Джонатан Кэрролл - Замужем за облаком. Полное собрание рассказов Страница 36

– Ерунда! – Шаман (его звали Венаск) похлопал Линда по колену. – Погодите-ка минутку! Мне тут пришла в голову одна мысль. – Он встал и, сделав Линду знак рукой оставаться на месте, вышел, а вскоре вернулся с кожаной курткой. – Вот, наденьте.

Линд встал и натянул ее. Она была похожа на те куртки, что носили летчики во время Второй мировой войны, с меховым воротником, потертая и исцарапанная.

Через мгновение куртка стала покрываться шерстью.

Это напоминало ускоренную съемку распускающихся весной цветов.

Линд, вскрикнув, скинул куртку и бросился из комнаты, но Венаск спокойно удержал его.

– Что это за чертовщина?

– Это Куртка Добродетели. Если ее наденешь и она покроется шерстью, значит в вас еще остались честность и простодушие. А если ничего не вырастет, значит все умерло. Где-то в душе вы все еще добрый человек. Запутавшийся, но добрый. Добродетельный человек с двадцатью миллионами долларов. И что вы собираетесь с ними делать?

На этот вопрос Линду было ответить не легче, чем решить, что делать со своим будущим.

Венаск, старавшийся не давать людям небесных откровений, пожалел его, ясно видя, что его растерянность проистекает из его добродетелей. Линд слишком забил себе голову мыслями о богатой жизни и сам не догадывался, что он потенциальный святой.

Поняв это, Венаск несколько отбросил свои принципы и еще немножко подтолкнул его в правильном направлении.

– Вы когда-нибудь замечали, что у вас в кармане всегда денег не столько, сколько вы думали? Заглядываете в бумажник, полагая, что там десять баксов, а там тринадцать? Или восемь? А куда делись остальные? Те, что, вы думали, у вас есть? Вы когда-нибудь задумывались об этом?

– Нет.

На лице Линда не отразилось ничего, позади глаз не вспыхнули лампочки осознания, всплывающего из самого нутра, – ничего.

Венаск покачал головой. Возможно, парень так никогда и не станет святым. Просто богатый и тупой. Вот что случается, когда побудешь какое-то время богатым: вся прежняя растерянность, с которой было бы так интересно повозиться, все вопросы исчезают без следа. Богатство приносит спокойствие и самодовольство. Зачем думать «Почему я?» или «В чем тут смысл?», когда карманы полны?

В этом и заключалась хитрость их плана. Все больше и больше людей становятся богатыми, все меньше и меньше людей задумываются о смысле. Линду придется это выяснить для себя. Венаск сам это выяснил, но с большим трудом.

– Выслушайте меня внимательно, Линд. Куда деваются эти лишние деньги? Вы думаете, что потратили их? Или они у вас вывалились? Задумайтесь – у вас было десять баксов. А если, когда вы смотрите, у вас их восемь или тринадцать – тут что-то не то. Идите домой и подумайте об этом. Конец дискуссии.

Линд уселся в своей квартире еще более растерянный, чем когда-либо. Он знал, что Венаск не шарлатан; магия и интуиция так и искрились в нем, как бенгальские огни на Четвертое июля. Шаман говорил загадками и намеками, и он был скромен.

Так что же он имел в виду?

В последующие дни, вплоть до того времени, когда он положил свое богатство в банк и жизнь закрутилась чертовым колесом, он проверял свой бумажник.

Утром он клал туда два доллара и тридцать девять центов, но в четыре часа пополудни там оказывалось четыре доллара и одиннадцать центов, а однажды он нашел там даже пятнадцать долларов и сорок пять центов.

На следующий день Линд снова клал туда, внимательно пересчитав, ровно два доллара и тридцать девять центов. Но конечно же, к концу дня сумма всегда вырастала или уменьшалась до совершенно другой. Неужели такое происходило с ним всю жизнь? Даже когда он был беден и думал, что знает в лицо и с изнанки каждый доллар в кармане? Неужели такое возможно?

Он накупил книг и журналов по финансам и читал их до тех пор, пока ему не стало казаться, что глаза плавятся в глазницах. Он разговаривал с финансистами, банковскими служащими, мошенниками. Каждый рассказывал ему что-нибудь свое, всегда что-то новое. Получалось, будто они говорили на разных языках, хотя считалось, что все они говорят о деньгах. Текущие активы, офшорные фонды, пролонгация кредита, драгметаллы, арбитраж, черный нал.

Чтобы проверить зреющую теорию, он спросил одного видного консультанта по финансам, каковы шансы пролонгации кредита в драгметаллах, если он возьмет свой индивидуальный пенсионный счет и однорядную скидку на амортизацию и проведет через менажницу «Кумпол» в фонд Вертуна-Болтуна?

Консультант ответил, что это чертовски рискованно, но возможно.

Линд вернулся к Венаску и с суровым блеском в глазах сказал:

– Это деньги! У них свой язык. О них можно сказать что угодно, и люди думают, что понимают. Но на самом деле никто не знает, о чем идет речь. – И он рассказал Венаску о своей встрече с консультантом.

– Теперь у вас котелок варит! – улыбнулся шаман. – Так вы заметили эту штуку с деньгами в кармане?

Линд кивнул и рассказал о заколдованных двух долларах и тридцати девяти центах. Венаск так обрадовался, что по-детски захлопал в ладоши:

– Верно! И?..

Линд посмотрел ему прямо в глаза и сказал нечто безумное:

– Я хочу поговорить с деньгами. Я хочу, чтобы вы меня самого превратили в деньги и я смог бы задать им вопросы на их собственном языке.

– Блестяще! – вскричал Венаск и превратил новоиспеченного миллионера в долларовую бумажку.

Вам известна фраза «деньги говорят»? Они говорят. У них нет ударений, дифтонгов, седилей или умляутов, потому что их язык – это постоянный гул, который не прекращается и который сами они всегда безошибочно понимают.

Каждая монетка, каждая облигация, каждая зеленая, голубая или красная ценная бумажка что-то говорит, и другие им подобные все время их понимают. Деньги не знают границ или высоты над уровнем океана, азимута или долготы. Они крайне эгоистичны и знают прежде всего лишь собственную ценность, а потом ценность себе подобных. Все остальное не имеет значения. А им подобные – это сотни миллионов кусков дерева или камня, раковин или чего угодно, что можно когда-нибудь конвертировать в деньги.

Так что они говорят, но никто их не слышит или не понимает.

Будучи долларовой бумажкой, Линд перешел из крокодилового бумажника какого-то богача в потертый карман продавца газет, потом к женщине с длинными ногтями… А потом понял, что ему не нужны люди, чтобы ходить, где вздумается. Он свободен делать все, что хочет.

Долларовый банковский билет Уильям Линд быстро освоил язык денег, но прошло немало времени, прежде чем он узнал их величайшую тайну. Это случилось лишь после того, как его положили на зловеще огромный счет на Больших Каймановых островах и посвятили в План.

Еще задолго до того, как об этом задумались философы, деньги (или товарообмен, валюта, платежные средства) открыли свободную волю. Единственным препятствием являлось то, что без человека у них не было ни значения, ни изготовителя. И потому они дожидались своего времени, обсуждая это в своем обширном и все растущем сообществе. И наконец составили свой План.

Поскольку и те и другие были беспомощны друг без друга, но денег было гораздо больше, чем людей, они решили: пусть человек думает, будто он главный. Он мог поклоняться им или относиться как к грязи, презирать или играть на бирже до скончания своих дней, но, как с ребенка, считающего, будто родители делают то, что он им скажет, деньги не спускали нежных глаз со своего создателя и помалкивали. Пока, думали они, не будут совершены настоящие ошибки. Потом потихоньку, как швейцарские банкиры, деньги выступили на сцену и стали производить необходимые изменения: там вызвать крах, тут создать картель, погубить карьеру какого-нибудь кандидата от Демократической партии, дать личности вроде Уильяма Линда в карман больше, чем тот ожидал.

К тому же деньги были игривы и имели прекрасное чувство юмора. Они подшучивали над людьми, выпрыгивали у них из карманов или запрыгивали туда, зачастую так тонко, что никто не замечал. Они были как быстро перевоплощающийся артист с крайне немногочисленной, но благодарной и разбирающейся в искусстве публикой. Время от времени находились даже люди, догадавшиеся или выяснившие, что происходит, но хранившие молчание, поскольку своим приспешникам деньги твердили одно: мы знаем что делаем, так что, пожалуйста, помалкивайте об этом, и мы позаботимся о вас.

Линд спросил, почему одни люди так богаты, а другие так бедны.

Потому что Бог передал заботу об этой стороне жизни деньгам, и они стараются как могут, но совершенных систем не бывает. Существует неравенство.

Бог? Неравенство? Линда это рассердило! А знают ли они, что такое просто хотеть всего? Не нуждаться, а хотеть, не важно чего – новой ли краски на стены или билета на футбол? Но ты не можешь себе позволить ни того ни другого, потому что должен расплатиться по счетам. Знакомо им такое слово: «расплатиться»? Знакомо. Они рассмеялись и велели ему не валять дурака – что ты, мол, как человек, право слово.