Шэн Кэи - Сестрички с Севера Страница 41

– Ишь ты! Еще и дерется!

Однако, понимая, что Цянь Сяохун так легко головомойку, как ее старшей сестре, не устроишь, он заметно смягчился.

– Вот что я тебе скажу! Обращайся с сестрой по-человечески, а если будешь спать со всеми подряд, то берегись – я тебе яйца отрежу и собакам скормлю! – Цянь Сяохун сделала жест, будто что-то и правда отрезает.

Зять втянул холодный воздух, нехотя застегнул ширинку и промямлил:

– Слушай, всего год назад уехала, как ты стала такой злюкой?

– Год назад я была полной дурой. Я не собираюсь с тобой болтать! Вали давай! Мне еще поспать надо!

Цянь Сяохун резко выпятила грудь. Зять убрал презерватив в карман и со знаком вопроса во все лицо убрался прочь, словно тень. Но Цянь Сяохун не спалось. Она развернула письмо и, сдерживая слезы от стыда, продолжила писать отцу:

«Папа, я уезжаю. Доберусь до Чанша, постараюсь взять билет на вечерний поезд, ночь в поезде, потом два с лишним часа на автобусе, и я на месте. Мой приезд никого не обрадовал, односельчане заблуждаются насчет меня, думая, что среди тех, кто уехал в Шэньчжэнь, порядочных нет. Пусть посторонние строят всякие безумные догадки и не верят мне, но меня обижает то, что и домашние ведут себя так же. Не успела тебе рассказать многое о Шэньчжэне, знаю, что ты на меня сердишься, поэтому напишу то, что хотела сказать. Никто из вас не был в Шэньчжэне, только слышали что-то краем уха, нахватались отрывочных сведений. Вы не в курсе, сколько людей зарабатывает там деньги в поте лица, к примеру, на заводе, поесть стоит пять мао за коробку растворимой лапши или юань за коробку с обедом навынос, приходится без конца работать сверхурочно, иногда по десять с лишним часов, только тогда зарплата будет хоть на что-то похожа, да и то не больше трехсот-четырехсот юаней. Приходится ютиться по семь-восемь человек в одной комнатенке, круглый год умываться холодной водой. Койки узкие, то и дело кто-то ночью падает, при падении можно расшибиться, даже потерять дееспособность, но завод ни за что не отвечает. Начальство на заводе не сочувствует работникам, им нужно, чтобы те просто пахали, как роботы, превратившись в аппараты по зарабатыванию денег. Одному парнишке на заводе скобяных изделий оторвало руку, ему выплатили компенсацию несколько тысяч юаней, и это еще считается по-человечески, иногда заводу вообще плевать на твои увечья, а работники, приехавшие с севера на заработки, даже не знают, куда пойти пожаловаться. Мне еще повезло, друзья помогли, и я на заводе совсем недолго проработала, и то, считай, легко отделалась. Через пару месяцев на заводе я перешла в отель на должность администратора, это куда лучше.

Папа, хотя некоторые девушки и правда занимаются «этим», но мне их даже жаль, не то чтоб они обожали свою работу, просто жизнь заставила. Я познакомилась с несколькими девушками из наших мест, красавицами и умницами, так вот одна из них пошла по кривой дорожке, чтобы помогать деньгами матери на лечение. Можно ли осуждать таких девушек?

И вот еще что, папа, ты занимайся не только своей работой, позаботься о сестре, а еще не забывай о своем здоровье. Обо мне не беспокойся. До свидания, папа».

На рассвете Цянь Сяохун потихоньку покинула деревню и довольно долго просидела в ивовой роще на берегу реки на приличном расстоянии от деревни. И только когда отсидела зад и живот заурчал от голода, поднялась и поспешила в сторону вокзала. Было начало девятого утра, до условленного времени встречи с Ли Сыцзян оставалось еще больше часа. Рядом с вокзалом Цянь Сяохун съела чашку острой рисовой лапши и разглядывала прохожих, их ноги, преодолевшие бессчетное количество улиц. Она не знала, куда идут все эти люди, позавтракали ли они, занимались ли накануне вечером любовью, жалуются ли на жизнь, есть ли у них какие-то особые устремления. Мысли скакали от одного предмета к другому, и вот уже назначенное время почти наступило. Цянь Сяохун поднялась и пошла к кассе подождать Ли Сыцзян. Она не была уверена, сможет ли подруга выбраться из дому, все зависит от ее смекалки. Если она проявит твердолобость, то родители наверняка ее запрут. Прошла одна минута. Полчаса. Целый час. Цянь Сяохун совсем приуныла, словно верная боевая подруга, с которой они вместе брали штурмом вражеские укрепления, пала в бою, и теперь Цянь Сяохун внезапно ощутила себя одинокой.

Она долго ждала, долго копалась, но в конце концов, потеряв надежду, села в автобус и в этот момент услышала такой родной голос: «А-Ху-у-у-у-ун!» Ли Сыцзян мчалась к автобусу с пустыми руками, на личике-яблочке застыло выражение испуга.

– Быстрее! Садимся в автобус! В салоне поговорим!

Ли Сыцзян подтолкнула подругу, словно за ней кто-то гнался.

Часть восьмая

ДЕЛО ОБ ИЗНАСИЛОВАНИИ И УБИЙСТВЕ

Каждый раз, когда клиенту давали двадцатипроцентную скидку, нужно было, чтобы на квитанции расписался управляющий Пань, на самом деле процесс этот весьма хлопотный, и управляющий Пань почти наверняка будет недоволен. Когда в последний раз Цянь Сяохун с пачкой квитанций ходила к управляющему Паню, тот, расписываясь, ворчал, что скоро нужно будет переименовать отель в «Двадцатипроцентную скидку». Цянь Сяохун поняла, что если так и дальше будет продолжаться, то это плохо кончится для их маленького бизнеса, и обсудила это с У Ин и А-Син.

– Кто-то из нас должен расписываться за управляющего Паня. Часть квитанций отнесем ему на подпись, а в остальных сами распишемся, что скажете?

– Отлично, просто отлично! – в один голос воскликнули У Ин и А-Цин.

Но кому поручить такое ответственное дело? Девушки спорили, перебивая друг друга, стараясь предложить чужую кандидатуру на это опасное занятие. В итоге большинством голосов У Ин и А-Син решили, что у Цянь Сяохун почерк лучше, кроме того, она неплохо умеет копировать, сможет похоже воспроизвести подпись управляющего Паня. На том и порешили. Столкнувшись с такой беспричинной щедростью и необоснованным доверием коллег, Цянь Сяохун отбросила скромность, тут же приобрела несколько прописей и сутками напролет тренировалась расписываться за управляющего Паня. Она занималась этим на работе и после работы с одержимостью брошенной женщины. Чжу Лие заметила это и заподозрила неладное, а потом не удержалась и спросила:

– Цянь Сяохун, я тебя заранее предупреждаю: у господина Паня есть семья, он в отеле пользуется уважением, да и вообще мужик видный. Ты со своей тайной влюбленностью в него только на себя беду навлечешь. Не нужно выдергивать зубы из тигриной пасти, стоит ему захотеть, и он тебя выкинет на улицу!

Чжу Лие надела крошечную розовую майку и крутила аппетитной задницей. Она недавно обесцветила волосы, и кожа ее казалась ослепительно-белоснежной.

– У мужиков встает при одном только взгляде на меня, а если я начну ластиться и задницей вильну, так они уже взорваться готовы. Мужикам нравится, когда женщина заигрывает, используя язык тела, – без зазрения совести хвасталась Чжу Лие, но не без причины, как понимала Цянь Сяохун.

Цянь Сяохун притворилась, что Чжу Лие ее раскусила, смущенно ткнула ее кулаком:

– Если кто в него и втюрился, так это ты, и не исключено, что он с тобой спит. Ты время от времени без повода таскаешься к нему в кабинет, а у него там стол намного шире нашей кровати!

У Чжу Лие в каждом ухе было проколото по три дырки, в общей сложности она носила три пары сережек, и когда смеялась, то четыре сережки-висюльки начинали беспрерывно раскачиваться.

– Даже если он и хочет меня, кишка тонка. Трахать подчиненных – самая большая глупость, понимаешь? Так что и ты его не охмуряй. Он сейчас как раз участвует в конкурсе на звание одного из десяти самых достойных граждан. Только последний ублюдок стал бы в такой критический момент волочиться за бабами!

Но разговоры разговорами, а подпись еще далека от совершенства, понятное дело, надо дальше тренироваться.

– Колобок, прошу тебя, не проболтайся, позволь мне таким способом отвлечься от моей любви к управляющему Паню, мне нужно излить душу, ведь, когда наешься, надо по нужде сходить? Тем более я никому этим не помешаю.

Через неделю Цянь Сяохун положила подделку рядом с настоящей подписью управляющего Паня, У Ин и А-Син смотрели так и сяк, разглядывали под разными углами, но так и не поняли, где настоящая подпись, а где фальшивая, и единогласно постановили, что с помощью такого трюка можно целиком и полностью выдать ложь за правду и даже сам господин Пань не догадается.

После того как в газетах опубликовали информацию о системе акционирования местных предприятий, со всех концов страны в Цяньшань потянулись делегации, чтобы учиться, исследовать и перенимать опыт. Отель был почти каждый день забит под завязку, гости валили валом, денег было столько, что руки устали считать. Отель «Цяньшань» считался лучшим среди многочисленных местных отелей, и многие чиновники, отправляясь в командировку за счет бюджета, останавливали свой выбор именно на нем, ведь потребности их высокопоставленных организмов давно уже не могли удовлетворить маленькие гостиницы. Разумеется, те, кто приезжал за счет бюджета, не смотрели на цены. С утра они спали, потом завтракали в отеле, подкрепившись, неторопливо отправлялись по делам, затем с радостью возвращались и в ресторане китайской кухни на втором этаже жадно пожирали обед, наслаждаясь гуандунской кухней, а покончив с едой, питьем и весельем, разносили молву об отеле «Цяньшань» по всему Китаю.