость.

Сестра Ворсянка цыкнула на нее от досады.

– Больше никаких вопросов. Все, что тебе надо помнить, – это кормить младенцев, как покажет твой инструктор. И не давать ни капли больше, как бы младенец ни просил. А они будут. Теперь я должна найти тебе место для сна. Хотя не знаю, что на это скажут другие девочки. Не жди, что они будут тебя холить и лелеять.

Сестра Ворсянка привела Флору в комнату отдыха, где молодые кормилицы лежали, тихо переговариваясь, или спали. Следы блестящей жидкости виднелись вокруг их ртов. Она сразу же легла.

– Флора-717 здесь по личному распоряжению Премудрой Сестры, – сказала Сестра Ворсянка тоном, не допускающим возражений. – Да, она делает Поток, и да, это совершенно необычно для представителей ее породы, но мы живем в необычный сезон – с дождем, холодом и нехваткой еды, поэтому все должны помогать друг другу. Все ясно?

Кормилицы пробормотали слова согласия и поставили перед Флорой еду и питье, но она слишком устала, чтобы двигаться. Голос Сестры Ворсянки продолжал звучать над ней, и она знала, что при еле уловимом подрагивании пчелиных сот божественный аромат, поднимавшийся от них, был Любовью Королевы, и это было Таинством Служения. Она хотела присоединиться к сладкой гармонии молитв кормилиц, но в комнате было так тепло и темно, а кровать была такой мягкой…