Энтони Капелла - Монфорте. Любовь моя Страница 4

Я увидела, как Франческа вышла из магазина с тряпкой, смоченной керосином и, не говоря ни слова, начала остервенело оттирать стекло, оставляя на нем черные разводы.

– Как же глупы люди, – неловко произнесла я. – Наверное, соседские мальчишки нашалили.

– Это сделали не дети, – процедила она. Я не нашлась, что на это ответить.

Как выяснилось, подобные выходки имели место и раньше.

Мама подтвердила, что витрину расписывали гадостями уже не в первый раз. На следующий день все повторилось.

Battona! – написал кто-то на стекле той же самой черной краской. «Шлюха!» Оставалось только надеяться, что это относилось к пластиковой Венере, которая была одета в низко сидящий бикини с завязочками, а не к самой Франческе, – но утверждать я бы не взялась.

Когда я в следующий раз проходила мимо, Франческа снова оттирала стекло. Я стояла на противоположной стороне дороги, но даже оттуда мне было видно, как она следила за мной в отражении. Мне бы не хотелось, чтобы она думала, будто все тут настроены против нее, поэтому я крикнула: Buongiorno!

Даже не поворачиваясь в мою сторону, она подняла руку в знак приветствия.

В течение последующих нескольких дней все было тихо. Только сейчас я понимаю, что тогда я ждала какого-нибудь развития событий – например, что Франческа ответит своим обвинителям, выбрав в качестве площадки для возможного диалога свою витрину. Однако она хранила молчание. Оформление витрины оставалось прежним: яйца, цветочное ожерелье. Единственное, что изменилось, это спустя три или четыре дня в углу витрины появилась неброская белая табличка, гласившая: «Требуется ассистент».

– У вас есть опыт работы?

– Я работала кассиром в аптеке. И обслуживала клиентов. – Конечно, никакого опыта работы в магазине женского белья у меня не было, хотела сказать я, – просто потому, что в нашем городке не было такого магазина.

– Что ж, неплохо, – ответила Франческа. – По-моему, наличие опыта всегда переоценивают. Итак, вы могли бы приступить к работе уже сегодня, во второй половине дня?

– Думаю, да.

– Тогда приходите около трех. – Только я развернулась и направилась к двери, как она добавила: – Кстати, для персонала предусмотрена скидка. Пятьдесят процентов. Так что теперь вы сможете позволить себе те панталоны. Купите с первой же зарплаты».

Полагаю, говорила она не всерьез, но я не была вполне уверена.

Мама хорошо отреагировала на новость о работе, ей нравилась мысль, что в семье появится еще один источник дохода. Гораздо больше я переживала из-за реакции бабушки. Но, к моему удивлению, ее это нисколько не расстроило. И только когда она стала забрасывать меня ценными указаниями – «Теперь сможешь узнать, действительно ли они женаты. И кто покупает все эти вещи. И вообще, я не очень понимаю, откуда у них деньги, не говоря уже о том, как они могут позволить себе помощницу», – я поняла, она и мысли не допускала о том, что в данной ситуации я являюсь перебежчиком: скорее полагала, что Франческа допустила тактическую ошибку, впустив одного из своих недругов, местного жителя, в свой лагерь.

Вообще-то, я уверена, что, предлагая мне работу, Франческа действовала с некоторым расчетом. Позже у меня даже закрались подозрения, что, если оформление витрины зачастую предназначалось какому-то конкретному человеку, то и ту карточку разместили в окне специально для меня, а потом быстро убрали, стоило мне ее заметить.

Когда в тот день я вернулась в магазин в условленное время, Франческа мне все показала, и я наконец разрешила загадку, откуда на все это взялись деньги. В мастерской наверху, выходящей окнами на север, за швейной машинкой сидел Стефано: спустив очки на самый кончик носа, он вышивал малюсенькой иголкой изящнейший бюстгальтер. Франческа объяснила, что он претворял в жизнь один из ее эскизов. Она показала мне их – такие красивые, с летящими формами, на удивление импрессионистские.

Это создаваемое вручную белье, сказала она, продавалось в домах Высокой моды Милана или же отшивалось на заказ для индивидуальных клиентов. Каждая модель стоила куда больше, чем иное незамысловатое платье; и даже мне было понятно, что это было не повседневное белье.

Франческа показала мне свою последнюю модель, нечто совершенно изумительное: две шелковые чашечки, украшенные кружевом из крошечных цветов и мелким жемчугом; строчки были сделаны так искусно, что их почти не было заметно. Я взяла бюстгальтер в руки, кончиками пальцев ощущая, насколько безупречно выполнена работа.

– Скажите, почему вы открыли ваш магазин здесь? Почему в Монфорте? – задала я глупый вопрос.

Стефано по-доброму рассмеялся, даже не подняв головы.

– Мы могли бы доставлять наш товар по почте из любой точки земного шара, – ответила Франческа. – Но так мы ближе к Милану, нам проще устраивать встречи. Раньше наш магазин находился в Неаполе, но… – она пожала плечами.

– На юге плохо, – подхватил Стефано. – Слишком жарко и слишком грязно. Там никто не утруждает себя вообще носить белье. – На миг я решила, что он говорит серьезно, но потом он хитро улыбнулся: – Семья Франчески из этих краев, да и мне не хотелось оставаться в Неаполе. Здесь более цивилизованная жизнь.

Прекрасно понимая, что все это и так не моего ума дело, я не решилась спросить, женаты ли они, но мне казалось, что это так. Если закрыть глаза на некоторую изнеженность Стефано, эта вкрадчивая, дразнящая близость не могла быть ничем иным, как любовью.

Так и началось мое обучение в Gavuzzo & Morelli, самой маленькой империи нижнего белья в Пьемонте. Работа была несложной: покупатели приходили очень редко, во всяком случае, если сравнивать с аптекой; там потоку старичков, потерявших кусачки для ногтей, или молодых мамочек, пришедших за укропной водой для малышей не было конца. Для Франчески же и Стефано торговля была лишь частью основного дела; так как они усердно работали над созданием моделей по собственным эскизам для показа в Милане, в мои обязанности входило общение с клиентами, которые не требовали личного внимания мэтров. Однако это только в теории. На практике же, едва заслышав дверной звонок, Франческа тут же спускалась. А потом, бросив на клиента один-единственный взгляд и сделав выводы, она удалялась в подсобное помещение и возвращалась через минуту с нужной моделью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Фракция Красной Армии (RAF) – немецкая леворадикальная террористическая организация, действовавшая в ФРГ и Западном Берлине в 1968–1998 годах.