Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы Страница 32

2001 год

Итак, вот куда тебя занесло, старушка! И вокруг только незнакомые лица. Надолго ли? Я улыбнулась своим воспоминаниям и осушила виски до дна. Занимался рассвет. Я глянулась в зеркало. А что? Виски, как и вино, отличное утешение для тех, кто одинок.

Первые солнечные лучи скользнули по стенам комнаты, и почти одновременно зазвенел будильник. Пора! Пора брать себя в руки и выходить из ступора, в котором я пребываю последние дни. Все воспоминания надо отложить на потом. Но вместо того чтобы начать собираться, я снова плюхнулась в кресло. Так не хочется выныривать из прошлого, из тех дней, когда ты был молод, полон надежд и планов, и это вопреки тому, что на твою голову сыпались бомбы. Как объяснить нынешним молодым, что тогда даже осознание того, что ты все еще жив, уже воспринималось как самое большое счастье?

Всё, старушка, кончай грезить наяву! Подъем! Встали, начистили перышки, и в путь! А ведь есть еще и пара неотложных дел, которые нужно обязательно доделать до отъезда. Да и Лоис не любит ждать…

Часть 2 Крит

Займется алая заря,

Уйдет на Запад мрак ночной.

Вперед, друзья! Вперед, друзья!

Победа нас ведет на бой.

«Rot schient die Sonne» Полковой гимн немецких десантников, 1941 год

Май 2001 года

Старик стоял на верхней палубе, рассматривая бухту Пиргос. Он смотрел вниз, наблюдая за последними приготовлениями к отплытию парома. Машины, замершие в неподвижности на нижней палубе, опаздывающие пассажиры, торопливо бегущие по сходням. Он был одинок в этой толпе чужих и незнакомых людей. А мог бы полететь самолетом. Но он специально выбрал самый долгий путь возвращения на остров. Ведь столько лет он все тянул и откладывал со своим возвращением на Крит. У него очень приличная каюта. Нет, без всякой роскоши. В его годы это уже излишество, а у него очень скромные потребности. Жесткий матрас, туалет рядом, немного свободного пространства, в котором можно уединиться с хорошей книгой, когда на палубе станет слишком тесно от обилия народа или когда опять возобновятся боли в ноге.

Он заново открыл для себя Афины и получил огромное удовольствие от этого повторного знакомства. Крупные здания практически не изменились. Просто странно было после стольких лет снова видеть их на прежнем месте. Послевоенная Греция прожила очень непростые годы после оккупации. Тут и гражданская война, и военный переворот, и последующее медленное, но неуклонное восстановление из пепла пожарищ Второй мировой войны. Сегодня Греция воспринимает себя совершенно иначе, чем раньше, в контексте всего европейского содружества, что, впрочем, с падением Берлинской стены стало характерно и для всей остальной Европы.

После нескольких дней, проведенных в знакомых местах, он вдруг почувствовал, как сам собой стал разматываться в прошлое клубок его собственной жизни. Научная карьера, отход от дел, несколько женитьб, туда, в глубь и в глубь времени, которое помнит дни его молодости и славы. Назад, в те далекие дни, когда он так свято верил в то, что ему поручили очень важное и нужное дело: защищать и оборонять береговую линию вдоль Средиземного моря, обеспечивать безопасность поставок нефти и мазута, отвечать за безопасность самих маршрутов, которыми следуют судна. О, как их обманули тогда! И как сами они были наивны, дерзко поверив в свои возможности. Что ж, со вздохом подумал он. Вечная, как мир, история. Если бы молодость знала, если бы старость могла! Так что уже ничего не изменить. Что прошло, то прошло. И прошлое надо принимать таким, каким оно было, со всеми его взлетами и падениями, триумфами и поражениями. Его внимание привлек взмывший ввысь самолет.

А все ж таки то было хорошее время! Пьянящее чувство радости от первых победных дней, боевое братство людей, пожертвовавших всем и вся во имя родины, до конца исполнивших свой долг и не посрамивших чести. Разве могу я усомниться в личном мужестве и отваге своих друзей и товарищей по оружию?

Он стоял на палубе и смотрел, как тают вдали огни Пиргоса, как растворяется в вечерней дымке величественный силуэт Акрополя, как сливаются с небом силуэты гор. Впереди долгий ночной переход. Разве сможет он забыть свой последний переход через Эгейское море в годы войны? Разве забудет он сам вид этого моря? И то назначение, которое последовало после завершения перехода? Он снова вздохнул. Назначение! О, то была особая миссия. Кто это сказал, что новобранцы храбры своим невежеством? Разве подозревают они о тех испытаниях, которые могут подстерегать их на земле, когда они прыгают с парашютом вниз?

Май 1941 года

Райнер Брехт вместе с другими офицерами сидел в бальной зале гранд-отеля «Бретань», сосредоточенно рассматривая на экране большую карту острова Крит. Увидев знакомые еще со студенческих лет очертания острова, он невольно улыбнулся. В полной тишине генерал Студент, скользя указкой по карте, излагал общую концепцию всей операции и диспозицию войск. Для начала были обозначены три аэропорта, которые будут задействованы при высадке десанта на северное побережье острова.

Батальон Брехта должен взять Малеме, что расположен рядом со старой венецианской столицей Ханья. Конечно, он предпочел бы Ираклион. Невольно вспомнилось первое посещение города, а потом поездка в Кносский дворец на ведущиеся там раскопки. Горная гряда разделяет остров на две части. Все порты защищены старинными фортификационными сооружениями, построенными еще турками. Там же находятся и арсеналы с оружием. А остальное пространство острова – это оливковые рощи, леса и бесконечные песчаные пляжи.

– Англичане оставили остров, – продолжал между тем генерал. – В настоящее время их присутствие на острове исчисляется в лучшем случае пятью тысячами солдат, не более. Большая часть британской армии передислоцировалась в Египет. К тому же армия измотана отступлением, ее боевой дух подорван постоянными поражениями, у них проблемы с боеприпасами и оружием. Что же до местного населения, то мы уверены, что они проявят пассивность, а в ряде случаев будут даже приветствовать наше появление на Крите.

Неужели он говорит о тех греках, озадаченно подумал Брехт, которые в свое время отчаянно дрались с турками за свою свободу? О тех самых греках, которые проявили чудеса храбрости, воюя в Албании? Однако здесь не место для дискуссий, тем более с теми, кто выше тебя по рангу и по званию. А потому он выслушал рассуждения генерала молча. Во время своих странствий по острову он встречал всяких критян: горьких пропойц, людей с необузданным нравом, мстительных и помнящих все обиды до седьмого колена. Это в их среде до сих пор бытует поверье, что хорошая свадьба бывает только тогда, когда жених крадет невесту. В свое время Райнер получил отменное классическое образование, а потому прекрасно разбирался в том, что такое греки. Но критяне – о, это совершенно особый народ!

По окончании совещания Райнер вышел на улицу. Операция «Меркурий» (так называлась предстоящая высадка на Крит) готовилась в обстановке строжайшей секретности. Все его люди узнают о том, куда и зачем их направляют, лишь в самую последнюю минуту. Молодые люди беспечны: легко могут проболтаться за кружкой пива, да еще и прихвастнуть при этом, чтобы лишний раз подчеркнуть собственную значимость. Молодежь жаждет настоящего дела. Несколько месяцев изнурительной подготовки уже порядком надоели всем. Он гордился успехами вчерашних добровольцев: ребята рвутся в бой, но главное – они готовы к бою. Храбрые, физически выносливые, они, в случае чего, умеют повести за собой.

Райнер немного прогулялся по Национальному парку. В эти весенние дни он был особенно хорош: деревья утопают в цвету, и пурпурно-розовые соцветия свешиваются до самой земли, а внизу благоухают розы и дикие лилии, буйствуют пряные травы, покрывая сплошным ковром даже руины и места недавних бомбежек. Все же природа выносливее человека, мелькнуло у него в голове, когда он усаживался за столик одного из уличных кафе, и, медленно потягивая свой коктейль, Райнер стал наблюдать за прохожими. У тех при виде его офицерской формы лица сразу же делались испуганно-напряженными.

Вокруг вертелись несколько маленьких попрошаек в надежде на легкую милостыню. Он любил швырнуть горсть монет, а потом наблюдать за тем, как дети с ловкостью пронырливых обезьянок хватают монетки, отталкивая друг друга. Да, сейчас для всех непростое время, и для них тоже. Выживут сильнейшие и самые подготовленные. Последнее напомнило ему, что пора возвращаться к себе в палаточный лагерь, разбитый в Тополии: надо еще раз проверить, как обстоят дела с боеприпасами, да и со всем остальным тоже. Ведь на подготовку им отпущено всего лишь несколько часов.

По дороге на базу Райнер выхватывал глазом проносящиеся мимо морские пейзажи и уже вполне определенно прикидывал, что и как станет делать. Ведь от цели операции их отделяет не более ста шестидесяти миль точно такого же ярко-синего моря. На рукаве его кителя – ныряющий орел со свастикой в клюве. Райнер имеет право носить эту эмблему на своей форме, ибо заработал ее ценой невероятных физических усилий и личного мужества. Попробуй-ка прыгнуть с самолета и приземлиться в строго заданную цель. Да, как это там сказано? Много званых, но мало избранных. Все, кто не выдерживали интенсивных нагрузок, отсеивались уже на первых этапах подготовки. Лично он пришел в десантные войска из кавалерийского полка и потом ковал мастерство самостоятельно, преодолевая собственные страхи и комплексы. Зато сейчас риск для него равноценен самой жизни. Рискуя, он чувствует, что живет. Того же он добивался и от своих подчиненных. Многие из них получили хорошую закалку еще в гитлерюгенде. Горячие головы! Воспламеняются при первой же команде! Он вообще благоволил к тем солдатам, кто не боится рисковать, в ком силен дух приключений и даже авантюризма, кто идет напролом, но одновременно умеет, в случае чего, найти и обходные пути. В свои двадцать пять лет капитан Брехт казался себе уже много пожившим человеком, особенно в сопоставлении с восемнадцатилетними мальчишками, служившими под его началом: бывшие студенты, выходцы из фермерских семей, сыновья старых аристократических фамилий.