Лия Флеминг - Девушка под сенью оливы Страница 37

Она благодарно улыбнулась Брюсу.

– Огромное спасибо за обед! Вкуснотища! Но это ничего не меняет. Я остаюсь, и это решено! А все свои приказы можешь оставить при себе, ясно?

– Не язви, Пенни! Это тебя не красит.

– А с чего ты решил, что можешь мною командовать?

– Потому что я волнуюсь за тебя. И чувствую свою ответственность за твою жизнь. В конце концов, ведь это же я втянул тебя в эти дела. Или ты забыла?

– Пожалуйста, не обольщайся на свой счет! Уже тогда, когда я отказалась уезжать из Афин вместе с друзьями Эффи и Уолтера, я хорошо представляла себе, что делаю. И я знала, что поступаю правильно! Потому что могу принести здесь какую-то пользу. И сейчас не отступлюсь! Я ничего не боюсь!

– В том-то вся и беда, Пенни! Потому что бояться следует. Скоро здесь будет самый настоящий ад, и кто уцелеет в этом аду – известно лишь одному Богу. Боюсь даже думать о том, что станет с тобой, если ты попадешь в плен. Или даже того хуже! Война – это страшно!

– Я все прекрасно понимаю! Или ты забыл, где мне довелось побывать минувшей зимой? Я там на такое насмотрелась… Не волнуйся, справлюсь! Не смейся, но, честное слово, я всем сердцем чувствую, – для пущей убедительности Пенни даже постучала кулаком себе в грудь, – что мое призвание – это помогать больным, облегчать их страдания. Сама не знаю, откуда такая уверенность, но она есть, и это факт. Когда я рвалась в Афины, то хотела просто убежать от семьи, от притязаний домашних на мою жизнь, от тех обязательств, которые мне вменялись, от маминых надежд, которые она на меня возлагала. А потом я стала заниматься сестринской практикой, и все моментально изменилось. Мой побег из дома перестал быть просто приключением взбалмошной девчонки. Мое пребывание в Греции – это, если хочешь знать, вопрос жизни и смерти, особенно здесь, на Крите, и сейчас, когда все бегут и каждый спасается как может. Боже, как я мечтала в свое время о путешествии на Крит! И вот оно, мое путешествие и, если хочешь, моя судьба! Я ни о чем не жалею. И эта война – не только твоя, но и моя тоже!

Над столиком повисло долгое молчание: молчала Пенни, опустошенная после столь неожиданного взрыва чувств, молчал Брюс, пораженный столь необычной откровенностью. Наконец он осторожно взял Пенни за руку.

– Тогда удачи тебе! Она тебе может очень пригодиться!

– И тебе тоже! – Она прикрыла сверху его руку своей. – Ты помнишь нашу первую встречу на балу в Шотландии?

– Да, как сейчас вижу тебя в библиотеке с толстенным томом в руках! Платье на тебе было, скажем прямо, просто дурацкое!

– Оно действительно было ужасным! Сплошные оборки! А куда ты сейчас? – осмелилась поинтересоваться она, чувствуя, как между ними устанавливается некая особая, доверительная близость.

– Куда пошлют… Не имею права распространяться на подобные темы. Думаю, наши пути еще пересекутся. В одном месте, в другом… Я и сам не знаю, где буду завтра. Пенни, прошу тебя еще раз – будь осторожна! Если случится худшее и мы проиграем, не доверяй незнакомым людям. Помни, твое присутствие на острове уже многократно зафиксировано их шпионами. Они шныряют по всем портовым точкам и кафе, скрупулезно помечая каждое новое лицо, появившееся на острове. А ты бросаешься в глаза сразу. Постарайся смешаться с местными. Поработай над освоением местного диалекта. Если что, говори, что оказалась здесь проездом из Афин. Не высовывайся! Не лезь на рожон! И, ради всех святых, немедленно перекрась волосы в черный цвет. На голове носи платок, как все гречанки. Беда вот, что ты гораздо выше всех местных женщин.

– Брюс, зачем ты говоришь мне все это?

– Только затем, – внезапно перешел он на полушепот, – что если события начнут развиваться по наихудшему сценарию, то многие из местных подадутся в горы. Не забывай, народ здесь свободолюбивый. Начнут партизанить. Им тоже может понадобиться медицинская помощь. Тебе ясно? А потому, моя дикая горная козочка, если случится что-то плохое, немедленно уноси ноги в горы. Надеюсь, ты еще не разучилась бегать по горным склонам.

– То есть ты не веришь, что мы сейчас сможем одержать над ними победу?

Брюс помолчал и, с видом заговорщика оглядевшись по сторонам, на случай, если их подслушивают, проговорил вполголоса:

– Если честно, то не очень. Мне кажется, у наших уже не осталось ни сил, ни оружия, ни веры в себя, чтобы вырвать у немцев победу. Пока! Но Крит мы просто так не сдадим. Это все, что я могу сказать. – Он взглянул на часы и тяжело вздохнул. – Мне пора! Пошли, я подброшу тебя до базы.

Всю дорогу до госпиталя они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли. Для Пенни весь романтизм ее свидания с Брюсом был начисто смазан его последним заявлением, исполненным пессимизма и горечи. Да и сам он устремляется навстречу опасности, не важно, что за секретная миссия ему поручена. Ясное дело, подробности своей работы он с ней не станет обсуждать. Брюс и так сказал ей слишком много. А главное – предупредил о том, что она должна быть готова к худшему. А может, и правда отправиться в эвакуацию вместе с другими медсестрами? На плавучем госпитале работа для нее обязательно найдется. Да, одно дело иметь мужество и готовность проявить его и совсем другое – подвергать опасности других людей. Предположим, она останется, и местные даже приютят ее. Но ведь их тут же расстреляют, если ее поймают.

Брюс высадил Пенни возле патрульного поста. Она долго махала ему вслед, не в силах сдвинуться с места. Глаза щипало от песка, струями разлетевшегося из-под колес после резкого разворота джипа. Да разве только один песок виноват? Когда они увидятся снова, с тоской подумала она. Каждая встреча с Брюсом так много значит для нее. Война, как ни странно, обозначила новый этап в их взаимоотношениях. Наконец-то!

В госпитале что-то неуловимо изменилось за время ее отсутствия. Не было прежней толкотни, уменьшилось число раненых, лежавших под натянутыми тентами на берегу. Она заторопилась в ординаторскую и по дороге столкнулась лоб в лоб с начальником госпиталя Дугласом Форситом.

– А вы что здесь делаете? – заорал он при виде ее.

– Я пришла на дежурство. Немного опоздала, правда… Но был налет… и я…

– При чем здесь налет? Почему вы не на корабле? – Его загорелое до черноты лицо выразило нескрываемое удивление.

– На каком корабле?

– Итак, они вышли в море без вас. Ночью мы эвакуировали в Египет весь женский состав госпиталя и самых тяжелых больных. Господи ты боже мой! Значит, ночью вас на базе не было? Где же вы шатались, хотел бы я знать? Почему проворонили этот чертов корабль?

Итак, снова роковое стечение обстоятельств, поразилась Пенни превратностям своей судьбы. Уже в который раз судьба все решает за нее. Пенни даже внутренне содрогнулась при мысли о том, сколь велико значение рока в ее жизни. Да, уже в который раз судьба лишает ее права выбора, оставляя лишь одно: покорно плыть в фарватере событий, подчиняясь обстоятельствам. Обстоятельства снова оказались сильнее ее, это правда. В первую минуту Пенни охватило смятение, но она тут же постаралась взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, она спокойно ответила:

– У меня оформлены документы на эвакуацию вместе с семьей консула. Я ведь сотрудник миссии Красного Креста.

– Вот и отправляйтесь вместе с ними, ради бога! Я не могу оставить вас здесь. Одна женщина в окружении нескольких сотен солдат. Не положено!

– Но сэр! – отчаянно взмолилась Пенни. – Я же могу оказаться вам полезной, пока еще есть время. Вы же знаете, у меня есть опыт! – Сестре не положено вступать в пререкания с врачом, тем более с самим начальником госпиталя. Но сейчас ей было не до соблюдения формальностей делового этикета. – Неужели вам не нужна пара свободных рук?

– Меня волнуют не столько руки, сколько остальные части вашего драгоценного тела! Куда я вас дену? Где поселю? И с кем? С санитарами?

Но тут к ним торопливо подошел доктор Эллис. Вид у него был крайне озабоченный.

– Представляешь, – обратился он к Форситу, – еще два болвана заработали себе солнечный удар! Сестра Георгиос! Срочно займитесь ими! У меня пять новых случаев диареи. Больных нужно немедленно изолировать. Если так и дальше дело пойдет, то инфекция быстро распространится по всем палаткам. И еще, Дуглас! Не отказался бы ты взглянуть на одного из моих раненых? Что-то мне его спина не нравится.

Пенни пулей помчалась переодеваться. Они потом договорят с доктором Форситом, а пока ей надо спасать бедняг от солнечного удара. Наивные люди! Решили, видно, впитать в себя все солнце Крита. Бедолаги даже не подозревали о том, каким опасным может быть ласковое греческое солнышко.

Завтра она подумает о том, как ей узаконить свое пребывание здесь. Узаконить вопреки всем правилам и инструкциям. Разумеется, начальство, по своему обыкновению, станет протестовать. Но, в конце концов, она же из миссии Красного Креста. В случае необходимости ее можно будет переправить куда-нибудь, так сказать, в частном порядке. Да, корабль, вышедший в море без нее, – это знак. Верный знак того, что ей нужно остаться. И она остается!