Линди Вудхед - Мистер Селфридж Страница 3

Коммерческий успех позволил Селфриджу жить на широкую ногу, подобно импресарио скупая огромные поместья, окружая себя стремительными женщинами и теша обескураживающе медлительными скакунами. Главной его страстью, помимо работы, был азарт, пронизывающий все области его жизни – начиная от решения вложить деньги в предприятие на «неудачной» стороне Оксфорд-стрит и заканчивая казино, в которых он с одной из своих знаменитых любовниц, поклонницы баккара Дженни Долли, проводил часы, выигрывая и проигрывая сотни тысяч фунтов. Никто не сможет точно сказать, сколько денег пустил на ветер Селфридж за тридцать лет в Лондоне, но по самым скромным подсчетам он потратил более трех миллионов фунтов – что сейчас равнялось бы почти шестидесяти пяти миллионам. Деньги исчезали в водовороте расточительности, пре-вращались в драгоценности и меха его любовниц, уходили на содержание двадцатиместной яхты, родовитых, но безработных мужей трех его дочерей и на его неуемную страсть к азартным играм.

Все эти развлечения не имели значения, пока Селфридж зарабатывал деньги на своем магазине. Его осененная блеском роскоши репутация только привлекала людей в его магазин. И все же для дельца, оперирующего миллионами фунтов, Селфридж был до смешного наивен, а его запутанная личная и общественная жизнь и ряд необдуманных решений в области бизнеса в итоге привели к краху. В конце 1920-х годов совет одного из самых неудачливых финансистов Лондона привел к череде неразумных поглощений. Доходы компании иссякли, и Селфридж, увы, оказался совершенно не подготовлен к Великой депрессии. К концу 1930-х годов его кутежи привели к тому, что он увяз в долгах перед собственным магазином – и перед налоговой службой.

В 1939 году, в возрасте восьмидесяти трех лет, через три десятилетия после того как Гарри Селфридж построил универмаг, преобразил всю розничную торговлю Лондона и, быть может, создал величайшую в мире коммерческую улицу, его изгнали из магазина, который он всегда считал своим. Известнейший предприниматель своего времени, владелец Лэнсдаун-Хауса скатился в нищету и умер в крошечной квартирке в районе Патни.

После себя Селфридж оставил не только роскошное здание на Оксфорд-стрит – хотя устремленные ввысь колонны магазина послужили бы замечательным памятником любому человеку, – он оставил Британии преображенную торговлю, привнеся в нее свою жажду приключений и переживания. На годы обогнавший свое время, настоящий двигатель перемен, он заслуживает, чтобы его помнили как человека, который сделал посещение магазина соблазном.

Глава 1. Дары войны

Мода – зеркало истории. Она не просто следует минутным прихотям, но отражает политические, социальные и экономические тенденции.

В 1860 году, когда Америка замерла в ожидании гражданской войны, дельцы бросились пополнять складские запасы. Владельцы магазинов как никто другой знали, что произойдет, когда ткани окажутся в дефиците. Шелк и атлас беспокоили их не столь сильно, как хлопок, – и более их волновал не процесс сбора, а нехватка сырья. После официального объявления войны и Прокламации Линкольна о блокаде в апреле 1861 года спекуляции на хлопке стали делом обычным, и охваченные паникой владельцы северных хлопкопрядильных фабрик с готовностью заключали соглашения с теми, кто обещал им бесперебойные поставки товара с Юга на Север.

Когда войска северян захватили Новый Орлеан в 1862 году, торговые пути через долину Миссисипи особенно оживились. Хлопок вывозили также через Мемфис и Виксбург, благодаря чему фабрики продолжали работать, и в первые два года войны производители получали стабильный доход. Однако к 1863 году запасы начали истощаться, а станкам требовалось больше рабочих рук. Теперь, когда хлопчатобумажные изделия становились диковинкой, те, кто заранее наполнил склад, могли диктовать свои цены.

В Нью-Йорке друг президента Линкольна Александр Стюарт, признанный «король купцов» тех времен, зарабатывал баснословные деньги, предусмотрительно отхватив себе львиную долю не только хлопкового, но и льняного внутреннего рынка. Учитывая, что Мэри Линкольн, женщина, уверенная в завтрашнем дне благодаря собственности и одержимая покупками, оставляла в «Мраморном дворце» Стюарта тысячи долларов – в один из памятных визитов она заказала восемьдесят четыре пары лайковых перчаток всевозможных расцветок, – стоит ли удивляться, что мистеру Стюарту достались и выгодные контракты на обмундирование для армии северян. Война, как видно, отнюдь не охладила страсть нью-йоркских богачей к покупкам. Газетчики порицали их «разнузданность на фоне ежедневного кровопролития на полях сражений», однако погоня за модой не останавливалась.

В Чикаго война тоже приносила доход. Маленький городок, выросший на болотах из форта Дирборн всего три десятилетия назад – некоторые его жители еще помнили, как шел в наступление вождь Черный Ястреб и его воины, – теперь стал центральным узлом в хитросплетении крупнейшей железнодорожной сети Америки и пунктом сбора продовольствия не только для востока страны, но и для всей армии. Полный денег и возможностей, разрастающийся во все стороны, но все еще грязный «грубый и готовый ко всему», Чикаго переживал настоящий бум. Юноши-фермеры отправились на передовую, и тут же пошло на подъем производство жаток Сайруса Маккормика, в два счета обогатившее своего владельца. И это был не единичный случай. Будь то свинина, которую Филип Армор покупал по восемнадцать долларов за бочку, а продавал за сорок, или роскошные вагоны железнодорожного акционера Джорджа Пульмана – на самых разных вещах чикагские магнаты зарабатывали миллионы долларов, а их жены помогали их тратить.

Излюбленным местом для покупателей в Чикаго был магазин Поттера Палмера на Лейк-стрит. Палмер, необычайно талантливый предприниматель-застройщик, начал свою карьеру в Чикаго в 1839 году как мелкий галантерейщик. Его амбиции, впрочем, всегда были масштабными, а желания покупательниц он угадывал, как свои. Он продавал товары по честно установленной цене, позволял клиенткам забирать наряды домой на примерку и держал в магазине «Женскую книгу Годи» – модный журнал, – чтобы посетители могли полистать его между покупками. Его девизом было «Мысли по-крупному!», и к тому времени, когда разразилась война, он вовсю ему следовал – закупил партию хлопчатобумажных изделий и наполнил просторные склады самыми разными товарами: от нижних юбок и панталон до простыней и кухонных полотенец. Одним из первых он объявил о гарантированном возврате денег – революционная по тем временам идея.

В числе мужчин, вступавших в армию по всему Северу в 1861 году, был и Роберт Оливер Селфридж. В возрасте тридцати восьми лет он оставил свой дом в Рипоне, деревушке в штате Висконсин в ста семидесяти милях к северу от Чикаго, закрыл свою лавку и отправился на войну. У него была репутация трезвомыслящего, трудолюбивого человека, «поборника местных начинаний» и титул Мастера Рипонской масонской ложи. У Роберта Селфриджа и его жены Лоис было трое маленьких сыновей – Чарлз Джонстон, Роберт Оливер-младший и Генри Гордон (которого называли Гарри). Хотя в семейных архивах Селфриджей нельзя найти точных дат рождения, вероятнее всего, Гарри родился 11 января 1856 года. Ему было всего пять, когда отец ушел на войну, с которой так и не вернулся.

Майор Селфридж не погиб в бою. Он демобилизовался в 1865 году, после чего попросту испарился. Никто не знает почему. Вероятно, из-за виденных им кровавых картин у него случился нервный срыв. Быть может, он просто хотел избавиться от обязательств. Так или иначе, он оставил жену в одиночку воспитывать детей и жить на скудное учительское жалованье. Позже Гарри отзывался о Лоис как о «храброй, стойкой женщине с непоколебимой отвагой». Она и впрямь была храброй – у нее не было выбора. Вскоре после войны умер ее старший сын Чарлз, за ним последовал средний – Роберт. Она осталась одна с маленьким Гарри.

Лоис переехала с сыном в Джексон, штат Мичиган, и получила там должность учительницы начальной школы, которая приносила ей около тридцати долларов в месяц. Приходилось постоянно бороться, чтобы сводить концы с концами, поэтому она нашла подработку – рисовала открытки ко Дню святого Валентина и другим праздникам. Так и не получив весточки от мужа, она пришла к выводу, что он пропал без вести и, вероятно, умер. Лишь много лет спустя она узнала, что он погиб при крушении поезда в Миннесоте в 1873 году и что она наконец официально овдовела. Гарри оберегали от неприглядной правды, и он вырос, веря, что его отец «погиб в бою» – история, которую он часто рассказывал журналистам. Истина открылась ему лишь спустя многие годы.

Неудивительно, что вся нерастраченная любовь Лоис сосредоточилась на сыне. Оба искренне наслаждались обществом друг друга и стали такими близкими друзьями, что жили вместе до самой смерти Лоис. Когда действительность становилась совсем уж мрачной, они играли в «Давай представим» – и воображали, как удачно сложится их жизнь, когда они преодолеют все трудности. «Давай представим, что у нас есть домик с видом на залив? Или даже замок со множеством слуг?» Лоис была набожной, регулярно ходила в церковь и воздерживалась от алкоголя, но она всегда была рада посетить новую театральную постановку или концерт и любила читать – страсть, которую она привила сыну.