Элис Петерсон - Девушка с глазами цвета неба Страница 4

– Спасибо большое, – пробормотала я, отдавая стакан. – Но я уже пришла в себя. Все нормально.

– Будьте осторожны, – сказал мужчина.

Джордж бежал рядом со мной. Он снова схватил с полки что-то ненужное.

– Перестань хватать что попало, или я расскажу обо всем отцу, – строго пригрозила я. «Старайтесь не ссылаться на своего партнера; всегда полезнее своими силами справляться с кризисной ситуацией, чтобы добиться уважения вашего ребенка…»

– Я расскажу Финну, и он запретит тебе неделю пользоваться компьютером. – Джордж присмирел. Видно, вспомнил про игру «Виселица», которой он тогда лишится. Я направилась к аптечным полкам; в моей походке появилась решительность.

Я взяла комплект теста на беременность. Точнее, три штуки.

Моя тележка так и норовила ехать совершенно не туда, куда мне нужно. А мне нужно было благополучно довезти ее до моей машины. Я наклонилась и попробовала выправить страшно перекосившееся колесо. За моей спиной бешено засигналил автомобиль, и я от неожиданности выпустила тележку из рук.

– ДЖОРДЖ! – заорала я, увидев, что мой сын оказался прямо перед красным капотом. Водитель с яростным лицом опустил стекло.

– Господи, женщина! Почему вы не смотрите за вашим сыном?

– Простите меня, ладно? – Слезы жгли мне глаза, будто крапива. Моя тележка выехала на середину дороги, заблокировав водителю выезд. – Джордж, иди сюда! – Он помчался ко мне так быстро, что зацепился ногой за выбоину в асфальте и упал. Он заревел. Я бросилась к нему. Его ободранная коленка кровоточила.

– Боже мой! – орал мужик.

Я помогла сыну подняться и вытерла грязь с его колена. Отыскала в сумочке носовой платок и промокнула кровь.

– Я не виноват, – уверял меня он. Слезы лились по его щекам. – Больно, ма.

– Женщина, уберите тележку. Я тороплюсь.

Другие покупатели с тележками останавливались и таращили на нас глаза.

– Хватит орать, – сказала я краснолицему водиле. – И хватит называть меня «женщина».

Я не могла контролировать собственного сына. И никогда не смогу. Я не могла контролировать даже свою тележку! Я решительно схватила Джорджа за руку и велела ему не отходить от меня. Впервые за тот день он послушался.

– Никогда, никогда не переходи через дорогу, не поглядев по сторонам, – сказала я Джорджу, когда мы приехали домой. В машине сын не стал бы меня слушать. Зажав ладонями уши, он гудел так громко, что я с трудом слышала свой голос. – Остановись. Посмотри направо. – Я показала ему. – Потом посмотри налево. Посмотри перед собой и реши, безопасно ли это. Я накричала на тебя, потому что испугалась. Я очень люблю тебя, и мне не хочется, чтобы тебе было больно. – Я схватила Джорджа за коленку и ухитрилась налепить пластырь на ссадину и даже быстро чмокнуть сынулю в лоб, прежде чем он вывернулся из моих рук и сполз со стула.

Он убежал наверх, к себе в спальню, захлопнул дверь и включил на полную громкость музыку. Через несколько минут я поднялась к нему. Джордж, свернувшись калачиком на кровати, сосал большой палец, а носом уткнулся в уголок бледно-голубого детского одеяла. Страдалец Рокки с трудом дышал, крепко прижатый к груди хозяина; его большие глаза едва не вываливались из орбит. Джордж вдыхал успокаивающий запах одеяла. Он прозвал его «Бэби», потому что оно путешествовало с ним всюду с самого его рождения. Он даже брал его в школу, спрятав в физкультурной сумке. Я помню его панику, когда он однажды не взял с собой «Бэби». Я везла тогда Джорджа в супермаркете в коляске и никакими словами не могла его утешить. Потом он затих. Мы стояли в очереди в кассу, он схватил женскую шерстяную юбку такого же бледно-голубого цвета, как и «Бэби», прижал ее к носу, закрыл глаза, и его страдания мгновенно прекратились.

Я направилась к себе в спальню, держа в липких от волнения руках коробочки с тестом на беременность. Я хотела все выяснить до того, как Финн вернется домой. «Когда вы узнаете о своей беременности, это всегда радостный и волнующий момент для вас и вашего партнера», – прочла я на задней стороне упаковки.

Я сделала тест и молилась.

Полоска посинела.

Я повторила еще раз. Тщательнее.

Снова синий цвет.

Я села к столу и написала электронное письмо Эмме, моей подруге по СДВГ[4]. Я познакомилась с ней на сайте поддержки родителей детей с СДВГ. В пятилетнем возрасте Джорджу поставили диагноз «синдром дефицита внимания и гиперактивности». У Эммы был семнадцатилетний сын Нэт с этим синдромом. Она гордилась им, потому что он стал стажером в транснациональной компании «Бритиш Газ».

Дрожащими пальцами я напечатала: «Эмма, если у меня родится второй ребенок, какие шансы, что у него или у нее тоже будет синдром СДВГ? Я боюсь. Я только что узнала о своей беременности. Ген ведь сильнее у мальчиков, правда?»

Дожидаться ее ответа у меня не было сил. Я схватила мобильный и набрала номер Кларки.

– Слава богу, ты здесь, – сказала я, когда в трубке раздался его голос.

– Что случилось? – встревоженно спросил Кларки.

– Ты можешь говорить?

– Что, прямо сейчас?

– Да, – чересчур резко ответила я.

– Нет, я иду на репетицию.

– Ой, тогда ладно. – У меня на глазах выступили слезы.

– Что-то случилось? – все же уточнил Кларки.

– Много всего. Сегодня Джордж чуть не попал под машину.

– С ним все в порядке?

– Он спит у себя, – ответила я.

– Но ведь это не то, о чем ты хотела поговорить, верно?

– Я беременна.

– Я скоро буду.

– Но как же твоя репетиция…

– Не столь важно, – перебил меня он.

– Спасибо, Кларки. – Я почувствовала облегчение. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

В почте появилось послание от Эммы. «Джози, прежде всего прими мои поздравления, хотя я понимаю, почему ты испугана. Этот синдром встречается в два с половиной раза чаще у мальчиков, чем у девочек. Вероятность существует всегда, но ты старайся не волноваться. Хотя, ясное дело, говорить это легче, чем делать…»

Я вернулась в спальню и лицом вниз легла на подушку. Иногда мне хотелось отмотать время назад и вернуться в те беззаботные дни. Будь у меня волшебный ковер, я бы улетела в мир, где нет ответственности. Нет страха. Нет Джорджа. В мир пиццы с пепперони и теплого пива, где я проводила ленивые дни на берегу реки и пила кофе в захудалых кафе.

Где были только Финн и я.

И Кларки.

Глава 3

Я познакомилась с Финном в восемнадцать лет в Кембридже. День поначалу не предвещал ничего необычного; я мыла в ресторанчике стаканы и рюмки, накрывала столы, меняла цветы на свежие, подливала оливковое масло в бутылочки, писала на доске «блюда дня». Короче, я была слишком занята, чтобы мечтать о романтической встрече; мое лицо раскраснелось от жарких печей на кухне, а ноги болели от непрестанной беготни, при этом я еще старалась держать в памяти все, что заказывали клиенты. Как говорится, когда ждешь, никогда не дождешься. Не ждешь, не глядишь, и твоя судьба войдет в дверь.

Мы жили в Кембридже вместе с Кларки, нашим давним соседом. Когда мы росли, он был мне как брат. После моего рождения мама больше не могла иметь детей и вместо этого решила заняться собаками. Она купила эльзасскую овчарку по кличке Молли и метиса по кличке Тинкер, помесь джек-рассел-терьера с бассетом. У Тинкер была крепкая грудь и короткие передние лапы. Мама таскала нас на прогулки.

Настоящее имя у Кларки было Джастин Кларк, но я звала его Кларки. В школе он был популярной личностью, но все же отличался от других ребят. Те любили футбол и спорт – он тоже любил; но Кларки был еще и блестящим музыкантом. В четыре года он начал играть на скрипке. А сама я в четыре года только-только научилась нормально говорить. Впрочем, он не считал себя вундеркиндом.

– В четыре года я не относился к скрипке серьезно, – объяснял мне Кларки, пренебрежительно морща нос. – Я начал играть по-настоящему только в семь лет.

Его отец, чернобородый и свирепый коротышка, заставлял Кларки играть каждый день не меньше двух часов. Его отец был из тех, кто не выпускал из рук длинную деревянную линейку и в случае провинности немедленно лупил ею по пальцам. Когда я была маленькой, я не любила ходить к Кларки на чай, потому что меня ругали, если я горбилась, сидя на стуле. Не смела я и поставить локти на стол. Отец Кларки играл на флейте, а мать была оперной певицей, поэтому неудивительно, что они хотели направить сына по проторенной дорожке. У моих родителей работа была не такой интересной. Когда я была маленькой, мама сидела со мной, а когда я пошла в школу, она стала сдавать жилье с завтраком. До замужества она была секретаршей у эксцентричного ученого, который устроил лабораторию у себя в саду в сарае. Мой отец был юрисконсультом и выглядел очень солидно в темном костюме и лакированных ботинках. Впрочем, став старше, я видела его редко. Он перебрался в Лондон, жил в рабочие дни у сестры и приезжал домой вечером в пятницу, усталый и раздраженный. К воскресенью отец снова становился прежним добрым папой, смеялся и шутил. Сидя за кухонным столом или в саду, он вырезал из дерева разные фигурки. Это была его страсть. Он соорудил мне дом на дереве, где я просиживала часами, рисовала и писала красками. А в воскресенье вечером папа снова возвращался в «большой дым», как он называл Лондон. «К концу недели Лондон вытягивает из тебя все соки», – сетовал отец.