Тим Тарп - Захватывающее время Страница 30

Но Кристал не унимается:

– Нет, не умничка. Эйми не подлая. Она милая девушка и не нуждается в том, чтобы ты шарился вокруг нее, как гиена, а потом, не получив, что хотел, тайком бежал прочь.

– Как гиена? Кажется, ты пересмотрела «Энимал плэнет».

– Не знаю, как еще это можно назвать. Прошло почти две недели с той дурацкой вечеринки, а ты хоть раз позвонил ей, позвал на обед? Нет. Ты даже ни разу не поговорил с ней.

– И что? Разве я Повелитель времени? Я не отвечаю за то, как оно идет. Главная проблема Эйми в том, что ты командуешь ею, как будто она твой личный робот. Но я-то не твой робот.

С этими словами я ухожу прочь, причем иду к машине кратчайшим путем. Я уверен, что она стоит на месте и сравнивает меня с каким-нибудь еще обитателем африканских саванн, однако я ее не слышу.

В тот же вечер на работе, пока я вожу шваброй по плиточному полу, слова Кристал четко и ясно звучат у меня в голове. Наверняка она ревнует, ей завидно, что Эйми пользуется мужским вниманием. Однако, как мне ни противно признавать это, в ее словах есть смысл. Я забросил свой проект с Эйми. Ведь изначально идея состояла в том, чтобы вселить в нее уверенность в себе, заставить ее ощутить вкус независимости, а сейчас же она, вероятно, часами сидит и слушает, как Кристал обзывает ее дурой за то, что она пошла со мной на вечеринку.

Если честно, то я скучаю по Эйми. В ней есть что-то притягательное. Оно не большое и дерзкое. Оно маленькое и прохладное, как первый глоток пива в жаркий день. Если бы я последовал совету Шоуни и стал бы искать полную противоположность Кэссиди, я первым делом обратил бы внимание на Эйми Файнки. Она кардинально отличается от Кэссиди, это точно. Одна мысль о том, чтобы встречаться с ней, вызывает у меня смех. Если Шоуни сочла нелепостью то, что я пригласил Уитни Стоув, как она отреагирует на мои свидания с Эйми Файнки?

Но, говорю я себе, мне же будет не в лом приехать к ней после работы, нанести дружеский визит, застать ее врасплох до того, как у нее появится возможность намазать губы помадой. Мы немного побродим по окрестностям. Я ее никуда не буду приглашать, ничего такого. Она просто будет еще одной моей девушкой-другом. И вообще, свидания с ней – это совсем за пределами моего долга.

Вот так я себя убеждаю.

Я подъезжаю к ее дому и вижу, что фургон Файнки припаркован на дорожке, а в самом доме горят все огни. Однако дверь мне открывают не сразу, и открывает младший брат Эйми. Едва увидев меня, он поворачивает голову почти на сто восемьдесят градусов, диким криком зовет сестру и исчезает, а я так и остаюсь стоять на крыльце.

Эйми кричит откуда-то из глубин дома, спрашивая, чего ему надо, и тот отвечает:

– Твой парень пришел! Она ему на это:

– Кто?

– Не знаю, как его зовут. Тот парень, что приходил пару недель назад.

– О, господи, скажи ему, чтобы подождал минутку, я сейчас.

– Сама и говори, – орет Шейн, а потом слышится еще один голос, вероятно, их матери:

– Не вынуждай его ждать на крыльце. Пригласи в дом.

– Заходи! – вопит Шейн.

Децибелы зашкаливают. Кто бы мог подумать, что Эйми в родстве с этой орущей компанией? Открывшееся мне зрелище впечатляет. Мамаша и Рэнди, ее бойфренд, пенсионер-предприниматель с «Ибэй», оба развалились на диване, а ноги закинули на журнальный столик. У мамаши тело похоже на яйцо с воткнутыми в него палочками-ручками и палочками-ножками. Довершает все старомодная стрижка-маллет. Ее ненаглядный Рэнди – это морж в свитере, который ему мал. На его выпирающем брюхе балансирует миска с «Какао Паффс».

– Ты смотришь «Место преступления»? – спрашивает мамаша Файнки, глядя на меня с подозрением, будто я не в себе, если пришел повидаться с ее дочерью. – У нас тринадцать серий в записи. Вот эта серия классная. Запутанная и с приключениями.

– Даже показали отрубленную голову, – встревает Шейн, и я на это говорю:

– Ну, ты, видимо, из тех, кому нравиться смотреть, как отрубают головы. Потом, может, покажут, как кого-нибудь разделывают. Это будет что-то.

Рэнди ничего не говорит, но страдальческим взглядом дает понять, что болтовня мешает ему сосредоточиться на фильме.

Я продолжаю развивать тему ужасов с расчлененкой, но на меня уже никто не обращает внимания.

Наконец из дальней комнаты появляется Эйми. На ней очень милый белый свитер из «Уолл-Марта» – в таком обычно дома не ходят, – а ее волосы все еще наэлектризованы после высокоскоростного расчесывания. К счастью, помады на губах нет.

– Саттер, – говорит она, – не ожидала, что ты придешь.

– Ну, последнее время я был сильно занят, готовился к большому родео с аллигаторами.

– Серьезно, а разве бывает родео с аллигаторами?

– Нет. – Этой девчонке срочно требуется налаживать работу департамента юмора. – Просто в последние несколько дней у меня было много дел. А сегодня я вышел с работы и подумал: «В общем, так: мне плевать, что я занят, но я хочу увидеться с Эйми!»

– Эй! – кричит Рэнди. – Мы тут, между прочим, смотрим кино.

– Нам очень хочется поговорить с твоим другом, – заявляет мамаша, – но давай дождемся окончания серии. Осталось несколько минут.

Во взгляде Эйми отражается самый настоящий ужас. Она, вероятно, опасается, что мамашин перекрестный допрос заставит меня со всех ног бежать к машине и больше никогда не возвращаться. Но раз уж я пришел к ней, я не уйду.

И вот мы стоим под свисающим с кашпо пластиковым растением, и тишину комнаты нарушают только разговоры следственной группы. Проходит пять минут. Все уже, кажется, забыли обо мне, кроме Эйми. Я улыбаюсь ей. Она пожимает плечами. Наконец я предлагаю:

– Давай выпьем колы и съедим чипсов или типа того?

Она отвечает:

– Э-э, давай, сейчас схожу за курткой. Вспомнив пухлое фиолетовое чудище, я говорю, что сейчас слишком тепло для куртки. Она сообщает маме, куда и за чем мы идем, а та лишь кивает. Уверен: скажи Эйми, что мы собираемся колесить по округе и убивать всех и каждого, реакция была бы такой же.

Неважно. Из меня вышел бы отличный матадор: я отвертелся от мамашиного допроса и, что еще лучше, от необходимости придумывать, что сказать Рэнди, этому моржу в потном свитере. В «Митсубиси» меня ждет свобода, а вместе с ней и большая бутылка «7Up».

Глава 39

Эйми спрашивает, куда мы пойдем, и я предлагаю посетить заведение под названием «Марвинз Дайнер». Предлагаю вовсе не потому, что стесняюсь показываться в обществе Эйми и знаю, что кафе Марвина, в отличие от «Соника», не пользуется большой популярностью у школьников. Просто я не в том настроении, чтобы выслушивать остроты всяких козлов, вроде Джейсона Дойла.

Кафе расположено на юго-западной окраине города под радиовышками. Их красные огоньки видны за много миль.

– Знаешь, о чем они мне напоминают? – спрашиваю я у Эйми. – О том месте, где работает папа – здании «Чейз» в центре. Спорим, они примерно такой же высоты. Мой папа работает на верхнем этаже. Он большой начальник.

– Я помню, как ты мне рассказывал об этом. Но знаешь, мне всегда казалось, что там наверху то ли ресторан, то ли клуб.

– Ну, да. Там действительно супер-пупер крутой клуб на самом верху. Я же говорю о верхнем этаже офисов. Там-то и проворачиваются все крупные сделки.

У Марвина мы садимся в угловую кабинку. Это одно из моих любимых кафе. После того как мы с семьей перестали ужинать вместе, я, поверьте, изучил практически все заведения общепита в городе. У Марвина никого не интересует, кто ты такой. Это было бы идеальным местом встреч для тех, кто изменяет своим супругам, будь эта забегаловка уровнем повыше. Мы заказываем большую порцию жареной картошки-чили и две «7Up». В полумраке зала я без труда сдабриваю газировку виски.

Эйми делает глоток и восклицает:

– Ого, крепко! А я спрашиваю:

– Заказать еще газировки?

– Нет. – У нее на глазах выступают слезы. – Все в порядке. Просто замечательно.

Главная прелесть «Марвина» в том, что здесь есть музыкальный автомат с полной подборкой песен Дина Мартина. Я ставлю несколько песен, и мы тихо беседуем. Чтобы придать динамики нашему разговору, я начинаю придумывать истории про других посетителей кафе: про официантку, про чувака, что сидит за стойкой у кассы (очень может быть, что это и есть Марвин), про тоскующего в одиночестве коммивояжера и, самое интересное, про страшную пару в кабинке напротив.

Я объясняю Эйми, как я пришел к выводу, что их отношения исчерпали себя. Они по правде люто ненавидят друг друга, но вынуждены быть вместе, потому что прикончили ее бывшего муженька ради его трехсотдолларовой страховки. И теперь, когда она злится, она хлещет его по лопаткам автомобильным «дворником», а он такая тряпка, что не дает ей сдачи и поэтому медленно травит ее, подсыпая ей в утреннюю овсянку содержимое кошачьего лотка.

Вместо того чтобы посмеяться над этим, Эйми говорит:

– Мне кажется, ты не очень высокого мнения о браке, да?