Кейт Эберлен - Скучаю по тебе Страница 4

В последний день отпуска на рассвете я бежал вдоль Арно, пересекая реку то в одну сторону, то в другую на каждом мосту, разворачиваясь и меняя направление, подставляя теплому утреннему солнцу то лицо, то спину. Кроме меня, на улицах не было никого, лишь изредка я натыкался на дворников с метлами, и мне казалось, что все вокруг принадлежит мне одному. А может быть, наоборот, я весь принадлежу этому городу. Мысли мои витали свободно и легко, и вдруг я подумал, что мог бы снова приехать в этот город или даже поселиться здесь, стоит только захотеть. В этом древнем городе я мог бы стать человеком без прошлого, быть кем захочется, кем угодно. В восемнадцать лет эта мысль стала для меня откровением.

Пересекая Понте-Веккьо в третий раз, я перешел на шаг, чтобы восстановить дыхание. Вокруг не было ни души. Блестящие витрины ювелиров были надежно закрыты тяжелыми деревянными ставнями. Казалось, что я перенесся на пятьсот лет назад. В отсутствие толп туристов все казалось нереальным, как заброшенная декорация для фильма.

Наверное, я надеялся снова встретить здесь ту девушку. Впрочем, вряд ли бы я нашелся, что ей сказать, как и в первые две наши встречи. Возвращая фотоаппарат, я даже постеснялся посмотреть ей в глаза, да и потом, когда мне выпал еще один шанс, его я тоже упустил.

Стоя в очереди за мороженым у моста, я почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо. И, обернувшись, снова увидел ее. Она улыбалась так, словно мы были знакомы всю жизнь и впереди нас ждало удивительное приключение.

– На улице Виа-дей-Нери есть потрясная джелатерия! Там шесть шариков стоят столько же, сколько здесь один! – объявила она.

– Вряд ли я смогу осилить шесть шариков!

Я пытался сострить, но получилось высокомерно и претенциозно. Опыта общения с девушками у меня было мало.

– Честное слово, в той лавке ты и не заметишь, как съешь все шесть!

А ты покажешь дорогу? Супер! Пошли вместе! Нет, ничего из этого я не мог ей ответить, потому что рядом стояли мои родители. Так что вместо этого я просто тупо уставился на нее, прокручивая в голове разные варианты ответов. А тем временем ее радостная улыбка потускнела, обратившись в удивленную и неловкую, а потом и вовсе сошла с лица, и девушка заспешила, чтобы догнать свою подругу.

На северном берегу Флоренция начинала просыпаться от механических звуков поднимавшихся роль-ставен баров, что открывали двери первым посетителям. Когда я вышел на центральную площадь у собора, солнце осветило контрастные полосы мрамора на знаменитой колокольне, и воздух вдруг наполнился звоном колоколов. Флоренция была похожа на настоящий рай на земле, и я подумал, что, живя здесь, человек просто не мог быть несчастным.

В лобби отеля я встретился с родителями и отправился с ними на завтрак.

– Одинокий марафонец, – заметил папа.

Он всегда это говорил, когда видел меня после пробежки, будто эта фраза имела какое-то значение. А на самом деле это было просто название старого фильма, виденного папой в юности.

Мне в обществе родителей опять стало неуютно. Это уже был какой-то условный рефлекс.

В школе я слышал, что приличный отпуск в Тоскане подразумевал обязательно аренду виллы с бассейном посреди оливковых рощ и зеленых холмов. В идеале, конечно, предполагалось, что виллой вы владеете, а не арендуете ее. Мой же отец вместо этого забронировал нам самый дорогой отель в центре города. Я не знаю, кто и когда решил, что все должно быть именно так и не иначе, но с раннего возраста я понял, что есть определенный порядок вещей, как все это делать принято, и еще то, как этот порядок вещей понимает мой папа, и папа часто делает не совсем так, как принято. Сам он рос в обычной семье, и родители не могли дать ему частного образования. Теперь же он мог себе позволить отправить детей в любую школу. И на спортивные соревнования школы он приезжал в блейзере и галстуке, в то время как другие отцы, крутые парни, посещавшие Каннский кинофестиваль и имевшие офшоры на Каймановых островах, надевали в этот день джинсы, поло и лоферы на босу ногу. Все как один, словно соревнуясь за звание самого стильного и неформального «Отца года». Я, студент-старшеклассник, уже усвоил правило, что каждый волен одеваться как хочет. Но наряды моего отца повергали меня в ужас.

– И кому, скажите на милость, хочется сыра в такую рань? – Мой отец осматривал шведский стол. Он был из тех людей, кто всегда громко заявляет о своем мнении, словно ожидая, что аудитория его поддержит.

– Кажется, немцы едят это на завтрак, – тихо, чтобы ее не услышали, ответила мама.

– Интересно, какой среди немецкого населения процент заболеваемости раком прямой кишки? – задумался папа. – И еще эти их копченые колбаски…

– Куда отправитесь сегодня? – спросил я их, когда мы вернулись к столу с полными тарелками.

В наш пакетный тур «Сокровища Тосканы» были включены экскурсии в другие знаменитые города региона. В первую поездку в Ассизи водителю пришлось дважды останавливать автобус – меня укачивало до рвоты. Так что теперь я целые дни проводил один во Флоренции. В собственном темпе я осматривал церкви и музеи, наслаждаясь легкостью и свободой от родительского гнета.

– В Пизу, – ответил отец.

Он никогда не верил до конца, что морская болезнь существует, поэтому с трудом скрывал раздражение от того, что я не мог воспользоваться туристическим пакетом в полном объеме, а компания отказалась возместить разницу за неиспользованные услуги.

Центр города наполняли группы туристов, послушно следовавших за поднятыми зонтиками гидов. Но от них несложно было укрыться в тени узких переулков. За эти несколько дней я столько гулял, что помнил карту города наизусть. Крытый рынок возле Сан-Лоренцо с его прохладным воздухом, наполненным ароматами деликатесов, был первым пунктом в моем ежедневном маршруте. Некоторые торговцы уже знали меня в лицо. Владелец фруктовой лавки аккуратно выбрал мне самый спелый персик из пирамиды, выложенной на прилавке. Заботливая женщина из соседней лавки долго искала для меня самый лучший кусок колбасы для единственного бутерброда, предлагая на пробу разные сорта салями и ветчины, словно подбирая подходящее вино. И поскольку это был мой последний день в городе, я решил позволить себе несколько ломтиков дорогой «прошутто ди Сан-Даниэле». Она аккуратно разложила прозрачные кусочки ветчины на пергаменте.

– Ultimo giorno, – сказал я ей, пытаясь вести беседу на итальянском. Это последний день.

– Ma ritorno, – добавил я. Но я вернусь. Как будто, если я скажу это вслух, мое желание станет более реалистичным.

Я купил скетчбук с обложкой из бумаги, сделанной вручную по старинной технологии, чтобы брать его с собой в музеи. Благодаря своим наброскам я мог вплотную подходить к картинам и долго их рассматривать, не привлекая к себе лишнего внимания. Рисование всегда было моим любимым предметом в школе. Если, конечно, считать рисование полноценным предметом, а мой отец его таковым не считал. Чем больше я изучал искусство во Флоренции, тем сильнее было мое желание набраться храбрости и поступить на факультет истории искусств в университете. Меня не столько восхищало изящество наложения краски на холст или штукатурки, меня увлекало то, о чем художник думал в этот момент. Действительно ли художники верили в религиозные истории, которые иллюстрировали, придавая им невероятную человечность, так что апостолы и святые выглядели как знатные флорентинцы, или они просто этим ремеслом зарабатывали на жизнь?

Меня готовили к поступлению в медицинский, потому что «это у нас семейное», как сказал мой учитель в старших классах. Как будто речь идет о какой-то генетической мутации. Все повторяли мне, что на картины я смогу любоваться в свободное от работы и учебы время. Сейчас, вдохновленный этим городом, где искусство и науки процветали бок о бок, я даже начал подумывать, а нельзя ли совместить и то и другое. Может быть, однажды я вернусь в этот город, в галерею Уффици как профессор анатомии? Во всяком случае, выбрав медицину, я смогу себе позволить путешествия. А за художества денег не платят, говорил отец. «Даже Ван Гог не смог заработать рисованием себе на жизнь».

Свой бутерброд я съел, сидя на ступенях Палаццо Веккьо, иногда притопывая ногой в такт гитаре уличного музыканта. Казалось, будто я сижу здесь по делу, а не просто так. Когда я гулял в одиночестве, время тянулось бесконечно долго, а я был патологически стеснительным, чтобы завязывать разговоры с незнакомцами. Я задумался: а было бы мне легче, если бы со мной был мой друг Маркус? Мы с ним планировали путешествовать после школы вдвоем. Но на выпускном он подцепил девчонку из соседней школы и, естественно, предпочел секс на Ибице нашему путешествию по Европе. До этого ни у одного из нас не было отношений с девушками, и мы как-то решили, что, видимо, секса нам до самого университета не видать. И вот теперь мне оставалось только восхищаться везению Маркуса, но дело в том, что из-за него мне пришлось выбирать: либо отменять поездку, либо ехать одному.