Мил Миллингтон - Бытовая химия Страница 37

Я еще раз представил седлающую меня Джорджи и с энтузиазмом направился к дверям, прощаясь с Сарой.

Я впервые был на автограф-сессии. Большинство авторов, которыми я восхищался, никогда не проводили автограф-сессии, потому что были мертвы уже, по меньшей мере, лет сто. Но мне хочется думать, что писатели, которые мне нравятся, все равно бы в них не участвовали. Что более всего напоминает о степени известности, как не автограф? Нет, все мои любимые авторы спасались бы бегством от одной идеи автограф-сессии. Ну… кроме Диккенса: Диккенс бы точно подписывал книги в магазинах, устраивал бы чтения и позировал бы для журнала «Hello!», но уверен, только для того, чтобы люди узнали о какой-нибудь социальной проблеме. В любом случае, никто из отдела паблисити никогда не приглашал меня на автограф-сессии в сетевом магазине «Блэкуэлл», потому что никто из читателей написанных мною книг не хотел видеть мой автограф на внутренней стороне обложки. Что устраивало обе стороны, скажем прямо.

Хотя я никогда не был на подобных мероприятиях, у меня было представление о том, как они проходят. Автор сидит за столиком, где сбоку покоится аккуратная стопка книг. Вот и все. И на расстоянии десяти тысяч миль ни одного потенциального покупателя. Даже больше, чем просто нехватка людей, интересующихся его книгами, не говоря уже о подписанных им книгах, нет, мне казалось, что вокруг автора образовывалась некая исключительная зона позора. Сотрудники магазина с опущенными головами все время должны быть чем-то заняты, чтобы случайно не поймать его взгляд и не стать его сообщником, пока тот цокает зубами и, улыбаясь, закатывает глаза, словно говоря: «Да уж, весело придумали». Посетители собираются в кучки, причем на максимально дальней дистанции от того сидящего автора, им страшно даже проходить мимо к нужному отделу, потому что в воздухе витает явное ощущение того, что никто не покупает его книги и никто не хочет, чтобы на его книгах ставили автограф.

Неудивительно, что автограф-сессия Джорджи проходила совершенно иначе. Магазин просто захлебывался людьми. Народу было намного больше, чем в него вмещалось. Тротуар у входа был запружен ждущими своей очереди и желающими попасть внутрь. Они вытягивали шеи и вставали на цыпочки, чтобы поверх голов разглядеть, что происходит в магазине, силясь в нетерпении все рассмотреть, до того как наступит их звездный час. Была и пара полицейских. Один что-то вещал в рацию, и я подумал, что могут возникнуть проблемы с движением транспорта. Отдел паблисити «Макаллистер amp; Кэмпбел» был бы более чем счастлив, если бы полиция официально вмешалась из-за такой проблемы.

Ситуация была совершенно непереносимой: все эти люди объявились, чтобы увидеть Джордж. Но меня больше всего раздражало то, что они мешали мне ее увидеть. Я попробовал сказать стоящим у дверей: «Пропустите меня, я представитель издательства», но это прозвучало недостаточно убедительно, и меня не пропустили. Хотя, должен признаться, когда меня спросили: «А зачем вы тут?», стоило придумать нечто более вразумительное, нежели: «Это секрет», ß итоге мне не пришло в голову ничего лучшего, чем позвонить Джорджи на мобильный. К счастью, он был включен, и она послала кого-то меня встречать.

Актриса сидела за столиком, стопка книг на краю, но все остальное явно не соответствовало моему представлению, и я знал, что так и должно быть в ее случае: она же не автор, а знаменитость. Вместо того чтобы держаться поодаль, посетители так и льнули к ней. Не затем, чтобы им скорее подписали книгу, но из желания находиться в физической близости к ней. Хотя все стояли в очереди на своих местах, но увертывались и толкались, чтобы каждую секунду быть как можно ближе к ней. Те, кто наконец-то добрались до начала очереди и стояли рядом, обмениваясь репликами, широко улыбались. Все они – мужчины и женщины, молодые и старые – как только она смотрела лично на них, прямо в глаза, улыбались. И улыбались они не от удовольствия, как мне кажется. Их улыбки были непроизвольными. Думаю, если бы их попросили не улыбаться, глядя на Джорджи, им бы это не удалось. Это было приношением ей, приношением, которое они чувствовали себя обязанными преподнести. В этом было нечто пугающее. Но еще страшнее было то, что рядом с ней стояла… Фиона.

Торговые представители иногда появлялись на автограф-сессиях вместе с авторами, но я не мог представить себе, чтобы главы отдела паблисити часто приходили на них, особенно в субботу. Фиона очевидным образом решила наградить себя этой работой. Я мог представить ее объяснение: «Мы должны показать Джордж, что отдаемся на все сто… так что, на мой взгляд, сопровождать ее должна я». Что означало, что она всего лишь хотела постоять рядом с ней: «Смотрите, Джорджина Най – и я вместе с ней… Должно быть, я тоже ничем не хуже, верно?»

Не желая мешать, я подошел к Фионе и встал у стола. Когда я проходил мимо Джордж, она мгновенно взглянула на меня и улыбнулась. Всего-то долю секунды, но этого было достаточно, чтобы нечто внутри меня запело. Фиона невозмутимо смотрела на меня и, когда я подошел ближе, сказала:

– Привет, Том, что ты тут делаешь? – ее интонация блуждала где-то между подозрением и презрением.

– Я просто подумал… – начал я, но как только я приготовился отвечать, она отошла от меня на несколько шагов. Это несколько поразило меня. Ситуация чем-то напомнила мне сцену из фильмов о мафиози, где кого-то задумали убить: они встречаются, ничего откровенно угрожающего не происходит, но потом тот, кто организовал дельце, отходит назад, потому что знает, что вот-вот появится некто и сровняет с землей его собеседника, из пушки. Неужели Фиона готова меня убить за то, что я самовольно явился на автограф-сессию? Это явно было бы ударной строкой в ее резюме, если бы она искала новую работу в отделе паблисити. Я оглянулся через плечо, быстро проверяя толпу в поисках Джо Пески. Фиона уставилась на меня и молча скрестила руки на груди, встав в позу, выражающую: «Ну, я жду вашего ответа». Наконец стало ясно, что она всего лишь хотела удалиться от Джордж, чтобы покупающая книги публика не расслышала, о чем мы говорим. Что, естественно, подразумевало: «Потому что, Том, на мой взгляд, ты вполне можешь ляпнуть нечто неподходящее». Я вздохнул про себя и прошел к тому месту, где она стояла.

– Просто я подумал… – Если бы у Фионы было хоть какое-то чувство юмора, она бы сделала еще несколько шагов назад, но у нее его не было. – Я подумал зайти и посмотреть, как идут дела.

Фиона кивнула и потом, все еще кивая, спросила:

– Зачем?

– А почему бы и нет?

– Да, почему бы и нет? Ведь тут совсем немного народу. Почему бы кому угодно не зайти и не посмотреть, что тут такое происходит?

– Речь идет не о ком угодно. А обо мне. Мое присутствие ничего не меняет.

– Ффф, – она издала короткий едкий смешок. – То же самое говорят о машинах и озоновом слое.

– Ты ездишь на огромном голубом кабриолете, я приехал на автобусе.

– Господи, я говорю для сравнения. Мне нет никакого дела до озонового слоя, понимаешь? Я просто использовала его в качестве образа.

– А, понимаю, – сказал я спокойно. Ее так легко было накрутить: не могу поверить, что когда-то считал ее неприступно спокойной и надменной. Может быть, она теряла навык или я повзрослел в человеческом смысле. Неважно. В любом случае, мне было скучно с ней спорить. Все, что мне было нужно, – побыть тут, пока Джорджи не закончит дела. Я сменил тему.

– Хорошие отзывы на книгу, – сказал я. – Ты, должно быть, довольна тем, как идут дела.

Я говорил праздничным тоном, надеясь, что она поймет, что я положительно настроен, причем речь шла и о ней лично, я не просто хотел сказать, что я постарался и написал хорошую книгу. К счастью, ей даже в голову не могла прийти мысль, что хорошие рецензии как-то связаны со мной. Моя задача ограничивалась написанием текста, все остальное – ее рук дело.

– Да, – ответила она, заметно расслабившись. – Эту книгу невозможно классифицировать.

Проясню, что последнюю фразу она сказала, озабоченно нахмурив брови. Книга, которую невозможно классифицировать, – самый большой ужас для маркетологов. Основная задача маркетолога состоит в том, чтобы успешно классифицировать книгу одновременно как можно более узко и как можно более широко. Маркетолог должен убедить всех, и продавцов, и покупателей, в том, что эта книга – практически копия той, что была выпущена совсем недавно и была жутко успешна.

Фиона продолжила:

– Но я сделана так, чтобы все обернулось в нашу пользу. У нас получилось две книги, и все притворяются, что покупают одну из них – феминистский трактат, чтобы на самом деле прочесть другую – автобиографию знаменитости из шоу-бизнеса. Мы будем на первом месте несколько недель. Могу поспорить, что придуманную нами модель для автобиографий знаменитостей будут использовать еще лет двести. – Я ожидал, что после последнего предложения последует саркастичная улыбка, но нет… очевидно, она действительно говорила на полном серьезе.