Джозеф Кутзее - Детство Иисуса Страница 34

Он качает головой.

– Хватит, Элена. Давай сменим тему? Давид говорит, что Фидель на днях кинул в него камень. Что происходит?

– Не камень, а стеклянный шарик. Такого Давиду стоит ожидать, если его мать не позволяет ему дружить с другими детьми, если она внушает ему, что он – эдакое высшее существо. Другие дети будут дружить против него. Я поговорила с Фиделем, отчитала его, но толку не будет.

– Они были лучшими друзьями.

– Были лучшими, пока ты не притащил во все это свою Инес – с ее странными представлениями о воспитании детей. Еще и поэтому тебе нужно занять свое место в том доме.

Он вздыхает.

– Давайте поговорим наедине, – говорит он Инес. – Я вам хочу кое-что предложить.

– А попозже нельзя?

– О чем вы шепчетесь? – кричит мальчик из соседней комнаты.

– Не твое дело. – Опять к Инес: – Пожалуйста, давайте выйдем на минутку, а?

– Вы шепчетесь про сеньора Дагу? – кричит мальчик.

– Нисколько не про сеньора Дагу. Это личное, между мной и твоей мамой.

Инес вытирает руки о фартук. Они выходят из квартиры, пересекают детскую площадку, заходят в парковую зону. Мальчик торчит в окне, наблюдает за ними.

– Я собираюсь сказать кое-что о сеньоре Даге. – Он умолкает, втягивает воздух. – Насколько я понимаю, вы хотите еще одного ребенка. Это так?

– Кто вам сказал?

– Давид говорит, что вы собираетесь подарить ему брата.

– Я рассказывала ему сказку на ночь. Просто к слову пришлось. Это просто мысль такая.

– Ну, мысли могут воплотиться в действительность, так же, как семя может стать плотью и кровью. Инес, я не хочу вас смущать, поэтому скажу попросту, но со всем уважением: если вы подумываете вступить в отношения с мужчиной с целью зачатия, рассмотрите меня. Я готов выполнить эту роль. Выполнить роль и удалиться, оставаясь вашим защитником, обеспечивая вас и всех ваших детей. Можете звать меня заступником. Или, если хотите, дядей детей. Я забуду, что произошло между нами, между мной и вами. Все будет вымыто из памяти. Будто и не случилось… Ну вот. Я сказал. Пожалуйста, не отвечайте сразу. Подумайте.

В сгущающихся сумерках, молча, они возвращаются в квартиру. Инес уходит вперед. Она явно рассержена или огорчена – почти не смотрит на него. Он винит Элену, что та его подтолкнула, винит и себя. До чего это грубо – так себя предлагать! Будто он предлагает прочистить трубы!

Он догоняет ее, берет за руку, поворачивает к себе.

– Это непростительно, – говорит он. – Извините меня. Пожалуйста, простите.

Она не произносит ни слова. Будто выточенная из дерева, стоит она, руки вдоль тела, ждет, чтобы он отпустил ее. Он ослабляет хватку, и она бредет дальше.

Из окна над ними они слышат мальчика:

– Инес! Симон! Сюда! Сеньор Дага пришел! Сеньор Дага пришел!

Он ругается про себя. Если она ждала Дагу, почему не предупредила? Что она вообще в нем нашла – с этой его вальяжной походочкой, вонью помады для волос и плоским гнусавым голосом?

Сеньор Дага пришел не один. С ним его миловидная девушка, наряженная в белое платье с ошеломительно красными оборками, тяжелые серьги в форме колес фаэтона, что колышутся под шаг. Инес приветствует ее с ледяной сдержанностью. Дага же чувствует себя как дома, похоже: он валяется на кровати и никак не развлекает свою девушку.

– Сеньор Дага хочет взять нас на танцы, – объявляет мальчик. – Можно мы пойдем танцевать?

– Нам сегодня нужно в «Ла Резиденсию». И ты это знаешь.

– Я не хочу в «Ла Резиденсию»! Там скучно! Я хочу танцы!

– Никаких танцев. Ты еще маленький.

– Я умею танцевать! Я не маленький! Я покажу. – И он кружится по комнате – в мягких голубых туфлях ступает легко и не без изящества. – Вот! Видела?

– Ты не пойдешь на танцы, – говорит Инес твердо. – За нами заедет Диего, и мы отправимся с ним в «Ла Резиденсию».

– Тогда сеньор Дага и Фрэнни тоже поедут!

– У сеньора Даги свои планы. Мы не рассчитываем на то, что он их оставит ради нас. – Она говорит так, будто Даги нет в комнате. – Кроме того, ты отлично знаешь, что в «Ла Резиденсию» посторонним нельзя.

– Я посторонний, – возражает мальчик. – Мне можно.

– Да, но ты – другое дело. Ты мой ребенок. Ты светоч моей жизни.

Светоч моей жизни. Вот это да, сказать такое в присутствии чужих людей!

А вот и Диего, и второй брат – тот, что никогда рта не открывает. Инес встречает их с облегчением.

– Мы готовы. Давид, собирайся.

– Нет! – говорит мальчик. – Не хочу ехать. Хочу праздник. Можно нам праздник?

– Не время для праздника, нам нечего предложить гостям.

– Это неправда! У нас есть вино! В кухне! – И он вмиг вскарабкивается на кухонный шкафчик и тянется к верхней полке. – Видите! – кричит он, победно показывая бутылку. – У нас есть вино!

Побагровев, Инес пытается отнять у него бутылку.

– Это не вино, это херес, – говорит она, но мальчик от нее ускользает.

– Кто хочет вина? Кто хочет вина? – распевает он.

– Я! – говорит Диего.

– И я! – говорит его молчаливый брат.

Оба смеются – к досаде своей сестры. Сеньор Дага присоединяется:

– И я!

Емкостей для питья на шестерых не находится, и мальчик идет по кругу с бутылкой и стаканом, наливает каждому и торжественно дожидается, пока стакан не опорожнят.

Подходит к Инес. Та хмурится и отвергает стакан.

– Пей, – повелевает мальчик. – Я нынче царь и велю тебе пить!

Инес пригубливает по-дамски.

– Теперь я, – объявляет мальчик, и никто не успевает его остановить – он подносит бутылку к губам и делает щедрый глоток. Мгновение он торжествующе оглядывает собравшихся. А затем давится, кашляет и плюется. – Гадость какая! – Он задыхается. Бутылка падает у него из рук, сеньор Дага ловко спасает ее.

Диего с братом валяются от хохота.

– Что с тобой, Царь благородный? – вопит Диего. – Ты как в чаду, и пьешь ты шатко?[2]

Мальчик отдышался.

– Еще! – кричит он. – Еще вина!

Если Инес не собирается предпринять хоть что-нибудь, пора вмешаться ему, Симону.

– Ну хватит! – говорит он. – Уже поздно, Давид, нашим гостям пора.

– Нет! – говорит мальчик. – Не поздно! Я хочу сыграть. Хочу сыграть в «Кто я?».

– Кто я? – говорит Дага. – И как же в это играют?

– Нужно сделать вид, что вы – кто-то, и все будут угадывать, кто. В прошлый раз я делал вид, что я – Боливар, и Диего тут же угадал, правда, Диего?

– А расплата какая? – спрашивает Дага. – Какая тебе будет расплата, если мы угадаем?

Мальчик, похоже, смущается.

– Когда-то мы в это играли, – говорит Дага, – и если кто-то угадывал, нужно было выложить тайну – самую сокровенную тайну.

Мальчик молчит.

– Нам пора, на игры нет времени, – робко говорит Инес.

– Нет! – говорит мальчик. – Хочу в другую игру. Хочу «Правду или последствия».

– Так-то лучше, – говорит Дага. – Расскажи нам, как играть в «Правду или последствия».

– Я задаю вопрос, а вам надо отвечать, врать нельзя – только правду. Если говорите неправду – расплата. Хорошо? Я начинаю. Диего, у тебя зад чистый?

Воцаряется тишина. Второй брат краснеет, а затем взрывается могучим хохотом. Мальчик счастливо смеется, кружится, танцует.

– Ну же! – кричит он. – Правда или последствия!

– Играем один кон, – снисходит Инес. – И больше никаких грубых вопросов.

– Никаких грубых вопросов, – соглашается мальчик. – Теперь опять моя очередь. Вопрос к… – он оглядывает комнату, их, одного за другим, – мой вопрос к… Инес! Инес, кто тебе нравится больше всех на свете?

– Ты. Ты мне нравишься больше всех.

– Нет, не я! Какой мужчина тебе нравится больше всех на свете, чтобы он тебе в животе ребенка сделал?

Молчание. Инес сжимает губы.

– Тебе нравится он, или он, или он, или он? – спрашивает мальчик, поочередно указывая на четверых мужчин.

Вмешивается он, Симон, четвертый мужчина.

– Никаких грубых вопросов, – говорит он. – Это грубый вопрос. Женщина не делает ребенка со своим же братом.

– Почему?

– Не делает, и все. Никаких «почему».

– Каких «почему»! Я могу спрашивать, что хочу! Такая игра. Хочешь, чтобы Диего сделал внутри тебя ребенка, Инес? Или хочешь Стефано?

Он вмешивается опять – ради Инес.

– Ну хватит!

Диего встает.

– Поехали, – говорит он.

– Нет! – говорит мальчик. – Правда или последствия! Кто тебе больше всех нравится, Инес?

Диего смотрит на сестру.

– Скажи что-нибудь. Что угодно.

Инес молчит.

– Инес вообще ничего не хочет с мужчинами, – говорит Диего. – Вот тебе ответ. Она никого из нас не хочет. Она хочет быть свободной. А теперь поехали.

– Правда? – спрашивает мальчик у Инес. – Это неправда, верно? Ты обещала мне братика.

И вновь он влезает: