Мишель Франсис - Черри Страница 3

Она посмотрела на него еще раз, убеждая себя, что перед ней не какой-нибудь психопат.

– Да, – ответила она твердо. – Я.

На этот раз он был умнее, отметила Черри. После того, как он утром пришел к ним в офис, он переоделся в темно-синие слаксы и светло-голубую рубашку, а еще послушно ходил за ней по квартире второго этажа и мало говорил. Они вышли из комнаты.

– Как видите, во всех комнатах постелены деревянные полы, и одно из главных преимуществ квартиры – это, конечно же, холл.

Он окинул помещение взглядом.

– А что в нем особенного?

– Особенного – ничего. Он есть.

Дэниел подумал: что же это за жизнь, если даже когда ты платишь четыре тысячи двести фунтов в неделю, холл считается приятным бонусом, – но не хотел обижать ее такими словами. Все-таки он и сам был косвенно виновен – он же осматривал этот холл.

– А это гостиная, – сказала она, указывая на другую комнату.

Он заглянул туда.

– Хороший диван. Такой желтый.

– Лимонно-желтый, – поправила девушка.

Он усмехнулся себе под нос и пошел за ней по вожделенному холлу, сначала поглядывая по сторонам, не упустил ли чего, но потом решил обратить внимание на Черри. Ему нравилась ее походка – прицельная, словно она не выпускала из головы мысли о том, куда и зачем направляется. Дэниел подумал, что эта решимость должна была распространяться и на другие стороны ее жизни, и он поймал себя на мысли, что хочет больше узнать о них. В этот момент Черри повернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее. Она остановилась и скрестила руки на груди.

– Кухня – здесь, – кивнула она, очевидно, намекая, чтобы он входил первым.

– Простите, я не пялился на вашу попу.

От такой бесцеремонности глаза у нее полезли на лоб.

– Вас в самом деле интересует квартира?

Он мог быть каким угодно обаятельным, но Черри терпеть не могла людей, которые тратят ее время попусту. И у нее глаз на них был наметан – она сама недавно была такой же. Только у нее на это была причина, ведь для нее все было средством для достижения конечной цели.

– Да, – тут же сказал он, чтобы успокоить ее. – Беру!

– Но мы не видели остальные. – Он не успел ответить, когда она жестом остановила его и не смогла сдержать улыбки. – Вам больше и не нужно, я угадала?

– Мы могли бы провести это время и поинтереснее.

Она собралась с духом, понимая, что последует дальше.

– Вы свободны сегодня? Могу ли я пригласить вас на обед?

Черри всегда забавляло, когда богатеи называли ужин обедом, как будто они до сих пор находились в своих частных школах. Зато это вселяло в нее уверенность, что он действительно может позволить себе квартиру, которую он только что так беспечно предложил взять в аренду. Это был ее последний просмотр на сегодня: остальные были назначены на утро. Черри оставалось только вернуть ключи в офис, и вечер был в ее распоряжении. Она подумала о программе на вечер: поездка домой в душном метро, развозившем рабочий класс по всем районам южного Лондона, которые теряли в благополучности по мере опустения вагонов. Ей вечно казалось, что ее оставляют на задворках, как бедную родственницу, к тому времени, как она достигала «Тутинг-Бродвея», но, думала Черри с содроганием, все же она жила не на самом конце ветки. Потом ее ожидала быстрая остановка в местном супермаркете, где она купит себе ужин, после чего вернется в свою крошечную квартиру без холла. Она повесит свой драгоценный костюм рядом с остальными – самыми ценными ее вещами – и наверняка проведет остаток вечера, изучая недвижимость по интернету, мечтая о том, когда же она наконец выберется отсюда. Она посмотрела на молодого человека. Он ей нравился, нравилось его беззаботное поведение. Он не был похож на ее обычных клиентов, которые отказывались от квартиры потому, что в ванной был хром, а не латун, даже если все остальное было идеально, утверждая, что так жить нет никакой возможности, как будто речь шла о какой-то заразе. Почему бы и не сходить с ним на обед, рассудила Черри. Она ведь для того и приложила такие усилия, чтобы получить работу в этой части города.

3

Суббота, 7 июня

Лора сидела за столом на своем обычном месте, напротив мужа, и ковырялась в тарелке салата с обжаренными кусочками курицы. Все окна в их просторной солнечной столовой были распахнуты, но обстановка все равно казалась гнетущей. Незадолго до ужина она нежилась в саду под гигантским зонтом, рядом с ней растянулся в шезлонге Дэниел и отвечал на ее вопросы с закрытыми против солнца глазами, тихонько посмеиваясь над ее нетерпением разузнать все о Черри, а она любовалась сыном, пользуясь тем, что он не видит. А потом, только она собралась уходить готовить, Дэниел вдруг открыл глаза и сел с неловкостью на лице.

– Я тут хотел сказать…

Улыбаясь, она повернулась к нему.

– Я вроде как пообещал Черри… Мы с ней идем сегодня на концерт. В парке. Прости, я знаю, что обещал остаться с тобой и папой…

Лора поспешно проглотила разочарование и отмахнулась от его извинений, отпуская его с наставлением хорошо провести время.

Она обвела взглядом пустой полированный обеденный стол на десять персон, с краю которого, как на терпящем крушение корабле, теснились они с Говардом, и вдруг почувствовала колоссальное раздражение из-за странной манеры, в которой они сидели, следуя какому-то отжившему свое обычаю, так давно, что уже не обращали на это внимания. Она повернулась к мужу. Тот не замечал ни пустой стол, ни духоту, ни молчание между ними, потому что читал сегодняшний «Телеграф», подняв очки на лоб, и параллельно набивал рот салатом и молодым картофелем. Говард весь день отсутствовал – к этому она привыкла, – но сейчас, когда он был дома, Лора хотела поговорить с ним. Ее голос вклинился в звуки ножа, звякавшего о фарфоровую тарелку, и в Моцарта, звучащего на заднем плане, и ей самой показался чужим.

– Что-нибудь интересное?

Говард ответил, не поднимая головы:

– Просто гольф.

Гольф. Ее это задело. Гольф был одной из редких вещей, которые до сих пор делали его счастливым. Гольф и, конечно же, Марианна. Лора никогда не знала достоверно, где он проводил время. Он всегда говорил, что играл в гольф: по субботам, по воскресеньям, будними вечерами, если удавалось освободиться на работе, – но Лора знала, чувствовала, что он возвращался чуточку окрыленным, тая в себе тихое счастье от того, что он был с ней. Это не было неожиданностью само по себе – неожиданно было двадцать лет назад, когда она впервые узнала об интрижке. Миссис Мор тогда выпотрошила его карманы перед тем, как нести костюмы в химчистку, и оставила на кухонном столе квитанции. Лора увидела их за завтраком, когда Говард уже ушел на работу, и она была твердо уверена, что не получала этих цветов и не обедала в ресторане в прошлую субботу. Сначала он все отрицал, ясное дело, но Лора уже знала, и в конце концов он сгоряча во всем сознался – как будто это она была виновата.

– Ладно, это правда. Теперь ты довольна?

Какой выбор слов… Конечно, она не была довольна – ее жизнь только что рассыпалась прахом, к тому же она обнаружила, что роман длится уже два года, и они влюблены. Но Марианна была замужем, и у нее тоже были маленькие дети, и она не хотела разбивать семью. Лора подумывала о том, чтобы бросить мужа – деньги у нее были, так что она бы справилась, но нужно было думать о Дэниеле. А Говард в приступе чувств пообещал порвать с ней, потому что не хотел бросать сына, который был совсем еще ребенком, и Лора простила его. С тех пор все изменилось. Говард несколько недель ходил мрачнее тучи, работал допоздна и почти не разговаривал, и вся ирония была в том, что он совсем не видел Дэниела. Так они и жили. Говард ходил на работу, Лора воспитывала их сына. Ей было не привыкать к одиночеству. Свое детство она провела с чередой нянь, пока ее мать ходила по вечеринкам, а отец – работал. Она была единственным ребенком в семье – заводить еще детей было слишком обременительно. Лора мечтала о хороших отношениях со своей матерью, но этому не суждено было случиться, а сейчас ее родители давно уже были мертвы. Решительно вознамерившись, чтобы Дэниел никогда не чувствовал себя покинутым, как она когда-то, Лора похоронила боль от измены Говарда в светлых чувствах к сыну: его секции, его праздники, его друзья. Их отношения крепли, и Говард стал чувствовать себя лишним. Ему стало еще сложнее находиться дома, он стал работать еще больше, и неприязнь его росла. Чувствуя себя выброшенным на обочину, он стал резок с Лорой и критиковал ее воспитательные методы, когда Дэниел плакал, не узнавая человека, который брал его на руки в выходные.

А однажды вечером, когда Дэниел уже поступил в университет, а Лора сидела дома, Говард отправился выпить.

– Просто знакомый из клуба, – сказал он.

Злая шутка дошла до нее неожиданно, когда она набирала воду в чайник, резким внезапным ударом под дых, и Лора выронила чайник в раковину, еле находя силы дышать. Потому что она вдруг осознала, кем был этот знакомый из клуба. Их дети выросли, и Марианна вернулась. А потом Лора вспомнила, что он встречался со знакомым из клуба и на прошлой неделе, а дальше она уже не помнила, но продолжала испуганно рыться в воспоминаниях. Когда острота прозрения отступила, остались только усталость и бессилие, потому что Лоре стало понятно, что они все еще любили друг друга. «Гольф» постепенно стал занимать целые выходные, и она видела мужа все реже и реже. Время от времени Лора задавалась мыслью предложить ему развестись, но и это было теперь не так уж важно. Горькая обида ее молодости давным-давно уступила место одиночеству, и хоть Лора и понимала, что причиной этого одиночества был он, она боялась, что разрыв отношений только растеребит старую рану. И она предпочла посвятить себя другим заботам.