Аньес Мартен-Люган - Извини, меня ждут… Страница 4

– Яэль, умоляю тебя, приезжай к нам на ужин, дети ждут не дождутся. Мы не видели тебя уже несколько недель.

Я закатила глаза и сжала зубы.

– Сколько раз тебе объяснять? Я должна…

– Работать, – выйдя из себя, перебила она. – Да, знаю! Ты не способна говорить ни о чем, кроме работы!

Так я и поверила. Знай она это на самом деле, не позвонила бы, чтобы грузить разговорами о детях! Я остановилась и сжала кулак.

– Вот-вот, а ты меня задерживаешь, из-за тебя я опаздываю! Меня ждут. Поговорим позже.

Я отключила наушник, не позволив ей вставить ни слова. Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и сконцентрироваться, в чем я крайне нуждалась. Как только сердцебиение немного утихло, я направилась к переговорной и толкнула дверь, удерживая как можно более бесстрастное выражение лица.

– Извините, меня задержали.

Они понимающе кивнули, а я села рядом с англичанином, будущим счастливым покупателем заброшенного завода в глухой провинции. И он сам, и его французские адвокаты ликовали по поводу представившегося случая общипать нынешнего владельца, не нарушая закона. Меня это все не касалось. Я села слева от англичанина и чуть позади, скрестила ноги и слегка наклонилась, чтобы быть ближе к его лицу. С этого момента слова адвокатов обеих сторон будут входить в мои уши на французском языке и выходить из моих уст по-английски в форме тихого шепота. Честно говоря, я совершенно не вдумывалась в то, что произношу, смысл слов был для меня вторичным, моя задача заключалась в том, чтобы передать информацию, и только в этом. Сама ситуация и стоящие на кону ставки не имели значения, главное, я должна переводить все подряд, независимо от того, в связи с чем клиенты обратились в нашу компанию.

Два часа спустя контракты были завизированы и подписаны. На лицах всех присутствующих расцвели усталые, но удовлетворенные улыбки, в которых читалось облегчение. У меня гудела голова, но я должна была сопровождать их в бар отеля, где проходили переговоры, чтобы отпраздновать успех. Когда один из адвокатов протянул мне бокал шампанского, двусмысленно подмигнув, я ответила ему холодным взглядом: здесь я только выполняю свою работу. А что этот придурок вообразил? Я собой не торгую. После стольких часов, проведенных за одним столом, некоторые позволяли себе возомнить, что в обязанности переводчика входит и ублажение клиентов. Жалкие типы! Мой рабочий день заканчивается, теперь они в состоянии общаться без моей помощи – все достаточно владеют английским, чтобы обменяться взаимными поздравлениями по поводу успешного завершения дела. Из вежливости я пригубила шампанское, попросила бармена вызвать такси и, поставив бокал на стол, обернулась к довольным собой мужчинам. Я пожала им руки и направилась к выходу. Шон, британский клиент, догнал меня, когда я входила в вертящуюся дверь отеля. Я тяжело вздохнула и остановилась. Как всегда, я до конца вела себя профессионально.

– Яэль, ваша помощь сегодня была крайне полезна. Ваши услуги понадобятся мне в ближайшие недели, – сладко прошелестел он.

Только этого не хватало! В глубине души я мечтала поскорее уйти и едва скрывала нетерпение. Шон – постоянный клиент, им занимаюсь только я, согласно его требованию, не подлежащему обсуждению. Он вбил себе в голову, что между нами установились некие особые отношения, и все потому, что однажды я допустила слабость и сообщила ему, что моя мать англичанка, как и он.

– Обратитесь к Бертрану, и мы составим для вас расписание.

Он улыбнулся и слегка покачал головой, делая вид, что не понимает. Сунул руку в карман, оглядел меня с ног до головы, на лице его застыла улыбка записного соблазнителя.

– Яэль… я хотел сказать… было бы проще и вам, и мне… Мы могли бы договориться без него, и ваш гонорар от этого только выиграет.

Эту фразу я знала наизусть: он выдавал ее всякий раз, когда я работала у него переводчиком. Новый нюанс заключался в том, что сегодня он упомянул деньги.

– Обратитесь к Бертрану, – решительным тоном сухо повторила я.

Он хмыкнул. До него дошло. Наконец-то!

– Ваша лояльность хозяину и впрямь непоколебима.

Я выпрямилась и сделала шаг к нему.

– От этого зависит качество наших услуг, Шон. Я незамедлительно сообщу Бертрану о вашей просьбе, – бесстрастно пообещала я.

– Был бы рад иметь таких, как вы, сотрудников.

Похоже, он никогда не отстанет от меня! Что ж, такова обратная сторона медали, я – лучшая.

– Я не свободна, и вам это известно. Хорошего вечера.

Тут подъехало такси, я в последний раз окинула его холодным взглядом, села в машину и назвала водителю адрес. Застегнув ремень, я не стала любоваться Парижем – дорогу от отеля «Пульман» на Монпарнасе до своего дома я знала наизусть. Я вытащила из сумки телефон. Алиса доставала меня эсэмэсками, умоляя приехать хотя бы в следующее воскресенье днем. Ладно, сделаю свое Доброе Дело, и меня оставят в покое на несколько недель. Я ответила сестре и смогла наконец заняться почтой. За последние часы Бертран переслал мне более двух десятков писем по поводу организации поездок клиентов, поиска квартир для них, новых переговоров. Мне это нравилось.

В моей работе никогда не бывало простоев. Я постоянно переключалась с собственно переводческой деятельности на агрессивное завоевание новых заказчиков, а через час на планирование и организацию «под ключ» всех деталей пребывания в Париже очередного клиента. Даже когда выдавалась передышка, я не тратила ее на бутерброд, а использовала, чтобы напомнить о нас клиентам, узнать, что у них нового и не требуются ли им наши услуги. Только услышав, как шофер просит расплатиться, я поняла, что приехала к себе, на улицу Камброн в XV округе.

Изначально моя квартира была самой что ни на есть типичной для этого района: покоробившийся паркет, пожелтевшая потолочная лепнина, старый мраморный камин, годный лишь на то, чтобы собирать пыль. Когда я вошла в нее в первый раз, мне хватило нескольких минут, чтобы оценить ее потенциал и понять, что в ней я буду чувствовать себя дома, – естественно, после кое-какого ремонта. Я все заменила: стены обшили гипсокартоном и выкрасили краской чистейшего белого цвета, паркет обновили и покрыли лаком, чтобы уход был простым и эффективным, камин убрали, заменив большим стенным шкафом. Мое жилье должно быть практичным, хорошо организованным, чистым. В гостиной я поставила диван, больше похожий на широкую скамью: покупая его, я отказалась от подушек: как можно работать развалясь?! Перед диваном стоял низкий столик из плексигласа, его прозрачность успокаивала меня, и с виду он как бы не занимал места. Я приобрела телевизор с системой Hi-Fi, его установил мастер, я смотрела по нему только круглосуточные новостные каналы. Не помню, чтобы после переезда я хоть раз включала музыку; инструкцию, которая хранилась в специальном пластиковом конверте вместе с гарантийным талоном, я никогда не открывала. В прихожей имелся только маленький стол на одной ножке с плошкой для ключей, а также вешалка, и этого было вполне достаточно. Что до спальни, то там стояла лишь кровать, застилаемая исключительно белым бельем, и прикроватная тумбочка с зарядным устройством для телефона. Для кухни со встроенной техникой я все же приобрела набор посуды – ее я распаковала, но ни разу не использовала. Вечером, вернувшись с работы, я садилась на свой диван-скамью и внимательно оглядывала белый интерьер, сверкающий больничной чистотой: мне было комфортно – порядок успокаивал меня.

Вечером я ужинала, поглядывая одним глазом на телевизор с включенным информационным каналом, а другим на экран MacBook Air. Передо мной был суп мисо, на десерт я собиралась съесть яблоко Грэнни Смит. Сегодняшние новости были не особо интересными, но я обязана оставаться в курсе всего происходящего, чтобы оперативно реагировать на запросы наших клиентов, занимающихся финансовыми спекуляциями. Было уже поздно, а поскольку завтра меня ждал нелегкий день, засиживаться не стоило. Я все же сумела выкроить в своем перегруженном распорядке дня пятнадцать минут передышки и использую их для головомойки своей ассистентке. Дуреха нарушила порядок на моем письменном столе, переложив одну папку не в ту стопку! А ведь я уже сколько месяцев талдычу, что она не должна прикасаться к чему бы то ни было на моем столе. Я положила миску, тарелку и оба прибора в посудомоечную машину и включила ее. Какая мерзость – оставлять грязную посуду, которая к тому же воняет. Я налила себе большой стакан ледяной минеральной воды и пошла в спальню. Домработница сменила постельное белье и полотенца, как положено: она делала это два раза в неделю. Я вынула из шкафа свои лубутены, поставила их на полку и приготовила на завтра костюм, а также пакет с принадлежностями для бассейна. Сегодняшние вещи отправились в корзину с грязным бельем. Я разделась и с заколотыми волосами встала под душ. Прикосновение холодных плиток пола и ледяной воды доставило мне удовольствие, я долго и тщательно мылась. Потом, чувствуя себя чистой, сухой и взбодрившейся, взяла электрическую зубную щетку и занялась зубами. Как каждый вечер, после щетки в ход пошла зубная нить – нужно удалять мельчайшие остатки пищи. Когда результат удовлетворил меня, я занялась волосами. Наконец-то освободила их, они упали на спину, и я старательно расчесывала их щеткой, пока они полностью не разгладились. Затем надела чистую пижаму и забралась в постель. Сначала я присела на край, открыла тумбочку, вынула пластинку снотворных, запила таблетку холодной водой и поставила будильник мобильного телефона на шесть тридцать. Потом нырнула под одеяло и подоткнула его со всех сторон – мне нравится спать именно так. Можно выключать свет. Я уставилась в потолок, используя полчаса до того, как подействует снотворное, чтобы мысленно пробежаться по завтрашнему расписанию.