Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы Страница 34

Неподалеку группа британских ветеранов в строгих блейзерах с форменными нашивками частей и воинских подразделений. Наверняка направляются для участия в намеченных торжествах. Их воспоминания, скорее всего, похожи на мои собственные: моментальные снимки, выцветшие от времени. И снова в памяти стали возникать образы тех, кого я знала в те давние годы.

Я долго не могла заснуть. Мешал гул моторов, звуки воды, льющейся по трубам, громкий топот детских ног в коридоре. Надо встать пораньше, еще до того момента, как корабль пришвартуется в бухте Суда.

Я стояла на палубе, закутавшись в теплый плащ, и вглядывалась вдаль, туда, где море смыкается с полуночным небом и где уже слабо забрезжила тонюсенькая полоска бирюзы. Но вот и солнце показалось из-за заснеженных вершин Белых гор, облило их золотистым светом, и они застыли яркими бликами на фоне сочной зелени долин. Ах, как же все это знакомо! Я вдохнула полной грудью напоенный ароматами цветов воздух и улыбнулась при виде крохотных кубических домиков на берегу. Как же все быстро вернулось ко мне – и цвета, и краски, и запахи. Все многообразие оттенков и тонов Крита, дремавшее в моей душе столько лет.

Ханья Май 1941 года

При первых проблесках наступающего утра остров вынырнул из тумана, заняв положенное ему место между небом и землей. Горные пики, покрытые снежными шапками, скалистые утесы, обрывающиеся прямо в море. «Амалия» медленно проследовала мимо береговой артиллерии, вдоль старинной крепости, дальше, в глубь залива. Поднялось солнце, залив макушки гор насыщенным лимонно-золотистым светом. Вся бухта была запружена военными кораблями, рыболовецкими суднами, яхтами. Остатки флотилии, уцелевшие после эвакуации британских сил с севера. На палубах было черно от людей: усталые изможденные лица, глаза, глядящие куда-то в пустоту. Все вокруг пропахло дымом, жженой резиной, кордитом. Судя по всему, гавань недавно бомбили.

Дети на их кайке сидели как мыши. Многие еще не пришли в себя после пережитого шока. Женщины испуганно сбились в кучу, ожидая худшего. И лишь море сохраняло величавое спокойствие. Но и оно было серым, в пятнах мазута и разводах от масла. Хорошее обрамление для картины, запечатлевшей полный разгром и тотальное поражение.

– Ты должна остаться с нами, Пенни! – стала настаивать Джуди Харрингтон. – Тебе тоже нужен отдых. Да и дети тебя слушаются. Гордон распорядился, чтобы нам зарезервировали виллу. Слава богу, он прибыл сюда раньше. Бедная Ангела! Она все еще не может прийти в себя после гибели Эдмунда. Так ужасно! Сама мысль о том, что нельзя забрать с собой тело…

– Нет! – решительно возразила Пенни. – Я остаюсь с ранеными. Прежде всего я нужна им!

Ей не хотелось связывать себя никакими обязательствами, пока не прояснится вся обстановка в целом. А потому ее не привлекала перспектива трудоустройства в качестве медсестры в армейском госпитале, но и быть нянькой при чужих детях ей тоже категорически не хотелось.

– А госпиталь здесь есть? – поинтересовалась она у Брюса, отхлебывая из чашки с чаем, которым их угостили сразу же по прибытии.

На берегу было полно военных, докеров, тут же толпились местные жители. На пирсе стояли кареты «Скорой помощи», легковые автомобили, грузовики, повозки. Джуди упала на грудь мужу и с облегчением всхлипнула. Кажется, их испытания почти подошли к концу. Ангела замешкалась, собирая детей. Вид у нее был подавленный: белое как мел лицо, опухшие от слез глаза. Бедняжка, подумала Пенни, ее испытания еще только начинаются.

– Полевой госпиталь разбит прямо на берегу залива, в западной части города, – ответил Гордон, муж Джуди, окидывая Пенни взглядом с ног до головы. – Они работают круглыми сутками. Но, боюсь, молоденьким девушкам там не место.

– Ах, что ты, дорогой! – тут же бросилась на защиту Пенни его жена. – Наша Пенни молодец! Воистину, она на этом ужасном острове вела себя как самая настоящая Флоренс Найтингейл. Если бы не Пенни, мы бы и половины из тех раненых, что привезли с собой, недосчитались.

– Какую-то пользу я все же могу принести! – не согласилась с Гордоном Пенни. – Ведь работы по уходу за ранеными хватает.

– Да, но официально вы не числитесь военной медсестрой! – насупился Гордон. – К тому же скоро начнется их эвакуация.

– Боюсь, Гордон, вы ошибаетесь. Я именно военная медсестра. Неужели вы думаете, что они откажутся от пары лишних рук?

– Итак, мы снова упрямимся! – вмешался в разговор Брюс. – Да Эвадна разорвет всех нас на части, если мы не доставим эту беглянку домой!

– Я не ребенок, Брюс! – взорвалась Пенни. – И, пожалуйста, не командуй мною так, будто я одна из твоих пассий. А сейчас я еду вместе с ранеными в госпиталь! Увидимся позже!

– Но ты ведь даже не знаешь, где мы будем! Я сам заберу тебя из госпиталя, и это приказ! – рявкнул в ответ Брюс, но Пенни уже не слышала его.

Вот как! Там, на острове, и потом на лодке, все они были рады тому, что она есть, и тому, что она может помочь им. А здесь… Она не собирается прохлаждаться на этой дурацкой вилле. Распивать коктейли, болтать всякую чепуху в ожидании, когда их наконец переправят в Египет. Особенно когда здесь работы невпроворот.

Она быстро запрыгнула в карету «Скорой помощи», бросив последний взгляд на тот страшный хаос, который творился на берегу. Мужчины, уставшие, изможденные, босиком, выбиваясь из последних сил, разгружали корабли. Стаскивали по сходням ящики с грузом, блестя на солнце потными торсами. Да и сама она чувствовала себя липкой от грязи и пота. Как хорошо сейчас было бы искупаться, принять ванну. Но больные ждут, чтобы она поменяла им повязки, измерила температуру. Она почти не сомневалась, что у двоих уже началось заражение. А это самое опасное, в том числе и для жизни самих медсестер, ухаживающих за такими ранеными. По инструкции, положено мыться каждый день и дважды в течение смены менять одежду. Но сегодня о такой роскоши можно лишь мечтать. Да и о каких инструкциях можно вести речь, когда кругом война?

Машину вела медсестра, облаченная в военную форму австралийских войск. Она уверенно петляла по узеньким улочкам Ханьи. Пенни нащупала рукой холщовую сумку со своими пожитками. Медицинская форма – вот ее главное сокровище на данный момент! Как хорошо, что она прихватила ее с собой. Она с ней ни за что не расстанется.

Странное чувство свободы вдруг охватило все ее естество. Она с любопытством разглядывала улицы незнакомого города. Совсем не похож на Афины! Город начинался прямо от бухты Суда и простирался вдоль моря, повторяя все изгибы и выступы береговой линии. Вдоль пыльных дорог теснились крохотные домики, похожие на кубики. Во всех домах ставни плотно закрыты – спасение и от духоты, и от пыли. Между домами виднелись фруктовые сады с ровными рядами пышных лимонных деревьев. То тут, то там мелькали оливковые рощи. Вдоль улиц тянулись шеренги высоких платанов, густые кроны которых создавали живительную тень. Были и еще какие-то деревья, названий которых Пенни просто не знала. Между тем скорость пришлось сбросить, так как они пристроились в самый хвост длиннющей колонны. Повозки с впряженными в них мулами и осликами были доверху нагружены плетеными корзинами. И повсюду при виде их машины люди начинали улыбаться и приветствовали их. Женщины в черных головных уборах, босоногая ребятня с радостным визгом сопровождали машину с обеих сторон. Даже собаки, как показалось Пенни, встречали их веселым лаем, с энтузиазмом бросаясь под колеса. Ближе к центру постройки стали выше: оштукатуренные дома с балконами, с резными ставнями, расписанными яркими красками. Потом и вовсе пошли элегантные особняки, построенные в классическом стиле, с красивыми окнами и коваными чугунными оградами. Они свернули влево и стали стремительно удаляться от центральных улиц вверх по склону, ведущему к скалистому берегу. Пенни уже издали увидела палатки и натянутые тенты, над каждым из которых развевался «Юнион Джек». Подъезжают!

Бухта Галатас завораживала своей первозданной красотой. Госпиталь разбили на свободном пространстве между дорогой и берегом моря, поближе к скалистым отрогам, служившим одновременно и защитой от береговых ветров. Легкий бриз шевелил натянутые тенты, установленные в тени кипарисов и оливковых деревьев. Все время подъезжали машины, доставляя новых раненых. Тут же суетились санитары, дневальные отдавали команды, регулируя общий поток. При себе у Пенни были только паспорт, форма, золотые часики – подарок отца и носовой платок – подарок Йоланды. Носовой платок был весь в пятнах крови. «Если они откажутся взять меня, пущу в ход козырные карты, – решила про себя Пенни. – Начну афишировать связи Уолтера в посольстве».

Но случая воспользоваться знакомствами не представилось. Их сразу же направили в перевязочный пункт, где хлопотали сестры из австралийских и новозеландских частей. Они быстро переписали фамилии и звания всех раненых и тут же увезли их на осмотр.